Горошина на шестерых

– Монокль? – переспросил Жан А. – Вот такой?

Он снял очки, зажал глазницей филателистическую лупу и прыгнул ко мне на кровать.

– Йа-йа, – заговорил он, изображая немецкий акцент. – Я похищайт твой Лили, мерзкий французиш пилот! Я спрятайт её ф мой секретный пункер!

Я тут же включился в игру:

– Сейчас ты узнаешь, с кем связался, Фон А. Ну-ка пошёл прочь с моей кровати!

Я расставил руки, словно крылья, заревел, как пикирующий самолёт, и попытался осуществить нападение на врага, но был отброшен назад очередью грязных носков.

– Тебе больше никогда не увидайт тфой фозлюбленный! – проревел Жан А.

– Лили? Что за ерунда! Она никакая мне не возлюбленная!

– Ну тогда я её целовайт в губи много часофф подряд! – воскликнул довольный Жан А. и сжал в объятиях мою подушку.

– Убери свои грязные лапы от моей героини! – прорычал я.

– Ни са што!

– Ну, Фон А., я предупредил! – крикнул я, и Жану А. пришлось пригнуться под шквалом ластиков, карандашей и обгрызенных шариковых ручек, которые я достал из его пенала.

– Не трогайт школьные принадлежность! Ферботен! Запрещайт!

От возмущения Жан А. выронил из глаза монокль, и я воспользовался этой заминкой, чтобы забросать его скомканными листками, которые выдрал из первой попавшейся под руку тетради.

– Ну что, Фон А., понял теперь, с кем связался? – хохотал я. – Сейчас я тебя поджарю, как франкфуртскую сосиску!

Именно в этот момент средним и младшим вздумалось к нам присоединиться.

– Что вы делаете? Можно мы тоже с вами подерёмся?

И началась кровавая бойня.

– Пощады не будет! – предупредил Жан А., на которого налетела яростная эскадра бомбардировщиков. – Кто полезет на верхний ярус, тот труп!

– Альфа Дельта, Альфа Дельта, как слышите? – протрещал Жан В., прикрывая рот ладонью, как будто у него там был передатчик.

– Отлично слышу вас! – ответил Жан Г. – За мной, парни! Зададим им жару!

Жан Д., на которого никто не обратил внимания, засел в засаде под столом и оттуда изображал гром канонады. Он нацепил на голову огромные лыжные очки двоюродных братьев Фугас, и, если бы не свитер, который связала мама и который был ему сильно велик, его можно было бы принять за одного из авиационных асов из моей книги.

– Тра-та-та-та-та! Я тебя подбил, Зан В.! Лутсее попадание!

– По правому борту – шепелявый! – закричал Жан В. и в крутом вираже промчался мимо Жана Д.

– Я не сепелявый! – закричал Жан Д. – Это я просто так в тебя плююсь!

– Тогда получай по фонарю, верблюжина! – закричал Жан Г. и расстрелял его из своего пистолета с дротиками.

– Хотите настоящей битвы? – спросил я. – Вы уверены?

– Предупреждаю, – пригрозил подлый Фон А. из своего секретного бункера. – Школьные принадлежности не трогать, а то я вам покажу! Ферштейн?

– Яволь, майн генерал! – закричали мы все и бросились на него.

Только когда Капитан Папа внезапно заглянул в комнату, чтобы добиться всеобщего перемирия, я понял, что тетрадные листки, из которых производились снаряды для обстреливания Жана А., были вырваны из моей собственной секретной тетради.

Рукопись «Патруля асов» была погублена!

Ну и ладно…

Зато мы здорово повеселились, хоть нас за это и лишили на неопределённый срок бассейна и образовательных походов.

Всё равно эта история про лётчиков начинала мне надоедать.

Недавно у меня появилась блестящая идея для новой книги.

Названия я пока не придумал, но уже знал, о чём она будет: про мальчика из многодетной семьи, которого, как Робинзона Крузо, после крушения корабля выбрасывает волной на необитаемый остров.

Игра в слепого

Моё любимое время в Шербуре – зима.

Я обожаю, когда дни становятся короче: в половине пятого мы выходим из школы, а на улице уже темно.

Если вечером туман, до школы доносится с далёкого маяка мычание туманного горна. Как только звенит звонок, мы как сумасшедшие бросаемся на лестницу. Вместо того чтобы постоять у ворот и обменяться стеклянными шариками или поделиться прогнозами по поводу следующего дня чемпионата, все за считанные секунды разлетаются со школьного двора, потому что очень спешат поскорее оказаться дома.

Уличные фонари расплёскивают жёлтый свет, и город на глазах пустеет.