Лешая

Санька выхватила у дочери орущий корнеплод и благоразумно ткнула обратно в грядку. Создание немного успокоилось, по крайней мере, перестало истошно голосить. Теперь оно лишь ворчало недовольно и ругалось на непонятном языке.

– Это же мандрагора, – по-детски обрадовалась Санька.

Про волшебное человекообразное растение она успела мельком вычитать в бестиарии и теперь не могла поверить своим глазам. Дух садовника-огородника снова проснулся в ней, как когда-то в школе на уроках ботаники. И на мачехиной даче такое случалось. Вспомнилось, как тетя Лариса забывала обо всем на свете, приходя в какой-нибудь питомник растений. Постепенно и Санька этим заразилась…

– Какая же она громкая, – недовольно пожаловалась Альбинка. – Я чуть не оглохла.

– Надеюсь, ты это сейчас преувеличила, – успокоила дочку Санька. – Было бы обидно по-настоящему оглохнуть в этом интересном мире.

– Все равно эта твоя мандрагора страшная и оручая, – насупилась Альбинка. – Зачем она тут?

– Предыдущая лешая вырастила. Представляешь, как, наверное, сложно вырастить рассаду этих самых мандрагор?

– Зачем их специально сажать-то?

– Для охраны, наверное. Если они на каждого чужака так кричат, сторожевой собаки не надо, – в шутку предположила Санька.

Альбнка тут же подхватила эту идею. Ее неприязнь к мандрагорам моментально улетучилась.

– Давай возьмем одну домой? Посадим ее перед терраской, чтобы вход сторожила.

– А что… Можно, пожалуй. – Санька потрогала землю рядом с угомонившейся мандрагорой. Сухо. Почва серая, как пыль. – Только сначала давай их всех польем.

– Давай.

Альбинка выудила из-за грядки металлическую узорчатую лейку. Саньке достался валявшийся тут же рядом глиняный кувшин. Они наполнили емкости в бассейне фонтана и принялись поливать.

А мандрагоры прямо на глазах из вредных старичков начали превращаться в щекастых румяных младенцев. И листочки у них живенько так затопорщились вверх, зазеленели ярче прежнего.

– Мам, гляди. – Альбинка уже потеряла интерес к мандрагорам. На других грядках поникли незнакомые яркие цветы, которые тоже требовали полива. – Как жалко, что завяли. Нужно полить скорее.

– Давай, доченька, так и сделаем, – согласилась Санька.

Сама же подумала: «А вон там что за странная куча из листьев и соломы?» Она уже направилась к непонятной куче, но вдруг заметила движение на противоположной стороне оранжереи. Чей-то серый бок мелькнул за потрескавшимся стеклом.

Уже знакомый бок.

– Привет, пенек! – помахала рукой Альбинка. – Это теперь наш волк-пенек, мам? Давай его как-нибудь назовем?

Санька предположила:

– Быть может, у него уже есть имя?

– Но он не говорит его нам, – развела руками девочка.

– Говорить, наверное, не умеет. – Санька отследила взглядом движение заблудня. Он прошел вдоль оранжереи снаружи, а потом исчез. Снова появился, посмотрел внимательно, мотнул головой, будто пригласил идти за собой. – Пойдем-ка посмотрим, что там у него.

Она быстро пересекла оранжерею и выбралась наружу через проем разбитой секции.

Заблудень ждал.

Когда понял, что Санька готова идти за ним следом, медленно потрусил в темный малинник, над которым поверх молодых рябин и орехов лег покрывалом хмель.

В глубине малинника обнаружился белесый пень. При внимательном рассмотрении он оказался еще одним заблуднем, серебристо-белым волком, свернувшимся клубком на пене зеленого мха.

Этот новый, незнакомый волк не двигался.

Серый заблудень приблизился вплотную к белому, тронул его лапой, заскулил требовательно и одновременно грустно. Белый завозился, вскинул остроухую голову и внимательно посмотрел на Саньку. С минуту волшебный зверь раздумывал, потом поднялся и отошел в сторону.

На месте, где таился белый заблудень, нашлось небольшое углубление. Там, в темной ямке, заботливо обложенной кусочками влажного мха, лежал на боку крошечный саженец с парой детских и одним неравноперистым, еще до конца не развернувшимся взрослым листом.

– Мама, еще один пневолк, – обрадовалась подоспевшая Альбинка. – Это тоже наш? Мы его с собой домой возьмем?

– А разве мы предыдущего брали? Он сам, когда хочет, приходит. Это он нас «домой взял» и в домишке ночью запер, если уж на то пошло, – сказала ей Санька.

Сейчас ей больше всего саженец был интересен. Даже факт появления еще одного заблудня отходил на дальний план. Больше интересовало, зачем, а главное, от кого Листвяна спрятала невзрачное растеньице. То, что устроила тайник именно она, выглядело несомненным. И что за росток такой?

Не похож вроде бы на что-то дорогое, экзотическое или особо ценное.

Пока Санька размышляла, Альбинка уже придумала, что надо сделать:

– Мам, росточек хорошо бы в горшок посадить. И давай его с собой заберем? На террасе поставим или в домике на окно.

– Давай, – согласилась Санька.

Здравая идея, а главное, своевременная. В оранжерее должна найтись какая-нибудь емкость…

Вернувшись под купол, они обнаружили несколько лежащих на полу горшков. Часть из них разбилась, и растения, выпавшие наружу, теперь валялись сиротливо среди глиняных черепков и рассыпанной почвы.

– Бедные! – воскликнула Альбинка, подхватывая поникший саженец клена и переломленную пополам березку. – Надо их спасать.

– Давай поищем, куда можно посадить эти растения, – предложила Санька.

– Давай, мам. А мы успеем? Деревца не умрут?

– Не должны. Тем более тут есть специальная волшебная вода. Мы им поможем, – убедила дочку Санька.

Пустые горшки нашлись под массивным столом из каменных плит. Санька отобрала те, что попросторнее. Позади стола обнаружилось несколько больших деревянных емкостей, внутри которых – Санька поняла это, лишь мельком глянув, – оказались посадочная земля, перегной и компост.

Еще в одной емкости поменьше – кропотливо отобранные мелкие камешки для дренажа.

Работу по пересадке они с Альбинкой закончили довольно быстро. Вскоре березка, клен, рябинка и два дубка обрели новые «квартиры». Для юных соснят и елочки Санька нашла за куполом немного хвои. Хвойные любят, чтобы почва была покислее…

Саженец из тайника Санька посадила красивый горшок с синими узорами на белом фоне.

– Ну вот наши лешачьи будни и начались, – сказала Санька, стряхивая с рук остатки земли и прилипшие хвоинки.

– Есть хочется, – вспомнила вдруг Альбинка. – Что мы на ужин, мам, будем готовить?