Долгий камень

Аркаша хмыкнул, а Петька как-то разом сник…

Я знал, что за мою невесту он отдал свою свободу.

– Так почему мне нельзя в Выборг? На совет? – спросила Лизавета. Щеки ее по-прежнему горели огнем. Я подумал, что если Баженов позволит себе очередную колкость, я придушу его голыми руками. И плевать на силу рода, правила вызова и прочую дребедень.

– Потому что послушные девочки сидят дома и ждут своих мужей, – проворковал Бергер жене на ушко и потерся носом о ее висок.

Нет, я не ревновал. Совсем нет. Почти…

– Но этот совет касается меня! – воскликнула Лиза. Впрочем, от мужа она не отстранилась, а он позволил себе ее поцеловать. Сначала в висок, потом ниже… Отросшая щетина скользнула по нежной коже изящной шеи, оставляя красный след. Я стиснул кулаки, ощутив как встрепенулся Изумрудный Бергера, как молодая Лунная потянулась к нему. Где-то совсем рядом недовольно зафыркал Черный Баженова.

– Петька, отставить телячьи нежности! – протянул рыжий. – А то украду, утащу в башню на краю света и наделаю целую армию драконят, пока ты будешь делить с Демидовым ее капиталы.

Лиза бросила на него полный ярости взгляд, а Бергер захохотал.

За прошедший год я так и не смог понять, уверен ли он в себе на тысячу процентов или же… ему все равно?

Нет, черт возьми, все равно ему не было!!!

– Ты не поедешь, Лисса, – веско проговорил Питер. – Это небезопасно. Дед что-то задумал. Да и Аркашка прав. Нет детей – нет денег.

– Как будто здесь когда-то было безопасно… – пробормотала Лиза, поднимаясь. Сердито поджала губы, бросила на стол салфетку и направилась к выходу.

Я проводил ее долгим взглядом. Аппетитная попа, обтянутая темно-синими джинсами, тонкая светлая рубашка мужского кроя, сквозь которую просвечивал блестящий контур лунной драконицы, нелепо поджавшей одно крыло.

Только вчера, приехав в Санкт-Петербург, я узнал от самой Лизаветы, что оно так и не восстановилось после июньских событий.

Слишком высокая цена на мою жизнь… Или все-таки нет?

Вернувшись к себе, я попытался уснуть. Но сон не шел. За окном шумел город. Немного лениво, исподволь. Совсем не так, как в будний день шумит Москва. И мне вдруг нестерпимо захотелось стать частью этого города. Раствориться в его толпе, в шуме моторов, в людском гомоне, не смолкающим ни на миг. Я оставил фрамугу открытой, только дернул за шнур, вновь опуская тяжелую портьеру, и отправился в душ. Из огромного зеркала во всю стену на меня смотрел угрюмый, уставший мужик. В русых волосах тут и там мелькала седина, потемневшие от проступающей щетины впалые щеки, под глазами залегли синяки. Губа разбита, и рассечена скула. Но самое главное, рубиновый контур дракона, узор, покрывающий спину, плечи и даже предплечья, с каждым днем становился все бледнее. И я умирал вместе с ним.

Пусто! Как же холодно и пусто!

Струи горячей воды били по коже, разгоняя холод. Просторная ванная комната наполнилась паром, и я больше не видел в зеркале ненавистного отражения. Стало нечем дышать, но я упорно стоял под душем, надеясь, что усталость возьмет верх и я просто рухну на темный мраморный пол, а потом…

Знакомая мелодия вывела меня из оцепенения. Я выключил воду, набросил на бедра полотенце и вернулся в комнату. В такую рань мне мог звонить только один человек. Не без труда нашел брошенный среди подушек мобильный, упал спиной на кровать и только после этого ответил, не пытаясь смягчить тон:

– Да.

– Доброе утро, сын, – произнес отец. Я почувствовал в его голосе легкое недовольство, но не позволил себе устыдиться.

К черту! Все к черту!

– Здравствуй, пап. Что-то случилось?

– Пока нет, Егор. Но непременно случится в ближайшее время.

– Я знаю про совет. И про то, что старик Бергер снова требует Петьку.

– Он не отступится, Егор. Впереди непростые времена, он хочет вернуть власть своему роду. Настоящую власть и право голоса.

– Оно у него и так есть, – хмыкнул я.

– Уверен? – Голос отца звучал серьезно.

– За последние месяцы я неплохо узнал Баженовых. Они не способны на хладнокровное убийство.

– Егор, тебе тридцать лет! Откуда в моем сыне столько наивности?

– Это не наив…

– Будь осторожен, сын… И завтра особенно!

Прежде, чем я успел ответить что-то колкое, он нажал отбой.

Спать расхотелось окончательно.

Она вошла без стука. Просто дверь бесшумно приоткрылась, и Лиза скользнула в комнату, нерешительно замерев у стены. Я машинально попытался прикрыться, но только запутался в одеяле.

– Что-то срочное? – спросил я нарочито прохладным тоном.

– Нет… Да… То есть…

– Что ты хотела, Лиза?

– Мы можем поговорить? – твердо произнесла она и посмотрела мне прямо в глаза.

– Прямо сейчас? Проходи, располагайся! – ответил я и рывком поднялся.

Она немедленно залилась краской и уставилась на потолок. Честно говоря, я и не помнил, чтобы она так легко смущалась. Зато вспомнил другое… Тонкий изгиб поясницы, округлые коленки, капельки пота на обнаженной груди…

Она была моей.

Когда-то была.

Ее драконица каким-то образом почувствовала мое настроение и заурчала… странно. Не предупреждающе, а наоборот, словно приглашая к полету.

Глупая девочка!

Лиза, словно сама удивляясь своему поступку, нежно коснулась кончиками пальцев моего плеча. А в ответ – ничего! Абсолютная пустота…

Ни жара, ни огня, ни мурашек.

– Болит? – спросила Лизавета глухо.

– Немного, – хмыкнул я. – Ноет на погоду.

– Врешь, – прошептала она мне в губы.