О да, профессор!

Глава 18. Матвей

      Она убежала, черт подери. Просто удрала. Что услышала? Какие выводы сделала? Потеряв Марго из виду, я вернулся в кабинет ректора, чтобы продолжить доказывать, что мы не верблюды. Сил на это совсем не осталось. Предчувствие чего-то очень плохого высасывало из меня справедливый пыл. Расхотелось оправдываться и вникать в детали обвинений.

– Что вы от меня хотите? Уволить? Я напишу заявление прямо сейчас.

– Это было бы идеально, Матвей Александрович. Только что мне делать с Левицкой? – парировал ректор. – Отчислить за неподобающее поведение?

      Я взглянул на Семена Георгиевича. Он не шутил. Смутно припомнилось, что такая статья в уставе ВУЗа имелась.

– Маргарита, насколько я знаю, уже подала документы на перевод в другой институт.

– Без сессии? Как это?

– Она закрыла ее автоматом.

      Ректор дернул бровями.

– Действительно, способная девушка. Жаль, что нам не по пути. Я поспособствую ее переводу, завтра же переговорю с секретарем и все подпишу. В любом случае ей не стоит оставаться на факультете. Декан и завкафедрой зарубежной литературы тоже в курсе вашей темной истории.

– Прекрасно, – выдохнул я. – Просто потрясающе. Значит, распрощаться – идеальный вариант.

– Очевидно, да, для всех.

      На этом я закончил беседу и вышел из кабинета, не прощаясь. Наивная надежда найти Марго в машине улетучилась. Я сел в пустой салон и запрокинул голову, прикрыв глаза.

      Беспомощность и апатия накатили удушливой волной.

– Что ты натворил, Тойфель? – добавил радости Андрей, который бесцеремонно присоединился ко мне в машине. – Я же велел тебе писать, а ты… Ну ладно бы трахнул девку, а это все…

– Пошел вон, – выдохнул я устало, не открывая глаза.

– Матвей, да забей ты на нее!…

– Я сказал, выйди из машины.

– Ты не можешь…

– На хрен пошел! – заорал я на него и завел мотор.

– Пожалеешь, Тойфель. Я тебе устрою…

– Угу. Жду.

      Бруштейн сверкнул глазами, давая понять, что тираж мой вряд ли разойдется в полном объеме. А мне было все равно. Абсолютно. Я жалел только, что прогулял львиную долю гонорара и не было возможности откупиться от него и его паршивого издательства.

      Я звонил Марго всю дорогу до ее дома, а потом трясся, набирая домофон. Ее отец ответил, что Маргариты дома нет. Я брякнул дебильное «спасибо, простите» и вернулся в машину. Мобильный все так же молчал. Всю неделю, что ушла у меня на формальности с увольнением. Я снова и снова пытался караулить ее у дома и звонить в дверь. Мне открыла ее мама, сказав, что Маргарита готовится с подружкой у нее дома. На вопрос, кто я такой, ответа у меня не было. Передать я тоже ничего не решился.

      У меня оставалась одна единственная возможность увидеться с ней. Экзамен по английскому. Ей не поставили автоматом только его. Я бдил, сторожил половину дня, как цепной верный пес, видел всех ее одногруппников, но не Марго. Как, черт подери? Ну почему ее нет? Отчаяние перемешалось со злостью. Неужели оставит из-за меня хвост до осени и не будет никакого журфака?

      День клонился к вечеру, у корпуса РГФ практически не осталось студентов. Мне стало душно в салоне машины. Я вышел вдохнуть смога с духотой на улицу. Вдруг поможет.

      Присев под деревом на скамейку, глазел на двери университета, думал о Марго, даже не заметил, что уже не один.

– Не придет она, Матвей Саныч.

      Я вздрогнул от неожиданности, едва ли веря своим глазам. Со мной рядом сидел Марат.

– Ну что смотришь? Будешь говорить, что мимо шел? – ухмыльнулся он, приложившись к фляжке.

      Я тут же почувствовал резкий запах крепкого алкоголя и еще большую злость.

– Повежлевее можно, Азаров? – рявкнул я по привычке.

– А с какой стати? Ты мне не препод больше, Матвей.

      Да, действительно. Крыть было нечем.

– Эх, инглиш я тоже завалил. Но хоть по своей воле, а не благодаря тебе, Мефистофель.

– Ой, Азаров, ты хоть сам себе не ври, – не спустил я ему. – Твой курсовой проект не тянул и на тройку жалкую. И это не только мое решение.

– Да я переписал уже. Тройбан влепили. Степухи не видать.

      Не выдержав, я расхохотался.

– Марат, ты бы хоть не отчислился, ей-богу. Какая степуха с твоим разгильдяйством?

– Жестокий ты человек, Тойфель, – ухмыльнулся Азаров почему-то совсем не зло. – Хочешь?

      Он предложил мне глотнуть из фляжки. Я поморщился.

– На машине, – буркнул я. – Да и не люблю. И тебе не советую.

– Пф… ЗОЖник. Вот и Ритка с тобой правильная стала до тошноты. Испортил девчонку своим занудством.  Ну чо смотришь? Разве нет? Где она теперь? А могла со мной бухать и трахаться.

– Мечтатель, твою ма-ать! – воскликнул я, возмущаясь и радуясь одновременно. – Где Марго? Ты знаешь? Почему она не на экзамене сегодня?

– Так сдала заранее с РГФщиками. Занималась в общаге безвылазно. У нее там подружка какая-то.

– Твою ж… – я рассек кулаком воздух с досады. – А сейчас она где, тоже знаешь?

– Уехала на практику. Типа в газету, что ли? Точно не знаю, но в жопу мира.

– Мара-а-а-ат! – протянул я радостно. – Ты просто сейчас лучшие новости за неделю мне сообщил.

– Вот тебе еще одна в копилку: ты мудак, профессор.

      Я искренне рассмеялся, чувствуя невероятное счастье и облегчение.

– Да это не новость, Азаров. Не надирайся и учись хорошо. Спасибо тебе огромное, – выпалил я, и помчался к машине.

– Сам не сдохни, – усмехнулся мне вслед парень.

      Я погнал к дому Маргариты, опять терзал домофон и напросился у ее отца поговорить. Он открыл сразу и ждал меня на лестнице у двери. Мне не пришло в голову ничего умнее, как вывалить ему всю правду. Только так я мог попытаться получить сведения о местонахождении Маргариты.

      Впрочем, мою откровенность папа Марго не оценил. Я получил только удар в лицо и обещание закопать меня за домом, если я еще раз сунусь сюда или окажусь рядом с его дочерью. Возможно, он прибил бы меня сейчас, но спасла мама, которая тоже не особенно доброжелательно на меня посмотрела.

– Не стоит вам сюда приходить, молодой человек, – строго выдала она.

      На этом и закончилось знакомство с родителями.

      Что мне оставалось во всем этом хаосе? Только писать.

      Телефон Марго не отвечал. В соцсетях она тоже не появлялась. Когда я уже лез на стены от желания вернуть ее, меня озарило. Она должна узнать, что я люблю ее. Должна понять, что мы важнее всего. Должна вернуться и быть моей. Без всех этих глупостей.

      И я сел писать. Книга – единственная связь, которая осталась между нами.

      Не знаю, сколько времени я не выходил из дома. Завтракал консервами ближе к трем часам дня, зубы чистил к шести вечера и то не всегда, спал плохо, не бегал, телек не включал, новости не читал, только писал, как псих, без остановки. Я хотел скорее. Я гнал окрыленный вдохновением и надеждой. Она прочитает и поймет. Должна. Обязана. Если любит меня… Она ведь любит, я знаю.

      Едва я поставил точку, отправил рукопись не в редакцию, а первым делом ей на почту.

      «Марго, ты хотела прочесть. Я только что закончил. Надеюсь, тебе понравится. Знай, я не смог бы это сделать без моей Гретхен. Пожалуйста, возвращайся. Ты нужна мне.

      Твой Мефисто».

Глава 19. Марго

Я постоянно мерзла, а ведь стояло лето.

      Северное лето.

      А еще я упрямо шла к мечте. Даже перестала ползти. Прямо-таки бежала, неслась во весь опор. Так разогналась, что попала аж в Ненецкий автономный округ.

      Еще бы я здесь не мерзла.

      Как так вышло? Ну, я добила сессию, выслушала нотации ректора, не вступая с ним в споры, не отрицая, не бросаясь на амбразуру, не отстаивая свою и Мефистофеля поруганную честь. Хотя Георгиевич ждал именно этого.

      А после забрала документы и перевелась на журфак. Меня зачислили.

      Но радости я не ощутила. Такой опустошающей тоски, как в тот день, когда сбылись мои мечты, я не ощущала еще никогда в жизни.

      Мои чувства были похожи на выгоревшую пустыню. В моей жизни больше не было мужчины, который поддерживал меня эти два месяца и помогал идти к мечте. Я сама так решила и, как бы ни было тяжело, отлично знала: так будет лучше.

      Судьбоносный разговор я подслушала случайно. Завкаф возмущался тем, что ни один студент журфака не согласился на его предложение о практике. Ни деньги, ни зачеты автоматом никого не соблазнили.

      Что это за практика такая, подумала я. И ноги сами понесли меня к мечте. Я очень нуждалась в практике. А свалить куда-нибудь, вообще было недостижимой мечтой. Максимум, что мне светило этим летом, это поездка на дачу в пригород.

      И вот так я оказалась в плацкарте поезда, а потом и на борту ледокола. Где-то между северными меридианами Жопа Мира и Окончательный Писец меня пересадили на паром и доставили, наконец, по месту назначения.

      Поселок городского типа Амдерма.

      Ни фига общего с Амстердамом, хотя поначалу я их и путала. Больше не буду. Я вообще впредь буду тщательно сверяться с картами, чтобы ни одно приключение не заканчивалось дальше средней полосы России.

      Что было в Амдерме? Ничего. Только грязь по колено, кучи ржавого металлолома, олени и деятельная Таисия Радова1, неестественная счастливая для того, что нас окружало.

      Больше в поселке ничего не было. Я словно оказалась в Чернобыльской Зоне Отчуждения, где просто забыли сотню-две человек и меня заодно. Кажется, мои родители тоже решили, что Амдерма это пригород Амстердама. Иначе я не понимаю, как они меня отпустили сюда.

      Впрочем, именно этот странный мир постапокалипсиса очень помог забыться. Ничего общего с моей прежней жизнью, никаких точек соприкосновения с реальностью. Очень отрезвляет.

      Моим журналистским заданием, которое озвучила Таисия Михайловна, стало: «Описать жизнь и проблемы ПГТ Амдерма так, словно ничего более захватывающего в целом мире не было».

      Ну, например, про северных комаров, которые могли загрызть даже оленей.

– Отличная идея! – воскликнула Таисия Радова, сверкая улыбкой.

      Для Таисии Радовой это было действительно так. Цивилизованный мир для нее словно не существовал. Она вылавливала энтузиастов со всего мира и, благодаря ее стараниям, в бухте Амдермы уже работали промышленные водолазы. Чистили дно от металлолома, которого по-прежнему было втрое больше на берегу, но Таисия Михайловна обещала, что в скором времени и его уберут с улиц поселка.

      И глядя на то, с какой яркой улыбкой она рассекала по улицам заброшенного поселка, я верила каждому ее слову.

      Ее оптимизм подзаряжал меня, как солнечные батареи. Клянусь, энергия исходила от нее волнами и это чувствовала не только я. Все жители тянулись к ней, и я часто ловила себя на мысли, что в свои неполные девятнадцать не ощущаю и десятую долю ее оптимизма.

      Постепенно, быт оленеводов, чукчей, обычаи ненцев и стали моей темой номер один. Да и сама жизнь на краю света увлекала все больше.

      И было бы совсем хорошо, если бы не было так холодно. Правда, потом, в середине июля, Вселенная услышала мои молитвы и разом ударила такая удушливая жара, что я с тоской вспоминала те плюс шесть на солнце и пробирающий до костей северный ветер.

      Но как бы ни складывались дни, я не могла забыть Мефистофеля.

      Каждый раз, удивляясь каким-то невероятным особенностям этой жизни, я представляла, как расскажу об этом Матвею. Мы не виделись столько же времени, сколько были вместе, но время больше не имело значения. Он был рядом, был в моем сердце, был со мной. Каждый день я просыпалась с мыслью о нем и засыпала тоже, словно незримая его тень всегда следовала по пятам, как привязанная. А уж что он творил в моих снах…

      Я уверяла себя, что сам Мефистофель давно меня забыл. Ведь кто я для него? Так, забавная зверушка в его зоопарке силиконовых уточек. Он не признавался мне в любви и ничего не обещал. Он взрослый мужчина, а я наивная студентка. Мы не пара и никогда ей бы не стали.

      Только каждую ночь я все равно прокручивала в голове то, что было между нами, и с трудом сдерживала все те невысказанные признания, что жгли сердце.

      Моя практика закончилась также внезапно, как началась. Хотя я провела в Амдерме почти месяц, снабдив свой журналистский багаж очерками, интервью, зарисовками и прочими полезными штуками. И при этом мне было страшно возвращаться.

      Из-за себя самой. Я чувствовала, что пока нас разделяли тысячи километров, было несложно держаться вдали от Матвея. И будет гораздо сложнее удержаться, когда я снова окажусь в родном городе.

      Таисия Михайловна тоже должна была покинуть Амдерму, чтобы вернуться на остров Вайгач, на метеостанцию. Эта неугомонная женщина, оказывается, жила и вовсе на полярном острове, где бродили белые медведи.

      Она и предложила, видя мое нежелание возвращаться прямо сейчас, сделать крюк, навестить вместе с ней метеостанцию, а после в середине августа обязательно свалить на родину, иначе снег и льды отрежут меня от остального мира на долгие девять месяцев.

      Я согласилась. Надеялась ли я застрять на трудноудаленной метеостанции, чтобы тем самым не наброситься на Матвея сразу по приезду? Да, так оно и было. Не буду лукавить. Все мои доводы, которые поначалу были высоки и неприступны, как стены крепости, к середине лета растаяли без следа, как и выделяемые из бюджета средства на благоустройство Севера.

      Однако, высадившись на острове Вайгач, я моментально пожалела о своем решении. На метеостанции Таисию Михайловну ждал муж. И теперь я хорошо знала, что означал этот взгляд, с которым Федор Радов встретил жену.

      Вот в чем состоял секрет бескрайнего, как Север, счастья Таисии Михайловны.

Шататься по Вайгачу в одиночестве мне никто не позволил, так что я ошивалась на метеоплощадке, разбираясь в тонкостях работы метеорологов, писала статьи о передаче данных и для чего они вообще нужны.

      А еще там, на станции, я впервые проверила электронную почту.

      Из Амдермы маме с папой я отправляла телеграммы. Им вполне хватало коротких весточек о том, что все в порядке. А на станции я снова увидела письма Мефистофеля с правками по курсовой в папке «Входящие», а когда я увидела новые, мое сердце просто растаяло, как кусок сахара в горячем чае.

      Я не открыла его письма в первый раз, когда проверяла почту. Не открыла и во второй.

      Я держалась из последних сил, отмахиваясь от назойливого голоса, который восторженно твердил, что он не забыл меня, раз до сих пор пишет мне.

      А потом увидела, как Радов и Таисия Михайловна ворковали, как два влюбленных студента. Это было странно, непривычно и удивительно. Хотя, казалось бы, люди просто нашли друг друга и счастливы, и неважно при этом, что сами живут у черта на куличках.

      И мне вдруг настолько приелось мое одиночество. Так сильно захотелось тоже, чтобы кто-то обнимал, целовал и поглаживал. Что я развернулась обратно в рубку, как называлась та комната, где стоял компьютер, и без промедления открыла письмо Матвея.

      Слезы навернулись на глаза почти сразу же. Я ревела все время, пока скачивала на комп присоединенный файл, перекидывала его на флешку и сбрасывала на свой планшет.

      Книга. Он отправил мне свою книгу.

      Я начала читать ее прямо там, устроившись в кресле, не замечая, как пришел срок передачи данных, как топали вокруг метеорологи. Я ревела и размазывала слезы, проклиная его и восторгаясь.

      К вечеру Федор Радов, как начальник метеостанции, втолкнул в рубку Таисию Михайловну и сказал:

– Прекрати этот потоп.

– Но…

– Ты женщина!

      И ушел.

      Таисия Михайловна потопталась на пороге, а потом подошла ближе.

– Рит, что-то случилось?… Ну вернее, наверняка, что-то случилось, раз ты рыдаешь весь день. Я хочу сказать, насколько ужасно все?

– Я лю-ю-ю-блю его, – взвыла я.

– А, – кивнула Таисия. – Понятно… А кто он?

– Матвей… Он… мой профессор…

– Правда? – опустилась она на стул передо мной. – Так ты поэтому сбежала на край света? Я не виню тебя, ладно? Ты не подумай. Он сильно старше тебя?

– На десять или девять лет.

– Как вы еще молоды, – покачала она головой. – Он порвал с тобой? Не хочет тебя видеть?

– Нет, наоборот… Я ушла от него. А он… Написал книгу. Вот прочтите.

      Я дала ей планшет на открытой странице, и Таисия Михайловна прочла:

      «– Господин Ректор, нам срочно нужно собрать отряд, – вломился ко мне преподаватель по теории зарубежной магии.

– Профессор Мефис? – я вздернул брови, искренне изумляясь. – Какой отряд?

– Пропала студентка. Гретта Левиц. Никто ее не видел со вчерашнего дня. Ее магический след почти не улавливается, но к нему явственно примешивается запах нездешней магии.

      Я переваривал его слова с минуту. В академии давно назревало что-то, но я сам не придавал этому значение. Студенты всегда что-то ищут, они вынуждены блуждать в поисках истины. Только сами откроют для себя новые уровни магии. Не без помощи опытного куратора, конечно.

      Но каждый год кто-то обязательно влипал в переделку. Я думал, что на этот раз вляпается моя ненаглядная Адель. Она вечно попадала в истории, и я уже привык видеть ее в кресле посетителя в моем кабинете. Тихоню Гретту Левиц я тоже знал, но совсем с другой стороны. Умничка и отличница. Такие обычно достаточно умны, чтобы не взывать к нездешним.

– Вы проследили ее след, Мефис? Через сутки? Как? – не упустил я нюанса.

– У меня с ней связь, Ректор.

– Родственная? Вы не одной фамилии. Она просто ваша подопечная, а вы куратор.

– Не только, – выдохнул Мефис. – Я люблю ее, сэр. Поэтому точно знаю, что Гретта в беде.

      Я сдвинул брови, но профессора, кажется, это не тронуло.

– Да, Ректор, я знаю, это запрещено, и мы нарушили все правила академии, но сейчас, прошу, помогите. Ее след уходит в дальний город. Если нездешние доберутся до нее…

– Дайте отпечаток пути, профессор, – пресек я его мрачные прогнозы. – Нам нужны Алеф, Зорк и Леди Дора.

      Я рисовал рукой пассы, одновременно озвучивая и рассылая коллегам извещения о сборе, краем глаза изучал траекторию, которую воплотил Мефис.

– Проклятье. Здесь еще и следы фьёров.

– С этим могут быть проблемы? – забеспокоился Мефис.

– Лангус сейчас недосягаем для нас, а он лучше всех зачаровывает этих тварей. Нам нужен кто-то…

      Я уже знал, кто, но сил назвать ее имя вслух не было. Выпускница – член отряда? Меня Старшие на ленты порежут, но иного пути я не видел.

– Адель Сторм. Вызываю тебя», – закончила Таисия Михайловна и посмотрела на меня.

– Там написано «Я люблю тебя», – сказала я. – Он не успел сказать этих слов, когда мы были вместе…

– Как оригинально, – улыбнулась Таисия. – Признаваться на страницах книги в любви. Что же мешает вам быть вместе, если он не старше тебя в два раза, он больше не твой профессор и вы любите друг друга? Почему ты сидишь здесь, вдали от всех, Рита, и плачешь?

– Я думала, что спасаю его карьеру. Ему угрожали скандалом и снижением тиражей, а он…

      Таисия снова улыбнулась.

– А он издал книгу, сохранил карьеру, но потерял тебя… Что будешь делать дальше?

      Я выпрямилась и сказала:

– Вернусь обратно.

– И если у вас на пути еще возникнут сложности, то вы…

– Мы будем решать их вместе!

– Молодец, – улыбнулась Таисия.

Глава 20. Матвей

      Не-на-ви-жу! В чем разница? Те же необезображенные интеллектом лица, что и в универе, только этим слова сказать нельзя, приходится улыбаться и корчить из себя клоуна на манеже. В паре со мной дружище Андрюха. По официальной версии, чтобы организовать беседу с фанатами и блогерами, но на самом деле, думаю, он тут, чтобы я не сбежал раньше времени или чтобы не ляпнул нечто пакостное в духе демона.

      Я старался не смотреть на собственных почитателей, отвечал на вопросы без энтузиазма, проклиная тот день, когда подписался под всем этим промо-дерьмом. Единственное, что грело мою демоническую черную душу – это переписка с ребятами из Штатов. Черт знает, как они узнали о моем романе. Возможно, все то же блогерское радио разнесло, но мне поступило предложение перевести первую книгу на английский и опубликовать продолжение на амазоне. Слава богу, моя лицензия для издательства не была эксклюзивной. Вернее, была, но я мог в одностороннем порядке в любой момент прекратить получать гонорар в повышенном эксклюзивном объеме.

      Благослови бог моего юриста. Я берег эту новость для Андрея, как десерт. Вот закончится промо, подпишу все бумаги и обрадую доброго друга. Тираж он мне так и не повысил, хотя книга имела бешеный успех еще по предзаказу до выхода. А уж после академку завалили отличными отзывами даже самые суровые критики.

– Сережа, да, твой вопрос, – обратился Бруштейн к одному из блогеров, который деликатно и словно нехотя поднял руку.

– Почему такой жанр, Матвей? Академия магии, приключения и любовь – это вроде бы для девочек-авторов тема.

      Ну, это я ожидал услышать и уже сто раз отвечал.

– Вдохновился, работая на кафедре зарубежной литературы. Бесценный опыт и невозможно было его игнорировать. В целом же, история абсолютно нейтральная. Думаю, мальчикам тоже понравится. Там много монстров и боевых сцен, но и любовь, конечно. Куда без нее в магических битвах?

– Ахаха, да, конечно, – согласился со мной прыщавый блогер, немного похожий на Марата.

      Я почувствовал, что чертовски устал. Андрей же разошелся и не собирался закругляться. Пришлось шепнуть ему на ухо:

– Еще три вопроса и финиш.

      Он стрельнул в меня глазами, но спорить не стал.

      Я рассказал о том, как писал книжный мир постаппокалипсиса, подробно обрисовал всех тварей и магию, даже туманно намекнул, что планирую продолжение. Зал загудел, возбудившись от этого. Да, пора отчаливать, оставив их переваривать такую новость.

– Последний вопрос, – оповестил всех Андрей. – Давайте девушку послушаем. Да, вы в джинсовой курточке на последнем ряду.

      Я поднял глаза, ожидая увидеть очередную юную фанатку с влажным блеском в глазах, приготовил доброжелательную, подбадривающую улыбку, но вместо этого открыл рот и замер.

      Со стула на заднем ряду встала… Марго.

      Я закрыл глаза, зажмурился и открыл через секунду. Нет, не видение. Это была она.

      В джинсовой курточке, преступно короткой юбке, которую надевала на лектуру и с улыбкой. Самодовольная такая. Нужно было что-то сказать, но дар речи у меня пропал. Пожалуй, чудо, что я оставался в сознании от подобного потрясения.

– Матвей Александрович, а какой ваш любимый женский персонаж в книге? – спросила она, лукаво прищурившись.

– Гретта, – ответил я, не сомневаясь ни на секунду.

– Правдаааа? – протянула она. – Странно. Почему не Адель?

– Девушка, один вопрос, – оборвал ее Андрей.

      Я поднял руку, заставляя его замолчать и давая понять, что все нормально.

– Адель во многом персонаж вспомогательный. Вокруг нее построен сюжет, но сама она достаточно статична, а Гретта наоборот развивается, меняется по ходу истории. Вы читали роман?

– Да, одной из первых, – ответила Марго, улыбаясь теперь так открыто и счастливо, что я не выдержал и тоже встал, качнулся на пятках, едва ли чувствуя ватные ноги.