Происхождение. Чужой мир

В восемьдесят девятом нанял действующего, или возможно в отставке, работника МВД, для сбора информации. Тот вышел на диггеров. Среди людей подземелья, давно витает идея найти древний клад.

Сам милиционер, параллельно с "копателями" работал с архивами и, по-видимому, что-то нащупал. А диггеры просто тянули деньги на свое увлечение.

А самое главное, тот, кто прислал мне файл, знал, кому присылать. У меня есть доступ к подобным хранилищам. И там, реально, тонны конфискованной литературы, которой некому заняться.

Я прикинул, вполне похоже на правду. В большинстве своем, безграмотные большевики с подозрением относились к любой непонятной литературе, поэтому, конфисковали все подряд. Особенно если на обложке нанесены кресты.

Но найти в подобном хранилище несколько книг, практически невозможно. Нужны дополнительные данные.

И я позвонил по номеру указанному в конце электронного письма.

Мне ответил молодой голос. Оказалось, по совету общего знакомого, на связь со мной, вышел праправнук графа Трубецкого.

Наследник древнего рода рассказал прелюбопытные детали.

По воспоминаниям отца, его далекий предок, при жизни, имел большую, по тем временам библиотеку. Книги многие века переходили от отца к старшему сыну. И по сведеньям правнука, среди книг есть именно те, которые все ищут. Единственное, он не знает сколько штук.

Во время революции, когда прадед ныне живущего Трубецкого, бежал из красного Питера, то бросил нажитое барахло, спасая лишь семейные драгоценности и ассигнации какого-то европейского концерна. Прибыв в Париж, обустроился и вспомнил, об оставленном в Питере имуществе.

И всю оставшуюся жизнь, убивался об утери "золотой библиотеке", как он ее называл. Естественно, последующие семьдесят лет, попасть в большевистскую Россию он не мог. И о судьбе книг ничего узнать не получалось.

А после восьмидесятых, когда в стране наметилась оттепель, теперь уже внук, Василий, нанял частного детектива Трофима, бывший милиционер, капитан на пенсии. Он то и накопал информацию о конфискованном имении и имуществе графа Трубецкого, в пользу молодого советского государства. К сожалению связей капитана, едва хватила до архивов КГБ. А вот попасть внутрь у него не вышло. Чуть сам под арест не попал, за лишние расспросы.

Когда настали девяностые и общая вседозволенность, внук Василий снова навел справки. К тому времени Трофим умер. Василий обратился к знакомым, они и подсказали, лучшего историка, по древним рукописям, чем я, не найти. Он ко мне и обратился.

Признаюсь, польстило. Действительно, как доктору исторических наук, мне легко выдали временный пропуск в рассекреченные к тому времени архивы.

Василий дал единственную наводку, любые бумаги связанные с фамилией Трубецкого.

На тот момент я даже не думал, как мы вынесем найденную литературу, а тем более книги. Впрочем, для меня это и неважно, главное получить доступ к их изучению.

Внук Василий настаивал, на поиске дневника в красной бархатистой обложке. (Его-то ты и держишь в руках). Якобы дневник, очень поможет. В нем полная опись царских книг, с описанием внешнего вида и краткого содержания.

Я доверился внуку. И каждый день, как на работу, стал ходить в архив. Со мной даже охранники стали здороваться. Старинные книги как ни что другое, будет отличным подспорьем в моем научном докладе. На что я получил письменное заверение, от право владельца. Впрочем, как говорил один киногерой, археолог – это на девяносто восемь процентов работа с архивами. И лишь два процента, поиск на местности.

И так, я зарылся с головой в бумаги. Боже, сколько интересных фактов я там узнал, но к делу это не относится.

А с поиском вещей графа Трубецкова, не заладилось с самого начала. Помещение, где складывали мелкие личные вещи, не архивировалось. Нет точного алфавитного перечня, только несколько коробок протоколов изъятия. Проще говоря, пришлось вручную перебирать каждый, бумажный пакет. И самое ужасное, разбирать корявый подчерк сотрудника, принимающего конфискованное. Скорее всего, полуграмотного солдата.

Многодневные, утомительные однообразием поиски, наконец, увенчались успехом. На одном из пакетов промелькнула фамилия графа Трубецкова. Я даже вскрикнул от охватившего меня возбуждения. "Наконец то, хоть что-то" – подумал я.

(Признаюсь в последнее время все чаще приходила мысль о бесполезной трате времени).

Сорвал сургучные печати, размотал бечёвку, вскрыл бумажную обертку. На свет появилась, обычная, самодельная картонная коробка. Такие делали в начале века, часто встречаю в старых архивах. Крышку в сторону.

Внутри, аккуратно сложены пачки листов, написанные от руки. Связаны бечёвкой, по отдельным стопкам. Я прочитывал первые страницы, стараясь уловить смысл написанного текста.

Одна пачка, вторая, третья. В основном переписка. Так же хозяин увлекался математикой и философией. Несколько пачек с уравнениями и размышлениями о вечном. Но нигде ни слова о библиотеке.

"Неужели придется перечитывать каждый лист?" – подумал я. И тут в одной из стопок, под листами, я почувствовал толстенький блокнот. Перевернув стопу, я увидел, тот самый, темно бордовый, очень старый дневник. Время основательно потрудилось над внешним видом фолианта. Я без экспертизы определил, как минимум несколько столетий.

Внук Трубецких настаивал именно на красном дневнике. Значит, я держал в руке то, что надо.

Раскрыв маленькую книжицу, был несколько удивлен. На первой странице, ничего не написано. Пролистал весь дневник, пусто. Первая мысль "Выцвели чернила, бывает. Но почему на других листах они сохранились?".

Случайно проведя по странице, пальцами, кожей почувствовал какие-то царапины. Поднес ближе к глазам, очки у меня сильные. Определенно, передо мной не просто царапины, а буквы.

Оказалось текст нацарапан на страницах, сделанных из материала, очень похожего на тонкий винил. Что объясняет его долголетие.

Признаюсь, данный факт поразил. Удивительно, если учитывать, что дневнику очень много лет, а в те времена, пластика не было.

Я достал карандаш, и слегка заштриховал грифелем. Так и есть проступили письмена. Но снова проблема, на неизвестном мне языке. Очень напоминал арабскую вязь, но словно две слипшиеся строки, одна переплетается с другой. Буквы верхних слов, пересекают нижние, переплетаясь в необычный рисунок. Такого я еще нигде не встречал.

В этой же стопе, перебрав листы, я обнаружил самодельную тетрадь. А в ней, невероятное везение, перевод всего текста дневника. Я не удержался и прочитал прямо в архиве.

Советую прочесть и тебе. Иначе, в продолжение моих записей, в конце дневника, многое будет непонятно".

Глава 2.

Родовой замок.

Филипп налил кофе и продолжил чтение. Перевод начинается с небольшого отдельного предисловия.

"Страх. Самое сильное чувство человека, способное взять верх над любыми другими чувствами.

Страх проникает во все клетки твоего организма, подчиняя его себе.

Страх, стальными когтями сжимает трепещущее сердце. Ему очень тесно в жестких объятьях, оно не выдержит нарастающего напряжения и взорвется. Ощущение надвигающегося взрыва, внутри тебя, заставляет бежать, выбрасывая лишнею энергию из тела.

Страх потерять жизнь, толкает людей вперед.

Страх ведет по пути развития, от неразумного существа, до цивилизованного, всесторонне развитого человека.

Страх навсегда поработил людей, поселившись где-то глубоко в нутрии Нас".

Дальше шел перевод страниц дневника.

"В моей жизни происходят невероятные события. Как очевидец хочу сохранить память о них, для потомков. Передать чувства людей и общее понимание того что произошло.

Для чего и завел дневник. В него записываю все события, происходящие со мной или вокруг меня. Начну с самых первых дней.

Мысль о ведении дневника пришла чуть позже. Сама идея сохранить увиденные события на века, возникла, когда Вождь Вождей Матар позвал меня с собой, на встречу с Прибывшими.

И тогда меня вдруг осенило, я стану очевидцем невероятных событий. Событий, которые происходят, раз, за существование цивилизации или не происходят никогда. И не сохранить впечатления очевидца, просто преступление.

Для логичного, последовательного повествования, я восстановил хронологию событий, с того дня, как дядя позвал меня к себе.

И так.