Новые расследования в школе

И как вообще Пьер-Поль может жить, когда вокруг так воняет лекарствами?

– Да тут всё ясно! – отозвался Реми. – Он готовится к тем временам, когда его гениальный мозг будет храниться в банке с формалином в музее естественных наук.

Вообще-то я не слишком впечатлительная, но запах медпункта всякий раз вызывает у меня неприятные воспоминания о зубоврачебном кресле и ветрянке.

К счастью, мадам де Сталь на месте не было, и мы быстренько на цыпочках пересекли кабинет и подошли к двери с матовым стеклом, за которой располагалась комната-изолятор – тот самый Морг, где Пьер-Поль устроил себе штаб.

– Ничего не чувствуешь? – спросила я, принюхиваясь.

– Как же не чувствую, лекарствами несёт.

– Да я не про это! Похоже, что-то горит…

– А, правда. Кажется, это из комнаты Пэ-Пэ.

Мы толкнули дверь и застыли на пороге, поражённые увиденным.

Комната была наполнена едким чёрным дымом, он лез в глаза и не давал толком разглядеть, что там вообще происходит. В углу стояла маленькая газовая горелка, и на ней что-то ужаривалось до состояния угольков. Жилую комнату это помещение напоминало весьма отдалённо – больше было похоже на склад, куда натащили кучу немыслимых предметов: парашютную ткань, спиральные пружины, непарные ботинки, альпинистские ледорубы, банки сардин в масле и миллион других вещей, ещё более удивительных…

Посреди всего этого, завернувшись в нечто вроде мешка, подпрыгивал и приглушённо стонал чей-то тёмный силуэт со шлемом космонавта на голове.

Мы выключили горелку, настежь распахнули окно и только тут узнали наконец Пьер-Поля.

– Господи, Пэ-Пэ, что ты творишь? – воскликнул Реми. – Решил нарядиться страсбургской колбаской?

Колбаска в ответ несколько раз сдавленно охнула, Пьер-Поль рухнул на кровать и стал извиваться подобно дождевому червю. Иллюминатор шлема постепенно запотевал, и за туманным стеклом с ужасом округлялись глаза, похожие на двух золотых рыбок в банке с мутной водой.

– Реми, скорее! Он задыхается!

Реми схватил чайную ложечку и её обратным концом поотковыривал кнопки, которыми иллюминатор крепился к шлему. Бедняга Пэ-Пэ был на свободе.

– Спасибо вам, друзья, – произнёс он, тяжело отдуваясь. – Если бы не вы, я бы погиб.

Тут мы с Реми не выдержали и расхохотались. У Пьер-Поля был такой гордый вид: на голове – шлем с откинутым забралом, а всё тело до самого подбородка закутано в спальный мешок. Мы помогли ему выбраться и обнаружили, что под мешком наш друг одет в пижаму. Со шлемом вышло сложнее: Реми тянул его изо всех сил, чуть шею Пьер-Полю не свернул, но защитный головной убор держался так прочно, будто его привинтили.

– Я вижу только один выход, – заявил Реми. – Пилить.

Пэ-Пэ вздрогнул от ужаса.

– Но ведь это нормальное физическое явление, – забормотал он. – Видимо, просто голова под давлением раздулась.

Реми на это заметил:

– Вообще-то за то время, что ты провёл в шлеме, твой гениальный мозг стал, наверное, похож на вакуумную упаковку телячьей печёнки… Какая потеря для человечества!

– Может, объяснишь, зачем ты всё это на себя нацепил? – предложила я.

– Вы ничего не смыслите в науке – и вряд ли меня поймёте, – сердито проворчал Пэ-Пэ. – Кто-нибудь, подайте мне, пожалуйста, очки! Спасибо… Боюсь, с вашими средними умственными способностями не постичь того, что вы сейчас услышите, но если коротко, то я проводил тестирование опытного образца.

– Опытного образца?

– Это был первый в мире тотальный спальный мешок. Моё личное изобретение, которое я планирую запатентовать.

– Ну, судя по всему, патентовать пока ещё рановато, – заметила я.

– Согласен… Пока что имеются кое-какие мелкие недоработки, но я их очень скоро отрегулирую, и вы сможете гордиться тем, что ассистировали при первых испытаниях изобретения, которое произведёт настоящую революцию в сфере походного инвентаря.

– Сфера походного инвентаря трепещет в предвкушении! – пошутил Реми.

– Да, – скромно кивнул Пэ-Пэ. – Иногда масштаб моей гениальности пугает меня самого… Вообще-то идея довольно проста. Но на продумывание деталей ушло немало времени и сил. Всем вам хорошо известны минусы классического спального мешка: голова вечно остаётся снаружи, она открыта холоду, сырости и укусам насекомых, не говоря уже о бесчисленной лесной живности, которая так и норовит воспользоваться ночной тишиной и проскользнуть в мешок через малейшую оставленную щель…

Голос Пэ-Пэ странно гудел под шлемом. Примерно таким же тоном месье Пиньо читает нам лекции на тему синусов и косинусов.

– И что же? – спросила я, поёжившись при упоминании мелких ползучих существ.

– А то: нужно нарастить спальный мешок, приделав к нему закрытый мотоциклетный шлем, соединить детали с помощью молнии, и тогда тело окажется герметично закрыто и защищено, как в настоящем скафандре.

– Блестяще! – прокомментировал Реми. – И вот этот самый скафандр ты примерял в тот момент, когда по счастливой случайности сюда пришли мы?

– Я поставил разогреть баночку квашеной капусты. А пока она разогревалась, решил испытать опытный образец. И тут на тебе: молнию заклинило! Без вас я мог бы пасть трагической жертвой науки и геройски возложить жизнь на её алтарь.

Я просто ушам своим не поверила! Квашеная капуста в восемь часов утра?!

– Да, что-то проголодался, – объяснил Пэ-Пэ. – К тому же надо было проверить надёжность газовой горелки.

– Ничего не понимаю, Пьер-Поль, – сказала я, обводя глазами нагромождение вещей в комнате. – А это всё зачем? И вообще, с каких пор ты увлекаешься походами?

– Это строжайшая тайна, – ответил Пэ-Пэ и прижал палец к губам. – Пока я ничего не могу вам сказать, хоть режьте.

Что в Пэ-Пэ ужаснее всего, так это его страсть к тайнам. Говорят, девочки любят секретничать, но куда мне до Пьер-Поля!

– Хорошо, что у тебя шлем на голове, – сказал Реми, как будто прочитал мои мысли. – Я бы тебе сейчас хорошенько врезал, чтобы отучить проводить эксперименты тайком от нас.

– Не забывай, что без нас ты бы погиб в жутких мучениях, – напомнила я. – Мог бы хоть спасибо сказать.

– И к тому же, – добавил Реми, – если кто-нибудь расскажет мадам де Сталь о твоих кулинарных экспериментах в Морге… Не думаю, что она будет рада, когда ты пригласишь её отобедать разогретой капусткой.

Пэ-Пэ обхватил голову руками и погрузился в глубокие раздумья. Из-за шлема можно было подумать, будто он держит в руках огромную тыкву, как в фильмах про Хеллоуин.

– Ладно, – наконец решился он. – Ладно… Сдаюсь под натиском уговоров… Вот только место тут не самое надёжное. Мадам де Сталь может появиться в любую секунду.

Он встал, выглянул в приоткрытую дверь и, успокоенный, вернулся обратно.

– Пока всё тихо… Мне понадобится некоторое время, чтобы привести комнату в порядок. Давайте встретимся завтра ровно в полдень в кафе у школы. А до тех пор попрошу вас соблюдать максимальную секретность относительно того, что вы здесь видели и слышали. Думаю, не стоит и упоминать, что речь идёт о сверхконспиративной встрече! Будьте предельно осторожны и не опаздывайте… Для большей согласованности давайте сверим часы. Мои идут с безупречной швейцарской точностью, и на них сейчас восемь часов сорок девять минут.

Мы приняли его странные условия. Любовь Пэ-Пэ к таинственности – это ещё полбеды: куда хуже его страсть к театральным эффектам. Но мне так не терпелось узнать, о чём всё-таки идёт речь, что я решила ему не перечить.

– И последнее: я, конечно же, приду в маскировке. Действовать в открытую слишком рискованно. А чтобы вы меня узнали, в руке у меня будет цветок в горшке. Вопросов нет?