Остров

Юля за Костю рада была, он заметно повеселел, взбодрился. А вот она все не могла себе места найти.

– Тебе, может, поучиться пойти куда? – предлагал Костя. – Вон хоть в мамин институт. У тебя же и медаль золотая. А что, библиотекарь нормальная работа…

Юля кивала, договаривая про себя: «Нормальная. Как раз для уродины. Кто там смотрит на тех, кто им книжки выдает?» Может, конечно, и не думал он так, но ей все казалось, что думал. Она и сама понимала, что Костя ее стесняется, должен, по крайней мере. Они редко куда выходили вдвоем: Костя не звал, а она не настаивала. Вот в кино пару раз были. Ей понравилось: уютный зал, мягкие сиденья, густой запах попкорна, можно на час с небольшим забыть, кто ты и как живешь. Иллюзии.

Глава 4. Обрести и потерять

На прием в женскую консультацию Юля шла, как всегда сутулясь, прячась за волосами, а из кабинета вышла совсем другим человеком. Глаза мечтательные, голова высоко поднята, так и шла домой, ничего не видя, не слыша, все слова врача вспоминая: «Вот и молодец, что сразу пришла, а то некоторые дотянут до последнего, а потом «Караул!» кричат. И правильно, что не работаешь – нечего с пузом в метро толкаться. А мы с тобой все правильно делать будем, и ребеночка здоровенького родим и в срок. Лады?» Хорошая докторица оказалась, хоть сидя в очереди наслушалась Юля про нее всякого и в кабинет входила с дрожью в коленках. Медсестра в ее сторону откровенно глазела, любопытства не скрывая.

Как врач и обещала, Ванька родился в срок и здоровый. Копия дедушки – и глазки под насупленными бровками и крепко сжатые губки и та же молчаливая сосредоточенность во время еды. А уж как папа внуку радовался, и не передать. Хотя в последнее время какой-то он невеселый был. Поперечная складка еще сильнее обозначилась на лбу, под глазами тени залегли.

– Ничо, доча, – отмахивался он, – это все работа. Работы много, а людей мало, – отшучивался он, – я за всех: и швец, и жнец, и на дуде игрец.

Сын стал отдушиной и спасением, вечные хлопоты почти не оставляли времени для других мыслей. Юля нарадоваться не могла, какой смышленый ребенок у нее растет. «Наша порода, Шадринская, – уверял отец, – ее никакими хилыми интеллигентами не испортишь!» – кидал он камень в Костиных родителей.

***

В начале сентября за неделю до Ваниного четвертого дня рождения папа приехал внезапно. Хотя всегда обычно предупреждал о визите заранее. Обнял дочь, подкинул Ваню к потолку, сел за стол на крохотной кухне, сделал пару глотков из кружки с горячим чаем, а потом выложил из тертой дерматиновой рабочей папки прозрачный файл с документами и связку ключей.

– Вот, доча, квартира вам, – тихо сказал Петр. – Уж не обессудьте, ежели не угодил, но жить с мальцом по чужим углам не дело.

– Квартира? – не поняла Юля. – Откуда? Ты купил ее? – Взяв в руки документы, стала вчитываться в текст.

Шадрин промолчал и только лоб потер.

– Это ж сколько денег! Папа, откуда? Как ты смог? – у нее аж в глазах потемнело.

– Это доча, не твоя забота, не дороже денег, – Петр прошелся по крохотной комнатке. Он знал, что покупка вызовет вопросы, потому и сделал все сам, не спрашивая дочь с зятем ни о чем. Купил и купил. А дареному коню в зубы не смотрят.

– Не дороже денег? – еле слышно прошептала Юля. – А я тебе не дороже? Я как жить должна? Вот с таким лицом? Мы на операцию накопить не можем – все на аренду, да на кредит уходит. А ты квартиру купил… Толку мне с нее! Какая разница, где от людей прятаться – здесь или еще где!

Петр отвернулся, закусив губу. Опять она про операцию, он-то думал, прошло уже все. Ну что еще девке надо? Муж есть, сын, квартира – живи и радуйся! А она…

– Опять ты за свое! – не выдержал он. – Хочешь под нож? На кладбище не терпится? Сына сиротой оставить? Дура, девка!

– Папа! – из глаз у нее брызнули слезы. – Лучше на кладбище, чем с такой рожей людей пугать!

– Ну как знаешь! – Петр в сердцах стукнул ладонью по столу. – А я тебе все сказал. Ключи на столе. Живите. Или не живите. А я поехал.

Дверь хлопнула, и Юля прижала руки к горлу. Жалко папу до слез и себя жалко и Ваньку. Через минут пятнадцать дверь хлопнула еще раз, это Костя пришел с работы.

– Ничего себе! – сказал он, просмотрев документы. – Вот так сюрприз! И что ты горюешь?

Она только рукой махнула, оглядела убогую обстановку: диван с лоснящейся обивкой, игрушки, громоздящиеся на полу, стол, заваленный бельем, ожидающим глажки, ноутбук, приткнувшийся на подоконнике. Да, тесно. И дорого. И наверное, папа прав. Но, боже мой, как она несчастна! Неужели не сможет она никогда сама распоряжаться своей жизнью?

Переехали быстро, благо вещей-то немного. Ну а там новые заботы: мебель, ремонт, всякие мелочи бытовые. Хоть и хлопотно, а приятно: все же свое, родное. С папой она помирилась, конечно, но червячок обиды остался, свернулся клубочком и периодически кусал ее истонченную израненную душу.

***

Через три месяца, как в новую квартиру переехали, из поселка позвонила тетя Нина. И по голосу ее глухому и напряженному поняла Юля, что вот оно – непоправимое и страшное, что один раз в жизнь ее пришло со смертью мамы, потом с аварией этой – никуда не делось, так и ждало чем бы еще ее добить. Она слушала и не понимала слов. Папа погиб. Ушел на зайца и не вернулся. Искали его пару дней, и нашли тело с огнестрелом в груди. Юля слушала рыдания тети в трубке, а сама медленно оседала на пол. Как погиб? Кто? Папа? Не может быть!

Она долго билась в истерике, пока не вспомнила про Ваню. Малыш сидел за диваном и с испугом смотрел на нее огромными серыми глазищами. Юля прижала его к себе и прикусила губу, чтобы не завыть в голос.

На похороны Юля ехала одна, Костя в командировку какую-то очередную отправился, не смог отказаться, а Ваню Юля со свекровью оставила, не хотела, чтобы он мертвого дедушку видел.

Много на похоронах болтали о странной гибели участкового. И причина смерти – неосторожное обращение с оружием – тоже странная: Шадрин – опытный охотник, не мог он чистить ружье и не разрядить его. Но дело закрыли и все. Народ поболтал и разошелся.

Там же выяснилось, что дом папа оставил по завещанию сестре жены. Юля решению такому не удивилась: у тети Нины двое сыновей, оба женились к тому времени, так что дом Шадриных им, и правда, пригодился. А Юле, зачем дом в Новгородской? Вряд ли она там жить будет: в лучшем случае только на лето приезжать. А дом дело такое – ему уход постоянный нужен.

Костя плечами пожал, но высказался в том духе, что лишних денег не бывает, продали бы, вот тебе и нужная сумма на операцию. Юля тогда впервые не сдержалась, вспылила – и так папа им квартиру купил, мало ему, что ли? Костя тоже вспылил, потом, конечно, помирились, но все стало как-то зыбко в Юлиной жизни. Будто рухнула стена, за которой она укрывалась от непогоды и где всегда тепло и сытно. А теперь и поехать некуда, даже просто на выходные из города выбраться, отвлечься, и Ванечке там хорошо было – свежий воздух, молоко парное, летом ягоды, осенью яблоки свои, душистые.

Нина, конечно, сказала: «Ты к нам приезжай почаще, ты ж моя девочка». Юля головой покивала, но поняла, что приехать в свой дом, где теперь другие люди живут, пусть даже и родственники, не сможет. Когда-нибудь потом, наверное, но сейчас – нет.

Но и совсем без наследства папа Юлю не оставил – машина, не новый, но еще крепкий «Опель», досталась ей да счет в Сбербанке на триста тысяч рублей. Юля и за это была благодарна – она все еще мечтала накопить на операцию.

***

Зима выдалась мягкой, а в феврале, как водится, замело, заснежило и вдруг резко распогодилось. Март принял солнечную эстафету, с каждым днем приближая начало настоящей, некалендарной весны. Ошалевшие от радости воробьи заглушали ором уличный шум. Юля распахнула балконную дверь проветрить квартиру, озноб проворно взбежал по ее плечам, шее, скользнул по лопаткам вниз до самого копчика. Она если и спорила с мужем, то единственно из-за наглухо задраенных форточек. Тот мерз даже летом, по ночам зарываясь в одеяло по самую макушку. Юля всегда спала под тоненьким байковым покрывалом. Костя еще в среду уехал в командировку, сказал в Москву. Юля, как всегда, молча позавидовала.

Конечно, ей никто не мешал выходить из дома, или поехать куда-нибудь, но она не хотела. Да, ей доводилось общаться с мамочками на детской площадке. Им, одуревшим от скуки, было все равно с кем и о чем болтать, но этим все и ограничивалось, а на более близкое знакомство Юля и сама не напрашивалась. Если бы не семья, совсем пропасть. Юля посмотрела на фото за стеклянной дверцей книжного шкафа – Ванька, еще безволосый, улыбка во весь беззубый рот, ушки лопоухие торчат. Давно ли грудничком был, а вот уже и четыре, через полгода пять исполнится.

Юля привычно расставляла по местам разбросанные игрушки, протирала пыль, когда звонок мобильного оторвал ее от уборки, и мужской голос спросил к телефону Костю.

– Кости нет дома, – удивилась она в трубку, – будет в понедельник. Позвоните ему самому на мобильный… – телефон отозвался короткими гудками.

Юля посмотрела на дисплей. Номер ей незнаком. Кто-то с работы, наверное. Костя уже пять лет трудился в этой своей странной конторе, постоянно сыпал новыми словечками: котировки, фьючерсы, опционы. Она потом сама в интернете смотрела значение. Иногда вопросы мужу задавала, тот отмахивался, уверяя, мол, это не для слабых умов, но потом не выдерживал и принимался рассказывать про какие-то интервенции, дивергенции, даже схемы рисовал. Так что суть его работы она более или менее понимала, но удивлялась, как можно этим так сильно увлечься. Скучно же.

Через какое-то время телефон опять разразился гулкой трелью.

– Костя в командировке, – снова ответила она на вопрос о Косте.

– Я знаю, – у звонившего был густой бархатный голос. – Мне бы документы ему завезти, мы договаривались.

– Конечно, – любезно согласилась она, – привозите.

Через полчаса раздался звонок домофона. Юля открыла дверь. В прихожую вошел мужчина, а следом за ним еще трое. Она удивленно промолчала, хотя понимала, что есть что-то неправильное в том, как деловито они оттеснили ее от двери и по-хозяйски прошли в комнату.

– А вы кто? – спросила она, растерянно оглядывая непрошеных гостей.

– Я звонил, – сказал обладатель бархатного голоса. – Я ищу Константина Завьялова.

– Он в командировке, – Юля поднесла к горлу внезапно оледеневшие руки.

Мужчина прикрыл глаза и покачал головой.

– Ни в какую командировку его не отправляли. Завьялов просил несколько дней выходных по семейным обстоятельствам.

– Как не отправляли? – мысли ее понеслись с быстротой. Куда же он тогда поехал? Почему его ищут? – Вы кто? – спросила она снова.