Визионер

Оказалось, что быть модницей очень больно. Хватило пары вырванных волосков. Да и брови у Сони рыжие, а не чёрные, сильно на лице не выделяются. Не красить же их, в самом деле? Совсем нелепо будет выглядеть. А вот Полине новомодные брови очень шли. Как и шикарное платье, которое сверкало и переливалось стеклярусом и стразами.

Так что Соня, похвалив наряд, ни на секунду не слукавила.

– Правда, – ответила она. – Очень оригинальное и восхитительное платье, я такого никогда не видела. Тебе очень идёт.

– На то и был расчёт. – Девушка, усмехнувшись, откинулась на спинку дивана. – Полагаю, трюк удался. Ты видела лица этих снобов?

– Я думала, некоторых удар хватит на месте. Тут таких нарядов не носят. – Соня осмелела и присела рядом. – Но, мне кажется, такой переполох только на пользу. Все эти бесконечные правила этикета, обязательные церемонии, по-моему, прошлый век и ужасная скука. Почему не устроить просто танцы без занудной чопорности?

– Да, местные аристократы – ископаемые динозавры, – согласилась новая знакомая. – А ты вроде нормальная, не тепличный цветочек, раз в обморок не упала. Полина, – девушка протянула ладонь.

– Соня.

Рукопожатие у барышни Нечаевой было совсем не девичьим.

– Правда, что ты жила в Америке?

– Пять лет в Новом Орлеане и Чикаго. Северо-Американские Штаты – шикарная страна. Молодая, современная. Там всё по-другому.

– А ты видела небоскрёбы?

– Ха, я в них жила! Весь город – как на ладони. Дух захватывает.

– Это так сказочно звучит, мне бы тоже хотелось. Жаль, у нас высоких домов не строят. А что ещё интересного в Штатах?

– Да всё. Еда, например. Американцы очень любят есть «горячих собак». Это божественно вкусно.

– Собак? – ужаснулась Соня.

– Не настоящих! Так называют сосиску в булочке. Мясо, понятно, обычная свинина. Просто юмор такой. Американцы вообще весёлые люди.

Соня облегчённо рассмеялась.

– Я поняла. Это метафора – как картофель в мундире, да?

– Вроде того. Забавно, в Штатах картошку вообще не чистят, она всегда просто картошка – в мундире или без.

– Мне ещё кажется, что американцы изобретательные. Я в газетах постоянно про какие-нибудь технические новинки читаю.

– Пожалуй, что так, – согласилась Полина. – Но это понятно – в Америке всё определяет наука, ведь магия там не приживается.

– Это для меня всегда было удивительно.

– Ничего необычного. Мне один учёный рассказал, что всё дело в старом глобальном катаклизме. Вроде Великого разлома, который случился в конце войны три года назад. Профессор считает, что это был второй разлом в истории мира, и вообще правильнее называть его разрывом.

– Почему?

– Потому что вся планета когда-то была накрыта магической сетью – как паутиной. Так вот – на месте Северо-Американских Штатов в этой сети уже лет пятьсот как огромная дыра. Никто не знает почему. Но этот учёный предполагает, что виноваты сами люди. Потому что в конце Великой войны на территории Европы и России появилась такая же дыра. Ну, теперь и вы почти без магии. Так даже лучше.

– А мне нравилось. В детстве, помню, волшебные огоньки на Рождество и сказочные фигуры в небе. Так красиво было…

– Электричество и фейерверки чем хуже? Умный человек не на такие фокусы способен. Посмотри на Штаты! Они занялись наукой и техникой и правильно сделали. Пока Европа надеялась на чудеса, американцы строили небоскрёбы и железные дороги, изобретали автомобили, аэропланы, бытовые приборы. Кинематограф, в конце концов! Там можно воплотить любую мечту.

– Если там так хорошо, почему же вы вернулись в Россию?

– Папа закончил в Америке свои дела. И теперь мы тут. – Полина иронически закатила глаза.

– В Москве тоже интересно, – вступилась за родной город Софья. – Театров много, есть хорошие спектакли, концерты, балет. Балы опять же. Я танцевать люблю.

– Танцы… Полька, мазурка, полонез? Древность непроходимая. В Америке давно такое не танцуют.

– А что танцуют?

– О, каждый раз что-то новое. Вот, например, в прошлом году был безумно популярен Chicken Walk. Как это по-русски? Куриный шаг? Цыплячий ход? Я лучше покажу.

Полина вскочила и, прищёлкивая пальцами, начала выделывать странные фигуры, выворачивая вперёд то левую, то правую ступню и крутя бёдрами. Длинная бахрома игриво кружилась вокруг коленей. Мундштук в правой руке опасно сыпал искрами. В завершение девушка резко дёрнула ногу вбок носком внутрь.

– А вот это движение называется «свивл»! Я сама ещё не до конца выучила. Ну как?

– Ух ты… – Соня была под впечатлением. – А под какую музыку такое исполняют? Шопен вряд ли подойдёт.

– Эх, старик Шопен… В Штатах играют джаз и диксиленд. Каждый вечер в клубах танцы до утра. Там совершенно потрясающие джаз-бэнды – и чёрные, и белые. И люди открытые, не такие высокомерные. В Америке вообще свободные нравы, особенно на севере.

Соня в этот момент почувствовала себя деревенской дурочкой. Кажется, впервые в жизни.

– Никогда не слышала джаз? – удивилась Полина. – Мы это исправим, я чемодан граммофонных пластинок привезла, послушаем. И танцевать так научу, хочешь?

«Маменька не одобрит», – внезапно проснулась внутри воспитанная Загорская-младшая, но вслух сказала совсем иное:

«Хочу!»

– Эх, жаль здесь такого не играют, тут даже музыкального радио нет, – вздохнула бывшая американка.

– А твой папа был не против ночных клубов? – засомневалась вдруг Соня.

– Я уже совершеннолетняя, а он прогрессивный человек. В Америке невозможно быть старомодным, эта страна несётся как гонщик, только успевай. И женщины там гораздо независимее, чем в России. Почти во всех штатах им дали избирательные права.

– А в России во всех губерниях ещё два года назад, – ввернула Софья.

– Неужели? – удивилась Полина. – Надо же, опередили. Но ещё есть куда стремиться. Мужчины тут, конечно, совершенные архаисты и сторонники патриархата. Им с детства, что ли, это в голову вбивают – обращаться с девушкой, как с хрустальным бокалом? Будьте любезны, не дует ли на вас, не подвинуть ли вам стул, не изволите ли шампанского… Учтивые до тошноты. Хотя попался один интересный, с разными глазами. Люблю таких… отстранённых.

– Так ты из этих, суфражисток? – перевела Соня разговор с рискованной темы. Уж не на Митю ли эта американка глаз положила?

– Они тоже устарели, – махнула рукой девушка. – Теперь в Америке феминистки. Избирательное право – это хорошо, но есть же свобода личности, доступ к образованию, к распоряжению доходами. А если я не желаю выходить замуж? А если хочу носить штаны?