Небо и Твердь. Новая кровь. Часть 1

Старик не изменился. Он по-прежнему был высок и крепок, как ствол дуба, однако усталость и лёгкое недовольство явственно читались в блеске его глубоко посаженных глаз.

– Шестайе Алвемандский прибыл к Вам, господин Арраксио, чтобы просить разрешения принять его в ряды воинов-войдошей сотни Черногривого Океана, – с коротким поклоном отрапортовал дружинник отца. – Вот бумаги от стайе Неиста.

Лёгким движением руки Элрис Арраксио показал, что бумаги ему не нужны.

– Хм? – не особо торопясь произнёс он. – Глупо. Глупо. Как тебя по имени, юный друг?

Сарер почувствовал себя уязвлённым тем, что войдош не помнил, как его зовут.

– Имя шестайе Алвемандского – Сарер Алвемандский, господин, – ответил за мальчика его сопровождающий.

– Странно. Такой большой ребёнок, а имени своего назвать не может без подсказки. Разучился говорить? М?

Сарер обиженно уставился на Элриса Арраксио. Ему не нравилась эта насмешка. Когда он видел войдоша в последний раз, то решил, что он его друг. Теперь же старик Арраксио вёл себя ни капли не дружелюбно. Кажется, и впрямь не рад его видеть.

– Я Сарер, – тихо сказал он. – Господин, моё имя Сарер.

– Сарер, – старик помолчал, будто припоминая что-то. – Сарер. Хм. Там из окна виднеется твоя скромная колесница?

– Мои вещи, господин. Одежда, еда, книги и… игрушки.

– А, – кивнул Элрис Арраксио. – Игрушки, понятно. А этот достославный воитель будет сопровождать тебя всю дорогу и вместе с тобой пойдёт биться с нечистой силой, так?

Сарер мельком оглянулся на своего спутника.

– Это всего лишь дружинник моего отца, стайе Неиста. Он просто сопроводил меня, он – и ещё один. Они сегодня же уедут…

– О как! А кто же покормит вас с ложечки, юный мой друг?

Сарер надулся и обиженно посмотрел снизу вверх.

– Меня не нужно кормить с ложечки, господин. Я с этим сам прекрасно справлюсь. Я знаю, что здесь мне предстоит трудная жизнь, и я готов сам встретить её вызов.

Он думал, что такой речью вызовет уважение к себе этого человека, но, кажется, ошибся. Брови бесоборца поднялись вверх. Он проронил сквозь зубы:

– Как серьёзно вы настроены.

– Господин… – попытался обратиться к Элрису Арраксио отцовский солдат, но тот перебил его:

– Ваш шестайе сам прекрасно со всем справится, слышали? Ваша задача, я полагаю, выполнена. Давайте же, уходите. Царевна сопровождена ко двору. Торжественный приём окончен, а у меня ещё дел невпроворот.

Слегка замешкавшись, дружинник склонил голову, готовясь подчиниться. Сарер даже не помнил его имени, но, когда мужчина развернулся и широким шагом направился к выходу, ему вдруг захотелось отдать приказ не делать этого, вцепиться в его сапоги и умолять остаться. От этого щемящего чувства слёзы подступили к глазам мальчика, и он, злясь на свои эмоции, стиснул зубы. «Я взрослый человек. Сам разберусь со всем. Сам».

– Ах, постойте! – окликнул Элрис Арраксио дружинника. Тот повиновался. – Эту вашу скромную колесницу тоже, будьте добры, укатите с собой. Я думаю, шестайе игрушки не пригодятся. Если он захочет задержаться здесь.

Сомнение отразилось на лице солдата. Сарер отвернулся от него и возмущённо уставился на войдоша.

– Там не только игрушки! – смущённо и гневно воскликнул он. – Игрушки пусть заберут, но там и важные вещи! Книги…

– Здесь вам книги не понадобятся, шестайе.

– …А моя одежда?!

– О. Оглянитесь и посмотрите на одежду моих воинов. Не думаю, что нечто похожее есть в Вашем скромном гардеробе, – Элрис Арраксио коротко махнул рукой, указывая на чёрные соболевые плащи и вышитые серебряными мелкими буквами воротники кафтанов. – Впрочем, дело Ваше. Можете оставить при себе всё добро, насладиться обедом в моём обществе и по вечеру уехать в свой скромный терем в компании Ваших добрых людей. И любимых игрушек.

Сарер был маленький, но прекрасно понял войдоша. Он сразу же, при первом же разговоре заставлял его оборвать все нити с прежней жизнью. Элрис Арраксио хотел подчинить его себе. Как старик и говорил в тереме, ему не нравились войдоши знатного происхождения. Теперь понятно почему – гордого человека тяжелее сломить.

«Со мной тебе не справиться, – угрюмо решил Сарер. – Можешь тут строить из себя, как Мирлас, я уже привык. Но ты научишь меня убить моего змея. Ты – злой старик, который притворялся добрым».

– Хорошо! – буркнул мальчик. – Забирайте все мои… вещи, но оставьте мне одну книгу. Мою святую книгу о Каре Небесной.

Удивлённо поведя кустистыми бровями при упоминании святой книги, Элрис Арраксио, тем не менее, ничего не сказал больше. «Как же я буду менять одежду? – пребывал в унылых размышлениях Сарер. – Чем заниматься в послеобеденные перерывы от занятий, если не будет книг? У меня только один пояс, и он на мне. Он походный. А на праздники что же я одену?»

– Из-за кошмара, юный друг? – буднично спросил Элрис Арраксио, не глядя на Сарера.

– Да, – коротко и злобно ответил мальчик.

– Понимаю, – кивнул войдош. – Твоя мать – отвратительнейшая женщина.

Больше он ничего не добавил, только развернулся и ушёл вглубь таверны, обмениваясь на ходу короткими репликами с товарищами. Оглянувшись, Сарер не обнаружил подле себя дружинника.

Он остался один среди пьющих, разговаривающих и веселящихся мужчин и юношей. Он давно свыкся с одиночеством, но на эти мгновения оно будто вытеснило из него его душу.

…

Сарер ожидал, что Элрис Арраксио ещё раз подойдёт к нему, поговорит с ним, быть может, извинится за то, что неприветливо встретил его. Но этого не случилось. Когда мальчик робко выглянул в маленькое запотевшее окошко и обнаружил, что ни его людей, ни коней, ни повозки здесь больше не было, он понял, что остался один. Совсем один. На какое-то время страх развернуться и увидеть всех этих людей, его новую семью, был сильнее воли Сарера, сильнее всех его мечт. Он стоял и глядел в окно, радуясь, что никто из взрослых не видит, как слёзы скапливаются в уголках его глаз. Мимо таверны скакали всадники на маститых конях с пушистыми холёными гривами. Ослы, быки и мулы тянули брички с товаром. Сарер не слышал стука колёс, перекатывающихся через пиленные грубые камешки, отколотые от мостовой, но отчётливо его себе представлял. Его лошадь могла бы так же стучать копытами о гранит, неся его домой. В Алвемандский терем, в родную тёмную тайгу. К родителям, сестре, Мирласу и змею.

– Эй, – сказали сзади.

Сарер не привык слышать к себе такое обращение. Потому даже не подумал оглядываться, решив, что зовут не его.

– Эй, – кто-то схватил мальчика за плечо.

Его и за плечо никогда не хватали, так что он весь встрепенулся и оглянулся резко и затравленно, как будто ожидая покушения на себя.

– Что ты? – мрачно удивился молодой человек на пару лет его старше, уворачиваясь от бестолкового взмаха рук Сарера. – Чего ты дёргаешься?

Сареру понадобилось несколько мгновений, чтобы узнать этого юношу. Он видел его в своём тереме в день визита Элриса Арраксио. Это был племянник кухарки Зайханы. Сарер не помнил его имени. Он не смог придумать слов, которые нужно было произнести, так что его ответ заключался в недовольном испуганном взгляде.

– Чего ты? – спросил, кусая губы, молодой человек. – Ты из того дворца? Ты Алвемандский шестайе? Да?

– Если ты меня знаешь, почему так говоришь со мной? – спросил Сарер недовольно. Ему очень хотелось кого-то отчитать в те мгновения, так что он был даже немного благодарен этому парню за его бестактность. – Я Сарер Алвемандский, будущий стайе Края Соснового, сын Неиста Алвемандского. А ты чей сын? Кто позволял тебе прикасаться ко мне?

Сначала юный войдош хмуро глядел на шестайе, как будто вовсе не чувствовал за собой вины, а потом на его губах появилась виноватая улыбка.

– Господин, прошу прощения. Привык общаться с людьми своего отряда, как с братьями. Я давно не говорил с такими, как вы. Благородными людьми. Прошу прощения. Просто хотел удостовериться, что это и вправду вы.

– Это я, – кивнул Сарер. Он рассмотрел лицо юноши. – Ты же был в моём тереме? – пробормотал он, слегка смущённый своей собственной резкостью. Этот парень – войдош, и он, конечно, сильнее его и опытнее в бою. Нельзя было говорить с ним так резко. Вдруг он разозлится? Никто тогда не защитит Сарера.

– Я был в огромном тереме Алвемандов, – отвечал юноша, и в его голосе промелькнуло неподдельное восхищение. – В вашем огромном тереме. Это… прямо целый дворец.

– Да, – гордясь, сказал Сарер.

– Моя тётя служит там. Служит вашей семье. Она кухарка. Я, кстати, Айсиган, – с лёгким поклоном представился бесоборец. – Айсиган Сын Рыбака. Моя мать считает, что родила меня именно от рыбака. Она меня научила читать.

Сарер смотрел на собеседника со странной смесью недоумения и благодарности в душе. Ему было сложно придумывать, что ответить этому юноше. И ещё Айсиган упорно не желал соответствовать стандартам общения с маленькими шестайе. Но в его серьёзном взгляде и простой манере речи не виделось ничего угрожающего.

– Рад знакомству, Айсиган, – степенно ответил Сарер, решив, что тоже попытается говорить с ним на равных. В конце концов, если требовать от всех отношения к себе, как к господину, то не найдётся ни одного войдоша, который остался бы в праве обращаться к нему без поклона. – А моё имя – Сарер. Сарер Алвемандский. Я уже говорил.

– «Алвемандский» звучит красиво, – заметил Айсиган. – А «Сарер» – не очень.

Решив проигнорировать это, юный шестайе просто раздражённо вздохнул и произнёс:

– Я прибыл сюда, чтобы стать членом славного ордена войдошей. Я… научусь сражаться с бесами и буду выкорчёвывать из Тверди корни зла.

– Корни зла? – поднял бровь юноша.

– Корни зла, – повторил Сарер, не особо понимая, чем это словосочетание удивило молодого бесоборца.

Они постояли, смотря друг на друга. Сарер был на голову ниже своего собеседника и младше года на три-четыре. Он подумал об этом и почувствовал себя неловко. Возможно, от активных тренировок он станет выше?..

– А Вы один тут? – вдруг спросил Айсиган Сын Рыбака.

– Совсем один, – честно ответил Сарер. – Мои сопровождающие уже уехали. Я думал, Элрис Арраксио скажет мне что-нибудь. Он уже видел меня и говорил со мной, но не сказал мне ни что делать, ни куда идти. Я жду, чтобы он снова появился, чтобы спросить у него, что от меня требуется.

Айсиган вдруг улыбнулся.

– Ждёте распоряжений лично от старика Арраксио? – с усмешкой спросил он. – Долго будете ждать. Он же всегда занят. Мы только что вернулись из очень сложного путешествия. Нужно доложить обо всём другим лидерам и главе ордена. И старик над этим сейчас хлопочет. Может, – он протянул руку Сареру, – лучше я вам покажу, где вы будете проживать?

– Проживать? – тупо переспросил мальчик. – Покажете мне мою комнату?

– Ну да. Не думаете же вы, что будете спать на псарне рядом со мной и другими простыми оборванцами? – искренне удивился Айсиган. – Наверняка для вас уже готова отдельная комната. Пойдёмте узнаем?

Этот парень вёл себя естественно и по-своему дружелюбно, как будто знал, как Сареру жутко впервые оказываться в одиночестве в незнакомом месте. Мальчик немного подумал и медленно, с некоторой долей величественности кивнул.

– Вы очень добры, – проговорил он, отводя глаза к полу.

Улыбнувшись, Айсиган потряс своей рукой, и Сарер наконец положил свою ладошку на его длинные тонкие пальцы. Рука у юного войдоша была очень жёсткой на ощупь. Когда Айсиган повёл его за собой, Сарер почувствовал себя маленьким ребёнком, отчаянно семенящим за нянькой или наставником и всё равно едва поспевающим. Он старался шагать шире и увереннее, чтобы не казаться совсем детёнышем рядом со своим внезапно обретённым товарищем. Впрочем, на них никто не обращал внимание. Они почти незамеченными достигли лестницы в углу главного помещения таверны, которая вела наверх, к спальным местам. Айсиган пустил его руку и пошёл первым. Сарер в волнении карабкался по ступенькам. Он поглядел вниз, на трапезничающих войдошей и вдруг ощутил прилив воодушевления. Скоро он станет таким же, как они. Настоящим воителем, убийцей кошмаров.

Наверху было гораздо тише. В коридорах царил полумрак, а половицы скрипели на каждом шагу. Сареру показалось, что кроме них двоих тут вообще никого нет. Айсиган вёл его, на первый взгляд бессмысленно поворачивая то вправо вдоль замутнённых окон и хлипких дверей с торчащими ключами, то влево. Наконец он резко остановился, и Сарер едва не ударился носом о его спину.

– Здесь моя комната? – заинтересованно спросил он, выглядывая из-за плеча юного бесоборца.

К своему удивлению, он обнаружил, что они не были одни в этом коридоре. В приглушённом сером свете, идущем от окон, он разглядел ещё нескольких мальчиков возрастом от десяти до четырнадцати лет. Двое из них были здоровяками, каждый выше Айсигана на голову, третий был помельче, помладше и поуже в плечах, но рожа у него была совершенно бандитская. На человека с таким лицом мать бы сказала, презрительно взмахнув рукавом: «Гнусь».

– «Моя комната», – передразнил его брезгливым голосом один из здоровяков, у которого по всему лицу проходил рваный уродливый шрам. Второй, ничем, кроме отсутствия шрама внешне не отличавшийся от первого, захихикал по-гиеньи и положил руку на торчащий из-под широкой просторной рубахи эфес длинного тонкого клинка.

Айсиган мягко поднял руку и опустил её.

– Не надо, – сказал он.

Сарер, нахмурившись, глядел на подростков, чуя неладное.

– Кто это? – спросил он недовольно своего спутника. – Может, пойдём?

Айсиган усмехнулся и поглядел сверху вниз на мальчика.

– Не пойдём, – проговорил он доброжелательно. – Это всё оборванцы вроде меня. Низшие люди. Вам, наверное, среди облаков и не встречались такие.

Здоровяк без шрама опять захихикал, а хлюпик гнусного вида широко улыбнулся, показав выбитые передние зубы на верхней челюсти. Отведя от них взгляд, Сарер злобно посмотрел на Айсигана, чувствуя неприятный страх. Это не был тот страх, в котором он проводил свои ночи. Это был страх чего-то, что оказалось намного ближе физически, чем дожидающийся ночи кошмар. Страх материальной, видимой, не таящейся во тьме угрозы, и это чувство было ничем не милосерднее ночного ужаса.

– Шейси, нет там никого? – деловито спросил хлюпик.

– Никого нет, его свита вся уехала, – доложил Айсиган, заступая дорогу назад Сареру. – Он совсем один тут.

Сарер попятился, не оборачиваясь, и Айсиган легонько толкнул его сзади.

– Здесь ваша комната, шестайе. А мы ваши слуги. Ваши слуги. Сколько у вас слуг?

– У него их пятьдесят! – с уверенностью пробасил мальчик с большим шрамом. – У всех знатных всегда по пятьдесят слуг.

– Дурак, пятьдесят только у князей, – оборвал его второй здоровяк. – Этот щенок не княжич, это какой-то там стайный.

– Тем лучше! – хлюпик пошёл вперёд. – Если он простой аристократишко, нам и опасаться нечего, – его кулак с совсем неожиданной силой ринулся вперёд и ударил Сарера в грудь.

Он не ожидал удара или, во всяком случае, не был готов к нему. Сначала ему показалось, что рука мальчика пробила насквозь его грудную клетку и вышла со спины, и если сейчас он опустит взгляд, то увидит у себя под ключицами зияющую чёрную дыру. Целое мгновение он чувствовал себя так, будто все его рёбра сложились и сдавили сердце и лёгкие, и он не сможет вздохнуть, как бы ни старался. Когда это мгновение миновало, вместо простого ощущения внутренней деформации пришла жуткая боль. Он пытался глубоко вздохнуть, широко открыв рот, согнувшись и пятясь назад. Детский смех змейками вползал в его уши, мешая сердцу биться, а воздуху – проникать в лёгкие.

– Шестайе, аккуратнее, – Айсиган взял его сзади за плечи, а потом одним резким ударом под колени повалил на пол. Сарер не успел выставить локти вперёд и ударился головой о торчащую из пола деревяшку. Наконец вздохнув нормально, он тут же ощутил носок чужого сапога, входящий под рёбра в мягкий живот – раз, раз, раз. Мальчишки били его, сначала по груди и по животу, потом, когда он свернулся калачиком – по спине и голове.

– Вот твоя комната! – хихикал один из здоровяков, второй бил молча и угрюмо. Сарер не знал, была ли среди ног, прибивавших его тело к полу, топчущих красивый новый кафтан, нога Айсигана.

Ему часто было больно в его кошмарных снах. Но теперь он наконец узнал разницу между той болью и этой, обыкновенной земной. Та ощущалась так, будто сдавливали, ранили и увечили его душу, его сознание и сущность. Эта была проще. Его просто избили до невозможности подняться, как часто проделывали с различными героями легенд и баллад. Только герои легенд и баллад находили в себе силы встать, схватить великое своё оружие и броситься на врагов в последнем порыве сил. Для Сарера же спустя минуту осталась только кровь во рту и ощущение гигантского булыжника, сплющившего все его внутренности в одну большую истерзанную кашу.

– Ну достаточно! – послышался голос Айсигана. – Вы даже Тарако не так лупили.

– Тарако молил о пощаде и выглядел свински, – сплюнул хлюпик. – А этот не пискнул ни разу и ещё глядит как сволочь. Ты смотри! Глаза свои распырил, ишь недовольная рожа! – сапог ударил Сарера в лицо, и он отключился.

…

Когда бледная пелена сползла с его глаз, он обнаружил себя лежащим в дальнем конце того же коридора, где его поймали и избили его новые братья по оружию. Уже наступила ночь, и мрак разгоняла только одинокая свеча, догрызавшая тонкую восковую палочку. Свеча стояла в простой тарелке на полу недалеко от Сарера. Мальчик лежал на льняных сшитых тряпках и был накрыт колючим тонким пледом. Он попытался было приподняться, но холод и боль придавили его к полу свинцовыми доспехами.

Отовсюду доносились людские голоса, смех и ругань. С трудом приподняв тяжёлые, мокрые ресницы, Сарер рассмотрел коридор и обнаружил ещё две льняные постели на полу рядом с собой. Они пустовали. Некоторые из войдошей уже заняли свои комнаты, и поэтому гул и мужской бас слышался совсем близко, из-за ближайшей двери. По-видимому, те, кто не успел заселиться или проиграл в кости кровать на эту ночь, спали в коридорах. Сарер понял, что он будет одним из них. Если… сейчас же не уйдёт отсюда.

Страх и паника стиснули его горло, когда воспоминания, чёткие и жуткие, как размах крыльев ворона, встали перед ним. Провалившись слишком резко в собственную память и заново ощутив, как чужой сапог наносит удар по груди, Сарер стиснул зубы, чтобы не застонать. Он, пустив в ход всю силу воли, что наскрёб по уголкам души, поднял правую руку и осторожно положил её на свой живот. Что-то болезненно шевельнулось внутри.

Мальчик полежал так какое-то время, а потом, низко зарычав, одним резким движением сел. В рёбрах щёлкнуло, и он едва не рухнул обратно, но, крепко схватившись пальцами за плед и упрямо сомкнув челюсти, дождался, когда приток боли иссякнет. Он, не обращая внимания на пробегавшие по всему телу мучительные волны, долго ощупывал свои грудь, живот и ноги, пока не пришёл к умозаключению, что кости его в основном целы, а если какие-то рёбра и сломаны, это не помешает ему подняться. Он встал, шатаясь и хватаясь за стенку, едва не свалив свечу.

Лютая чёрная злость змеиными кольцами клубилась на дне его души. Он не думал ни о чём, кроме руки Айсигана, которую тот подал ему с доброжелательной улыбкой. Он мечтал вцепиться зубами в его плоть и пустить яд по его крови. Слёзы текли по его лицу, и это были слёзы ненависти.

Внезапно одна из дверей отворилась, и, отсмеиваясь и почёсываясь, из неё явился Элрис Арраксио. Закончив диалог с одним из своих сожителей, широко махнув рукой и хлопнув дверью, он встал в коридоре, глядя в тьму, из которой, как пробудившееся древнее зло, выходил шаг за шагом вдоль стены Сарер Алвемандский, сжимая кулаки и тяжело дыша.

– А, герой проснулся, – проговорил бесоборец. – Вот так удача, в первый же день, не скажи? Это Хемме с дружками тебя так отделали?

– Это был Айсиган, – прошептал громко Сарер, почти прошипел. – Господин Арраксио… Господин Арраксио, я прошу, я требую, чтобы его наказали!

– Просим и требуем. Ну-ну, малыш-стайе, – Элрис Арраксио взял его за плечо, и мальчик почти вскрикнул от внезапной грубости этого прикосновения. – На Шейси не наговаривай, я почти уверен, что это были Хемме с близнецами. А тебе всё же лучше полежать. Возвращайся-ка туда, куда я тебя устроил.

– Я… требую наказания для них. Они сломали мне рёбра. Айсиган сказал мне, что покажет мою комнату, но предал меня!

– Тихо-тихо-тихо. Шестайе, никто тебя не предавал. И с рёбрами твоими полный порядок. Всё хорошо, нечего так волноваться. Или, может, – Элрис Арраксио заглянул в глаза Сареру, помогая ему сесть обратно на его постель, – ещё не поздно отправить коней вслед вашим дорогим слугам? Как насчёт вернуться домой, к доброй маме?

Сарер злобно смотрел на старого войдоша, пока тот натягивал на него колючий плед. Внезапно он дёрнул рукой, помешав Арраксио доделать своё дело, и проговорил срывающимся обвиняющим голосом:

– Это вы виноваты. Вы ненавидите, когда к вам в бесоборцы идут люди знатного происхождения, потому что считаете их недостойными тяжёлой службы, в отличие от безродных смердов и бродяг. По-вашему, я не справлюсь. Наверное, Айсиган исполнял ваш приказ, когда привёл меня к этим гнусным разбойникам в пасть! Вы хотите, чтобы я испугался и сбежал отсюда, так?!

Мгновение смотрев в глаза мальчику, взрослый мужчина снисходительно усмехнулся:

– Ну у тебя и фантазия. Никого я не подсылал. Зачем мне кого-то подсылать, если это всего лишь истина – стайные долго не тянут нашу службу.

– Мне постоянно говорили, что у меня просто фантазия. Никто не верил в то, что ко мне ходит змей! Так же и вы сейчас, – с ненавистью выплёвывал слово за словом Сарер. – Только это не фантазия, это правда! Но даже не надейтесь, что вы или ваш помощничек Айсиган сможете меня напугать. Я не боюсь вас! То, чего я боюсь, намного страшнее вас! – он хлопнул рукой по своему пледу и ударился о деревянный пол. – Собачье дерьмо!

Элрис Арраксио рассмеялся и почти ласково похлопал мальчика по запястью, которое тут же заныло.

– Птенчик из золотой клетки вырвался на волю и тут же заговорил по-вороньи, – пробасил он. – Смотри своей мамочке такое не ляпни. Пацан, мне тебя искренне жаль, но, право, оставался бы ты у себя в скромном теремочке и коротал свой век за письмами и дворцовыми интригами. Твой кошмар исчез бы, выполни твои родители мои рекомендации.

– Вы обещали, что он исчезнет, когда я стану жить в другой комнате. Но он не исчез!

– Друг, такого просто не может быть. Если он не исчез, значит, он привязан не к месту, а к тебе лично.

– Так и есть! – чуть не плача говорил Сарер. – Раз так, значит, он охотится только на меня.

– Тогда это твоя впечатлительность, мальчик, потому что на Тёмных Небесах давно уже не могут создавать таких кошмаров. От тебя совершенно не исходит никакого тёмного духа. Наверное, он снился тебе в новом месте по твоей же привычке, потому что знатно потрепал тебе нервы в детстве. Но это бы точно прошло со временем. Не стоило тебе идти сюда только для того, чтобы опозорить себя, заработать пару синяков и сбежать с поджатым хвостом.

Сарер глядел на Элриса Арраксио, чувствуя, как медленно тает последняя надежда.

– Не верите мне, – с обидой и смирением прошептал мальчик. – Я думал, вы поможете, а вы не верите. Я приехал сюда и терпел, пока эти идиоты били меня. Но даже не надейтесь, что я сбегу, – он дышал тяжело и напряжённо. – Я всему выучусь и сам найду способ расправиться с ним. Вы поможете мне, хотите того или нет.

Видимо, потеряв интерес к Сареру, войдош поднялся на ноги.

– Моя работа – помогать людям. Каждый из тех, кто приходит в мой орден, стремится помогать людям. Другим людям, не себе самому. В этом разница между благородными стайе, привыкшими жить лишь ради себя любимых, и простыми работягами, – войдош стоял, освещённый рыжим пламенем свечи, огромный, взрослый и, несомненно, мудрый, и Сарера бесило то, что Элрис Арраксио был выше его во всех смыслах. – Мальчик, зря ты пришёл сюда. Мне не настолько нечем заняться, чтобы пытаться выгнать тебя. Но у меня и не так много лишнего времени, чтобы разбираться с неприятностями, в которые ты будешь попадать по причине своего происхождения и темперамента. Так что постарайся понять, что ты здесь сам по себе. Мы – братство людей, сражающихся с самым настоящим страхом, с первозданным страхом. Среди нас нет места изнеженным шестайе.

Сарер упрямо смотрел в темноту, сгустившуюся под широкими дугами бровей Элриса Арраксио.

– Выдохни, пацан. Если не будешь вести себя как заносчивый идиот, Хемме с парнями не тронут тебя. Я поговорил с ними и наказал их. Среди младших членов моего ордена должна быть дисциплина, как и среди старших. Тем не менее, я не могу отвечать за то, как они будут вести себя с тобой вне моей зоны досягаемости. Рано или поздно вам с ними придётся отправляться на совместные задания, и только от тебя зависит, насколько плачевен будет итог.