1888

Я раскрыл над собой зонт, боясь промокнуть, и замер в ожидании омнибуса, надеясь, что мисс Дю Пьен не выйдет раньше, чем он успеет приехать.

Прошло много времени, прежде чем я заскучал, сел на скамейку возле ресторана и стал нагло подслушивать скромную беседу двух седовласых мужчин, отдыхающих рядом. Они с неподдельным интересом обсуждали разные новости, пока один из них не поделился слухами о ночном убийстве в Уайтчепеле и о Викторе Абберлайне.

Я дернул уголком рта, поежился и поморщился, испытывая полнейшее недовольство от услышанного про отъявленную сволочь, изменившую всю мою жизнь всего за пару дней.

– Лорд Абберлайн – профессионал своего дела. Убийца скоро будет найден, – сказал мужчина, сидящий на другом конце скамейки, что вальяжно закинул ногу на ногу. – Не сомневайтесь.

– Он не нашел ваш украденный экипаж и отказал в возврате денег за не оказанную услугу, – ответил ему второй. – В вас не закрадываются сомнения по поводу его компетентности?

– Ни в коем случае! Есть люди, способные решать тяжкие нарушения закона, но полностью пасующие перед обычными преступлениями. Они упорно выискивают в, казалось бы, простом деле вещи, которые ставят их в затруднительное положение, и не замечают, что разгадка лежит на поверхности. Мне не жалко денег, если они идут на развитие безопасности в Лондоне.

Этот город обречен. Обречены и все те, кто с твердой уверенностью заявлял, что Виктор Абберлайн профессионал детективного сыска, не имеющий при этом никаких знаний и раскрывающий преступления исключительно с помощью многочисленной команды из своей конторы и денег своего богатого отца.

– Омнибус еще не приехал? – спросила меня вышедшая мисс Дю Пьен. – Подожду его вместе с вами.

Я откинулся на спинку скамейки и, почувствовав вновь начавшееся першение в горле, стал глухо кашлять, беспрерывно хватаясь за грудь. После глубокого и протяжного вздоха легкие пронзила тягостная боль, но она была настолько кратковременной и мимолетной, что я не придал ей особого значения и решил, что мне показалось.

Время, проведенное в ожидании транспорта, тянулось вечность, особенно под монотонный монолог мисс Дю Пьен о моем самочувствии и ее тревожном подозрении на проявляющийся у меня туберкулез. Самое противное – я хорошо понимал, что ее опасения не беспочвенны, но сейчас у меня не было ни времени, ни денег, ни желания проверять свое здоровье у врачей.

К счастью, договорить она не успела, потому что напротив нас остановился вычурный экипаж. Клаудия мгновенно замолчала, скрестила на груди руки, сдвинула брови, дерзко прищурив глаза, и подошла чуть ближе к транспорту, заинтересованно разглядывая в помутневших окнах лицо незнакомца.

Из открытой скрипучей дверцы сначала показалась позолоченная трость, а сразу же за ней длинный острый нос лорда Абберлайна. Завидев меня и мисс Дю Пьен, молодой человек удивленно замер, но, слегка помотав головой и поправив сползший набок цилиндр, все же собрал остатки смелости, а может быть, даже наглости, чтобы выйти к нам навстречу.

Хмурый юноша презрительно кивнул Клаудии в знак приветствия, выражая своим жеманным видом полное пренебрежение к ней, а затем, будто из чувства жалости, решил поздороваться со мной, пытаясь вызвать своим надменным лицом должное почтение.

– Здравствуйте, Итан. Уже не надеялся увидеть вас в городе! – насмешливо воскликнул он, протягивая руку в щегольской перчатке. – Как идут дела?

– До вашего приезда все было чудесно, – отстраненно ответил я, игнорируя приветственное рукопожатие. – Чем обязан таким радушием?

– Слов не подобрать, насколько временами вы бываете обворожительны. Вы в курсе про убийство в Уайтчепеле?

– Слышал, что вы взяли дело под контроль, не побывав на месте преступления и не пообщавшись с очевидцами. Неужели вы думаете, что найдете убийцу лишь по уликам болванов из полиции? Поистине, правду говорят – ваши способности достойны восхищения.

– Я не только найду преступника, но и лично разрешу людям растерзать его на месте.

– Посмотрите, мисс Дю Пьен, с какими кретинами нам приходится жить в одной стране, – сказал я, показывая рукой на Виктора. – Этот человек кричит на каждом углу про законы и порядок, а сам одобряет самосуд.

Несмотря на наш почти одинаковый рост, юноша всегда казался ниже из-за своей сгорбленной спины. Появился подобный изъян от психологических проблем или от того, что лорд Абберлайн имел больной позвоночник, сказать трудно. Сам он не распространялся о причинах этого уродства и не любил, когда кто-то из леди или джентльменов упоминал о его неровной осанке.

Виктор неожиданно расправил узкие плечи, выгнул вперед грудь и настолько выпрямился, что его всегда беспричинно слезящиеся глаза оказались на уровне моих. От него исходила непоколебимая убежденность в значимости и превосходстве собственной персоны, поэтому молодой человек относился с насмешливым снисхождением к моим жалким попыткам противостоять ему.

Улыбаясь уголком рта, лорд Абберлайн испытующе следил за моим мечущимся взглядом, и я, не выдержав сильного давления, все-таки отвел глаза и отошел в сторону, понимая, что в данный момент не смогу бороться с юношей в полную силу.

– К несчастью, люди более охотно поверят мне. У вас был большой потенциал, мистер Брандт, превращенный в ставку и проигранный в покер, – разглагольствовал он, легонько ударив тростью по полям моего цилиндра, тут же слетевшего с головы в мутную лужу. – Чем же теперь займется немощный безработный старик? Неужели начнет упорные поиски лестницы, что поможет ему подняться по карьере и вернет обратно к звездам?

– Тот, кто с усердием трудится, обычно по карьерной лестнице не поднимается. Предпочту дождаться лифт.

Мисс Дю Пьен, терпевшая и не нарушавшая клятвенное обещание, данное мне в ресторане, не смогла сдержать свой вспыльчивый характер, с силой ткнула сыщика в плечо и некультурно присоединилась к словесной перепалке:

– Вы отвратительны до дрожи в коленках, лорд Абберлайн! Склочный, алчный и развращенный человек! Настоящий джентльмен никогда не станет источником страданий для других людей!

– Позволите сделать комплимент? – спросил Виктор, осмотрев Клаудию с ног до головы, и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вам очень идут платья и корсеты.

Женщина вытаращила глаза и застыла с приоткрытым ртом от заставших врасплох лестных слов, будто ожидая повторения столь неправдивой и неожиданной фразы, ведь ей нечасто удавалось слышать любезности, и они вызывали у нее тревогу и оцепенение.

Мисс Дю Пьен всегда говорила, что знала о своей непривлекательности, и что сладкие речи обычно произносились, когда ее пытались использовать в личных целях, применяя для получения благосклонности совсем не чистосердечную похвалу, но из раза в раз она с угасающей надеждой в наивной душе надеялась, что комплимент был искренним и через пару минут непринужденной беседы ее не попросят вколоть яд неугодному человеку, дав взамен неплохое вознаграждение.

– Мое предложение все еще в силе, несмотря на то, что с последней нашей встречи прошло много времени, – томно произнес лорд Абберлайн, подмигнув женщине, чем сильно смутил ее. – Конечно, оно немного странновато, особенно, если учесть, что мы не работаем вместе.

– Я лучше опущусь на дно с мистером Брандтом, чем буду пировать с вами на вершине мира, – твердо ответила Клаудия и неистово махнула рукой. – Что бы вы там ни говорили, все ваши предложения мне неинтересны.

Внешний вид Виктора был уродлив, нелеп и полностью олицетворял его внутренний мир. Жидкие волосы цвета жженой соломы молодой человек прятал под цилиндром, который старался не снимать, а худощавое тело прикрывал объемной одеждой, пошитой на заказ из самых дорогих тканей. Борясь с тяжелыми испарениями от собственного тела и грязной кожи, он обливался кельнской водой, отчего простые люди, у которых не было проблем с обонянием, не могли стоять рядом с ним.

– Мне бы польстило наше объединение, Клаудия, – не унимался мелкий сыщик. – Этот угасающий старик не даст вам желаемой славы.

Женщина продолжала отмалчиваться, вероятно, думая, с какой стати человек, не уважающий ее до глубины души, вдруг стал таким приветливым и почтительным? А Виктор, как оказалось, не являлся последним дураком и иногда умел работать головой, не прибегая к помощи отца.

– У вас плохое мнение о мисс Дю Пьен, и выглядите вы очень жалко, – сказал я, останавливая жестом омнибус. – Думаете, раз она отличается от других женщин как внешне, так и внутренне, то вы сможете одурманить ее чарами и получить информацию об убийстве? Она умнейшая из всех, с кем меня сводила жизнь.

– Запомните, Итан, теперь Лондон находится под моей подошвой. Как бы вы вместе с Клаудией ни цеплялись за прошлое, с кем бы ни водили знакомства, вам уже ничто не поможет, – прошипел он, сердито сморщив лицо и плюнув женщине в ноги. – Меня, как и некоторых членов клуба, уже тошнит при виде ваших вездесущих лиц.

– В вас бурлит хмель мимолетной победы, – ответил я ему вслед. – После него обычно наступает похмелье.

Глава 4

Долгой поездка не была – выяснилось, что мой тощий кошелек остался в квартире, а в кармане лежало всего пара фартингов. Передать за проезд неучтивому кондуктору мне не представлялось возможным, поэтому пришлось сойти с омнибуса и идти пешком.

Холодные солнечные лучи отражались от стен домов, скользили по мерзлой земле, редкие деревья перекрасились в оранжевый, золотистый цвет, а их листья, словно монетки, были беспорядочно разбросаны под ногами и плотно облепили подошвы моих сапог. Совсем не успевая насладиться чудным днем, я быстрым шагом направлялся в Скотланд-Ярд и, вдыхая больными легкими прохладный, свежий воздух, восторженно поглядывал на яркий, голубой небосвод над собой.

Дворники не спеша подметали тротуарную брусчатку от мусора, сгребая все в кучи, которые через некоторое время разбрасывали нищие беспризорники, чем вызывали волну праведного возмущения, среди подметальщиков. Около некоторых магазинов и заведений стояли мужчины, иногда вместе с женщинами, обсуждая планы на день и новость об убитой проститутке.

Почему убийство обрело такой сильный резонанс – для меня остается неизвестным. Если бы его совершили где-нибудь в Вестминстере, можно было бы понять – район богатый, преступлений, кроме краж, практически нет, – но злодеяние было совершено в Уайтчепеле! В месте, где орудуют многочисленные синдикаты, действующие по принципу беззакония, и где чья-то смерть не является чем-то необыкновенным.

Видимо, после дурацких вопросов про погоду и унылых ответов друг другу людям стало нечего обсуждать, поэтому они принялись за новостные колонки.

Около таких малых групп всегда вкусно пахло табаком, и я, вдохнув этот сказочный аромат, почувствовал, как мои руки затряслись, нащупывая в кармане серебряный портсигар, и как спокойствие сменилось нараставшей паникой и мыслями о том, что нужно срочно закурить.

Перед глазами лежали три дешевые сигареты, но только я потянулся за одной, как сразу же неподвижно замер, остановив кисть. Разум прояснился, напомнив про мешающий удовольствию нескончаемый кашель, и я, поиграв от злости острыми желваками, захлопнул крышку коробочки, убрав ее обратно в карман.

Поговаривали, будто оттого, что я перестал много курить, в глазах у меня просвечивало что-то недоброе, а настроение сделалось крайне раздражительным, хотя каждый день, стараясь не переносить свои душевные терзания на этих пустословов, я боролся с уничтожающим мой рассудок исступлением.

До Скотланд-Ярда оставалось пройти пару улиц, и с каждым шагом я шел все медленнее.

Как же мне не хотелось видеть такие несчастные, до боли знакомые лица в этой проклятой штаб-квартире! За годы нашего неофициального сотрудничества в ней толком ничего не изменилось, не отреставрировали даже те трещины, о которых я напоминал бывшему комиссару полиции при каждой нашей встрече, что, по его мнению, делало меня нудным и всем попусту докучающим человеком. А мне просто было не все равно. Мне хотелось, чтобы полицейские, имея откровенно тупого начальника, хотя бы работали в нормальных условиях.

Миновав грязный проход под аркой, я приметил во дворе Скотланд-Ярда подтянутого сержанта, активно жестикулирующего и изредка повышающего голос на построившихся в шеренгу молодых констеблей.

– Какие же все-таки глупые шлемы они носят, – пробурчал я. – Прямо под стать себе.