О да, профессор!

Глава 16. Матвей

      Мы были словно в коконе, в абсолютной изоляции, идеально счастливые. Все это время я писал книгу, как сумасшедший. Давно не испытывал такого кайфа, когда каждую свободную минуту хочется писать, писать и писать. Нестерпимо накрывало вдохновением после секса с Марго. Словно третий глаз открывался. Наверно, я больной извращенец. Ну и плевать.

      Мне нравилось так жить и проводить с ней все свободное время. Не только в постели. Просто быть рядом, наблюдать, как она морщит нос и грызет ручку, делая пометки, собирая выдержки из монографий по теме курсовой.

      Я советовался с ней по части нюансов в поведении своей юной героини. В ответ Марго пыталась заставить меня надиктовывать ей текст курсовой работы, но я не повелся. Отделался пространными тезисами, которые она сама вполне могла расширить и оформить вперемешку с собственными мыслями и изученным материалом.

– Это чертовски несправедливо, – возмущалась она, когда я резко замолкал после очередной наводки. – Ты пишешь с меня свою академическую девицу, а я должна сама, все сама!

– С чего ты взяла, что я пишу с тебя? – парировал я, ухмыляясь. – Ты такая эгоцентричная, Марго. Мир вокруг тебя не вертится.

      Я врал, безбожно врал. Весь мой мир вертелся вокруг нее. И девицу писал с нее. Она это знала, чувствовала.

      Очень часто, после таких моих заявлений, Маргарита откладывала свою курсовую и садилась на меня верхом, заставляя тоже отвлечься от работы. Ерзанья ее попки по моему члену хватало, чтобы капитулировать и прерваться на сладкий секс.

      Она любила объезжать меня. После того первого визита на пикник Марго вошла во вкус, а я был не против. Оказывается, это так волнительно. Быть первым мужчиной у невинной девочки, учить ее получать удовольствие сотней разных способов, показывать возможности ее тела, открывать и для себя что-то новое. Чувственное, глубокое, очень эмоциональное. Я никогда не ощущал себя настолько погруженным в отношения. Во всех смыслах этого слова.

      Раньше секс был для меня как еда. Иногда быстрая. Иногда не самая вкусная. Иногда даже непитательная. Но теперь я стал гурманом и изучал на вкус мою Марго со всех возможных сторон.

      Она была самым изысканным блюдом, вкус которого раскрывался с каждым днем, меняясь, никогда при этом не надоедая. Мне казалось, пресыщение нашей близостью, ни физической, ни духовной, никогда не наступит.

      Забавно, но даже Андрей со своими требованиями выслать синопсис больше не приставал ко мне. Как будто вся вселенная благоволила нашему с Марго союзу и плодотворной работе.

      Мы часто ездили на базу, где оба чувствовали себя спокойнее. Все же природа и некоторая изоляция от общества позволяла нам расслабиться после нарочитого игнорирования друг друга в универе.

      Марго пока не хотела говорить родителям о нас. Уверяла, что нужно проверить мою серьезность и ее тоже. Я не мог не согласиться с таким зрелым подходом. Мы решили все озвучить после экзаменов. В любом случае у нее уже будет другой преподаватель по зарубежной литературе, даже если останется на филфаке, хотя вероятность этого стремилась к нулю. Марго всерьез взялась за ум, чтобы к осени во что бы то ни стало перевестись на заветный журфак, а я подтянул ее по тем предметам, которые нужны были ей для перевода.

      Благодаря ее активности на практических занятиях, почти все экзамены были сданы автоматом на отлично еще до начала сессии. Нам грозило свободное лето на двоих.

      Я тоже не особенно хотел продолжать преподавать. Опыт, конечно, полезный, но выматывающий. Если бы не Марго, которая тонизировала меня, поехал бы головой.

      Правда, она продолжала выкидывать фокусы, от которых у меня моментально сносило крышу. Да и не мог я сопротивляться ее хулиганству из серии запереться на кафедре и трахнуться по-быстрому.

      Черт, я так хотел ее  в тот день. Мы переписывались, и Марго дразнила меня нещадно. Очень надеялся, что студенты и коллеги не заметят моих топорщащихся брюк.

      Подумать только, я заводился от болтовни. Как будто самому вчера шестнадцать пробило.

      Слава богу, эта бестия умела не только заводить меня до рези в яйцах, но и облегчать эту сладкую боль. Она пришла на кафедру, прекрасно зная о моем окне в расписании, нагло закалывая пару по языкознанию при этом. Не изменяя своей нудной натуре, я сразу начал отчитывать бессовестную засранку.

– Марго, у тебя занятия. Языкознание – это сложный и важный предмет.

– Что поделать, мне срочно нужна лекция по зарубеге, профессор.

      Она запрыгнула на стол и развела ноги. Я застонал. Трусиков на ней не было.

– Матвей Александрович, кажется, мы не довели лектуру до логичного конца в первый раз. Помните?

– Припоминаю, – процедил я, придвигая ее ближе, вставая вплотную. – Надеюсь, сегодня вы готовы блеснуть знаниями?

– О да, профессор.

      Каким чудом нас не застукали в тот раз? А черт его знает.

      Марго едва успела спрыгнуть со стола, а я оправить одежду. В дверь уже ломились мои студенты с РГФ, чтобы взять монографию по Вагнеру.

      Марго намного быстрее меня очнулась и заговорила, как ни в чем ни бывало:

– Я все поняла, Матвей Александрович. Сноски поправлю, конечно. А в комиссии вы будете на защите?

– Конечно, буду, – кивнул я. – Перешлите мне ваше защитное слово обязательно, я хочу посмотреть.

– Да, конечно. Спасибо.

      Она лукаво улыбнулась, подмигнула и убежала, оставив меня разбираться с каталогом кафедральной библиотеки.

      Через полчаса я получил от нее смс.

      Мар. Пожалуй, на защите курсовой я тоже буду без трусиков. Это так вдохновляет!

      Мат. Только попробуй. Я тебя выпорю!

      Мар. Ох, обещаешь? Тогда решено.

      И что мне прикажете делать с этой чертовкой? Я едва дождался окончания занятий, чтобы попытаться ее вразумить. Будучи весьма убедительным, мне все же не удалось выбить из нее это безумство. Возможно, потому что самому оно очень нравилось. Мефистофель я или кто?

В день защиты курсовых я был рассеян и благодушен. Присутствовать в комиссии мне даже нравилось. Сразу было понятно, кто из студентов проделал работу, а кто провел исследование на отвали. Первый курсовик дело несложное, если смотреть с высоты защищенной диссертации, но для студента это совершенно новый опыт. Они все пытаются писать сочинения, как в школе, или скатать умные мысли из литературы по этой теме. Поэтому очень важно при написании взаимодействовать с куратором, который может направить и указать путь.

      Если честно, даже обещанное отсутствие нижнего белья не смогло отвлечь меня от пылкого защитного слова Марго. Я вроде бы его читал и пару мест поправил, даже велел выучить наизусть, что всегда подкупает на защите. Но как она говорила!

      Думаю, если бы между нами ничего не было, я бы влюбился в нее сегодня. Пылкая, яркая, смелая. Все видели, что она увлечена темой. Никто не усомнился в ее полной осведомленности. Обычно вопросы при защите напрягают, но Марго с удовольствием отвечала на них и, как обычно, отстаивала собственное мнение, приводя аргументы, даже цитаты.

      Я не мог сдержать самодовольной улыбки, когда она закончила и села на место, чтобы посмотреть следующие выступления и дождаться оценки.

– Отлично, Матвей Саныч, – похвалил меня заведующий кафедры русской литературы. – Первый блин у вас не комом. Приятно удивили.

– Со студенткой повезло, – честно признался я.

      Следующие выступающие не радовали комиссию и в половину того, что досталось от Марго. Я с удовольствием вернулся к образу хмурого гада, нещадно гоняя по темам, придираясь к оформлению и прочим мелочам.

      Ну а что? Разумеется, невозможно вникнуть в каждое исследование, но вот такие поверхностные нюансы сразу бросаются в глаза. Я сам несколько раз заставлял Марго править мелочи, хотя она почти рычала на меня за это, уверяя, что все хрень и неважно. Неважно, ага, как же.

      Последним в заходе был Азаров. Вот уж кто сляпал курсач за две ночи. А может быть, и одну. Его куратора не было в аудитории. Наверно, не хотел позориться. Я бы не допустил до защиты такую халтуру. Да и сам Азаров, можно сказать, не скрывал пренебрежения к собственной работе. Он не ответил ничего вразумительного ни мне, ни остальным членам комиссии. Тему не раскрыл, читал с листа, спотыкаясь, и, вообще, нес что-то неудобоваримое.

      Я принял решение, что буду настаивать на неуде для него. Пусть переписывает. До осени успеет. Меня поддержали в этом вопросе все. Так же, как и я поддержал всех, что Марго достойна отличной оценки за курсовую.

      Было чертовски сложно сдерживать эмоции, чопорно поздравляя ее после оглашения оценок. Кажется, я все же улыбался. Не было сил скрывать свою гордость и радость. Меня немного покоробил лишь злобно завистливый взгляд Азарова. Он смотрел на нас прямо и бесцеремонно, совершенно неприлично.

      Марго поймала меня в коридоре, у меня еще были дела в универе, а она отправлялась с одногруппниками отмечать сдачу в кафе. Затолкнула под лестницу, в пыльный полумрак, и с яркой улыбкой приподняла юбку.

– Видишь? Я сдержала слово.

      Я вжал ее в стену, целуя и исследуя руками тело. Сколько бы дней не прошло, как и в самый первый раз, рядом с ней я всегда заводился вполоборота.

– Это тебя Гёте так возбудил, Марго? – прошептал в ее губы, медленно ведя пальцами по влажным складкам.

      Она не ответила. Я не дал ей ответить, заглушив громкий стон поцелуем. Ввел сразу два пальца и сделал так, что уже через мгновение она задрожала в моих руках из-за оргазма.

      Средь бела дня, под лестницей, где каждый мог увидеть. Мы явно сошли с ума, но было совсем неясно, как бороться с этим. Только лето, наше общее лето, могло спасти нас. Я запру ее в своей квартире и не буду выпускать из постели.

      Нет, сначала познакомлюсь с ее родителями, а потом запру.

– Я отпросилась у мамы на вечер, – прошептала Марго, все еще тяжело дыша после оргазма. – Вам придется только немного подождать меня, профессор.

– Как раз все закончу и потом заберу тебя, идет? Но, Марго, ты же не собираешься и дальше…

      Она закатила глаза и чмокнула меня в губы.

– Нет, к одногруппникам я так не пойду.

      Достала из рюкзака белье, а я вдруг перехватил ее трусики и опустился на колени. Расширившимися глазами она следила за каждым моим движением. Аллегория была понятной, и не только Марго удивилась ей. Я и сам не ожидал от себя такого.

      Стоя на одном колене перед ней, я спросил:

– Согласна ли ты, чтобы я… Надел их на тебя?

      Безмолвный кивок.

      Пожалуй, самым эротичным было не то, что мне приходилось десятки раз снимать их с нее. Надеть их, стоя перед ней на коленях, оказалось действом горячим, как сам ад. Я чувствовал запах ее возбуждения, после одного быстрого оргазма Марго была готова к новым. Она удивляла меня своей отзывчивостью, откликом, податливостью.

      Я видел, как зажглись ее глаза. Чертовка любила эти игры на грани. Они заводили ее также сильно, как и меня, но сейчас было не время и не место продолжать опасную начатую игру.

      Я поднялся и расправил шелк на ее бедрах, не сумев удержаться от соблазна провести ладонью по ткани между ног. Горячо и уже почти влажно.

      Она потянулась ко мне, бедрами касаясь члена, но я только прижал ее крепче, призывая самого себя успокоиться.

– Вечером, Марго. У нас будет полно времени, – прошептал я, поцеловал макушку и вывел из полумрака под лестницей, толкнул дверь в коридор.

      И столкнулся нос к носу с Азаровым.

      Теперь уж я запомнил его фамилию. Парень после неуда дышал яростью. Его злые глаза моментально обшарили тело Марго и задержались на наших руках, которые мы разжали слишком поспешно, выдавая себя с головой.

      Марат оскалился.

– Ну конечно, – процедил он. – Конечно.

      Толкнул меня в плечо и вылетел на лестничную клетку.

      Не было смысла сейчас гнаться за ним, хотя, возможно, он и добивался этого. Теперь у него появилась хорошая возможность требовать у меня зачет. Но с ним я разберусь позже и без Марго.

      Она перехватил мой взгляд и спросила:

– Это плохо?

– Пока не знаю. Иди, заберу, как договорились.

      Она убежала, я отправился сначала на кафедру. Потом меня поймали студенты, которые до сего дня даже в глаза меня не видели, а к сессии вдруг вспомнили о существовании такого предмета, как зарубежная литература. Все это требовало моего внимания и задерживало меня на кафедре. Спустя какое-то время, я получил смс от Марго с коротким текстом: «Он тут. Вроде все нормально, я поговорила».

      Ну класс. Это все равно пришлось расхлебывать Марго.

      К сожалению, я все еще не мог сорваться с места и сразу вломиться к ним в кафе на студенческую попойку, чтобы разобраться с Маратом. К тому же, неизвестно, кому бы я помог такими действиями. Не только Азаров, к вечеру весь поток Марго знал бы, что она спит со своим преподавателем. Все и так узнают. Однажды. Я не строю иллюзий, это неизбежно. Но не в день ее триумфа на защите, абсолютно оправданного и честно заработанного триумфа. Она столько училась ради этого, что несправедливо именно сегодня совершать камминг-аут. Мы продержались достаточно долго, осталось совсем чуть-чуть.

      Когда через три с половиной часа я все-таки сел в машину, настроение улучшилось. Я перестал видеть в Азарове неизбежное зло, в конце-то концов, он мог рассказать о том, что я увез на своей машине Марго еще в тот злополучный день рождения. Но он не сделал этого тогда. А сейчас я и сам готов раскрыться.

      Марго стоила того, чтобы держать за руку при всех, перестать зажимать ее по углам. И познакомиться с ее родителями.

      К осени она точно переведется. Фактически, это только вопрос последних дней, в которые я все еще числюсь ее преподавателем.

      У нас все будет хорошо.

      Я остановился у кафе, отправил ей смс и даже вышел из машины. Стояла теплая майская ночь, которую мы проведем вместе. Она не часто проводила у меня ночи, и каждая промелькнула у меня перед глазами.

      Так мало. Мне нужно больше. Мне нужна вся Марго и то, что она может мне дать.

      Запах цветущей липы кружил голову, тишина ночи настраивала на романтический лад. Чем черт не шутит, может, и пора зайти дальше. Признаться самому себе, что это нечто большее, чем просто секс.

      Она выпорхнула из кафе, и я слышал отголоски ее смеха и шуток, с которыми она прощалась с одногруппниками. Марго не пришлось упрашивать, она сама решила, что с нее хватит алкоголя и с тех пор больше не пила на посиделках.

      Она медленно шла ко мне через пустую дорогу, залитую желтым светом фонарей, и улыбалась. Мы оба знали, что эта ночь будет нашей.

      И тогда у меня зазвонил телефон.

Глава 17. Маргарита

– Да… Да… Сейчас буду, – бесцветным голосом произнес Матвей.

      Я замерла, обняв саму себя. А ведь так хотелось повиснуть у него на шее, обнять и зацеловать. Но темный огонь в его глазах потух, стоило ему ответить на этот поздний звонок.

– Что случилось? – прошептала я, когда он убрал телефон.

      Матвей сжал переносицу указательными и средним пальцами и зажмурился.

– Меня попросили срочно вернуться в университет. Сам ректор.

      Он убрал руку и посмотрел на меня. Я прекрасно понимала, что такой звонок во внеурочное время не мог означать ничего хорошего.

– Ладно, езжай.

– И оставить тебя одну? Нет.

      Казалось, он говорит о чем-то большем, чем просто оставить меня одну на улице.

– Да все в порядке, Матвей… Правда. Езжай. Уверена, там какая-то ерунда.

– Нас сдали, Марго, – выдохнул Мефистофель. – Садись в машину. Подождешь меня. Я не оставлю тебя одну… здесь или где-либо еще. Поняла, Марго?

      Он сжал мое лицо в ладонях и мазнул поцелуем по губам.

– Чем это обернется для тебя? – спросила я, когда мы сели в машину, и Матвей дал по газам.

– Отстранят, наверное, – пожал он плечами. – Я все равно не любил преподавать. Главное, чтобы тебя никак не коснулось. Я сделаю все, что нужно,  верь мне, Марго.

– Хорошо.

      Мы быстро доехали до университета. Матвей не стал парковаться вдали от корпусов, подъехал почти к самому входу, велев мне оставаться внутри. Конечно, наши отношения уже не были тайной для самого руководства университета, но мне все равно было не по себе, когда я осталась одна в его машине. Я покрутила радио, но веселые хиты «Серебра» были последним, что сейчас хотелось слушать.

      Открыв дверь, я вдохнула свежий вечерний воздух. Мы все равно собирались идти после сессии к моим родителям, успокаивала я себя, это ничего не изменит. Рано или поздно все бы узнали. Я переведусь, Матвей все равно не собирался преподавать.

      Краем глаза я заметила застывшую на крыльце университета фигуру, которая словно бы запнулась при виде меня.

      Я медленно обернулась.

      На меня с плохо скрываемым презрением смотрела Юлька.

      «Нас сдали, Марго».

      Пазл сошелся. Она не пошла с нами в кафе и отдалилась от меня в последние дни. Да, я проводила с Матвеем много времени, часто отказывая Юльке прогуляться или сходить в кино. Никто в целом мире не знал про наши отношения, и у меня даже не возникало такой мысли, чтобы  поделиться ими с кем-то.

      Юля смотрела на меня со странным отвращением. И даже ненавистью.

      И все, что я смогла выдавить из себя, глядя на уже бывшую, наверное, подругу было:

– Зачем ты это сделала?

      Юлька легко пожала плечами, сбежала по ступеням и, качнувшись на пятках, замерла перед машиной.

– Может, хотела на твоем месте оказаться, да не вышло, – бросила она. – Оглянись вокруг. Ни одного мужика нормального на этом филфаке, одни старики и малолетки. За Азарова, что ли, замуж выходить? Мефистофель единственный нормальный кандидат был. Я перед ним и так и эдак выгибалась. И юбку покороче, и вырез поглубже. Сидела на первых рядах, а все без толку. Думала, гей. Ан нет. Просто ты перед ним ноги раньше раздвинуть успела.

– Замуж? Так ты здесь не училась, а мужа искала?

– А что такого, Левицкая? Да, я хочу богатого, состоявшегося, и чтобы не парили больше эти зачеты, пересдачи и сессии. Залетела бы и в дамках.

– Но зачем? Без любви, без чувств?…

      Юля закатила глаза.

– Ну не мечтаю я работать, как ты, что уж поделать! Мечтаю, чтобы кто-то другой счет мне пополнял, пока я по магазинам бегаю и в маникюрный. Не всем быть, как ты, журналисткой. Хотя ты ведь и не стала? – она раздвинула губы в ухмылке. – И теперь не станешь.

– Меня не смогут отчислить. Я хорошо училась, я…

– Смогут. Я сказала, что Мефистофель со многими спал, пользовался служебным положением. Со мной, с тобой вот, а ты сегодня замечательную оценку получила. Вот так совпадение, правда? Если ректор ему спуску не даст, могут и дело завести. О злоупотреблении служебным положением. Шантаж. Вымогательства, – загибала пальцы Юля. – Сама подумай, зачем университету такая слава? Не дадут тебе здесь жизни, Марго. Увидишь. Особенно, если примешься оспаривать мои слова.

      Какой шантаж? Какие домогательства?

– Пошла ты знаешь куда? Я прямо сейчас пойду и скажу, что ничего не было. Что тебе показалось и что ты просто дура завистливая.

      Юля улыбнулась.

– Сама себе могилу роешь, – бросила она и ушла.

      Вне себя от шока, ярости и страха я захлопнула дверцу машины. Взлетела в холл, судорожно вспоминая, где вообще административное крыло, помнится, я всего однажды там была по поручению старосты, бегала отдавала что-то вместо нее.

      Помчалась по пустым коридорам без окон мимо запертых дверей. Сердце билось в горле. Это дурной сон какой-то. Сейчас я расскажу, как все было на самом деле. Не дам Юльке испортить все, не позволю оклеветать невиновного.

      А вот и нужный кабинет. Замерла перед приоткрытой дверью, пытаясь отдышаться. Толкнула.

      В приемной никого не было. Вторая дверь тоже приоткрыта. Два мужских голоса, один вроде бы ректора, второй мне незнаком. Третий – Матвея.

– Вы посоветовали мне хорошего преподавателя, Андрей Львович, – закипал ректор. – А он что же? Все это время только девок портит! Зачем мне такой скандал в прессе?

– Но позвольте, Семен Георгиевич, – встрял тот самый Андрей Львович.

– Нет, Андрей, позволь я сам, – выдохнул Матвей и обратился к ректору: – Семен Георгиевич, догадываюсь, что вы мне не поверите, но… Я и пальцем не тронул эту студентку. Я согласен уйти без шума, не буду противиться и всячески содействовать внутренним расследованиям. За все я отвечу сам, пожалуйста, не вмешивайте в это Маргариту Левицкую. Все, что написано здесь, ложь от и до. Я не знаю, зачем кому-то понадобилось лгать, что она работала на пару со мной, договаривалась о каких-то зачетах! Она честная умная девушка, прекрасно учится и…

– Достаточно, – сухо отозвался ректор.

      Голова шла кругом. Я замерла за дверью, сама не своя от ужаса. Юлька написала, что мы «работали» вместе с Матвеем. И чем яростнее мы с ним будем отрицать это, тем сильнее будут подозрения. И наши отношения будут работать только против нас.

      А чтобы наконец-то вскрылась правда, потребуется уйма времени.

      И проще всего сейчас не спорить, не отнекиваться, а согласиться. Принять все и согласиться. Лишь бы взяли на журфак, лишь бы оставили в покое. По логике ректор не должен препятствовать моему переводу. Избавиться от меня и Матвея для него сейчас первостепенная задача.