Мама по договору

– Добрый день, – здоровается молодая девушка, проходя в спальню.

Она красива и молода, лет шестнадцати на вид, со светлой косой вокруг головы и в нарядом, явно дорогом, пурпурно-золотом платье.

– Меня зовут леди Иден, я кузина Его Величества. – Девушка скромно улыбается и теребит пальцами кончик длинной косы. – Вы, наверное, меня не помните, мы с вами виделись лишь раз на вашей свадьбе, мне тогда было всего десять лет. Драграй велел позаботиться о вас, леди Аннабет.

Я слушаю девушку, держа лицо каменным, а она всё лопочет и лопочет ангельским голоском.

– Вы можете найти мне сигарету? – наконец говорю я. – Здесь есть что-нибудь закурить?

Иден, или как там её, ширит глаза и крутит головой.

– Вам нельзя, это повредит малышу!

– Малышу повредит то, что мать сейчас умрёт от нестерпимой муки. М-м! Принесите сигарету!

Конечно, я знаю, что это очень плохо для ребёнка, но привычки невозможно изменить вот так сразу! Надо бросать, знаю-знаю, тем более всё равно хотела, а ещё этот договор, в котором я обещала не причинять этому телу вреда…

– Хотя бы подержать, всего лишь понюхать… – стону я.

– Хорошо, раз так сильно хотите, то принесу. Только сперва у драграя спрошу, но придётся подождать, он сейчас на аудиенции с леди Орфеей.

Я широко распахиваю глаза, и вмиг желание курить пропадает.

– Кто ещё такая эта леди Орфея?!

12

– Кто такая леди Орфея, Иден?

Кровь закипает в венах. После всего, что было ночью, всех ласк и поцелуев и трепетного шёпота – ему разве меня мало?!

Ну, Дракон!

– Кто она?! Кто она такая?! Почему молчите? Расскажите мне!

– Леди Орфея – это старшая няня будущего наследника.

– Красивая? – Я ширю глаза, как готовая к нападению кошка.

– Весьма красивая.

– Что она хочет от Императора на аудиенции?

Конечно, ясен пень, что она хочет.

– Я не знаю, я не осведомлена о делах нянь, я герцогиня. Его Величество попросил меня по-семейному позаботиться о вас. Леди Аннабет, прошу, вставайте скорее! Мэтр Юрге ещё ждёт встречи с вами.

– Кто это? Зачем? – лениво спрашиваю я, заворачиваясь в простынь и становясь похожа на римскую горожанку.

– Как зачем? Осмотреть вас, проверить малыша. Драграй велел.

Проверить малыша… Да, мы сделали ребёнка, выполнили долг, и ничего личного. Теперь Император пошёл заниматься своими делами с молодыми нянечками, а мне предстоит превратиться в курочку-наседку.

Не понимаю, отчего так обидно, ведь я всего лишь следую договору, выполнить который добровольно согласилась?!

– Вставайте же, вставайте, леди Аннабет! – юная герцогиня суетится возле кровати, размахивая руками. – Вас ещё нужно одеть и причесать. Уже скоро обед. В вашу честь, между прочим! Опаздывать неуважительно – ведь вы сегодня самая главная персона в Драгонхайме! Да и во всей Аэллирии!

Главная персона, хм! Повоюем, Аня, повоюем. Покажем, кто тут императрица и достойна всеобщего внимания!

Я откидываю от себя подальше охапку роз и выпрямляю спину.

– Где у вас тут ванная?

– Здесь, идёмте, сейчас провожу вас… – Иден даёт руку, и я оперевшись на неё, схожу с горизонтального пьедестала.

Ах, у меня болит всё, совершенно всё. Я не то что идти ровно не могу, мне даже стоять больно. После концертов такого не было! Но признаюсь, боль приятная, сладкая, но нет, нельзя улыбаться. Это только приятные бонусы к исполнению условий договора. Порадовалась и хватит! Надо поскорее Марти Мартина найти и выведать у него про проклятие, ведь обратный отсчёт уже начался, и у меня не так много времени до превращения в ходячий шарик. Вряд ли я смогу потом много двигаться.

Юная герцогиня ведёт меня в соседнюю комнату, где всё окутано паром, и указывает на купель. Я бы лучше в душ, но ладно, и ванная сойдёт, потому что невозможно хочется смыть с себя всё, что оставил Дракон, р-р! Но смыть удастся всё, кроме главного. Придерживая ладонями животик, словно он уже отяжелел, хотя ещё и намёка на его увеличение не было, я опускаюсь в тёплую воду и ощущаю неимоверное наслаждение. Наверняка сюда добавили что-то магическое, укрепляющее, возможно, какой-то эликсир, потому что тело мгновенно отходит от ломоты, набирается сил, и я чувствую себя гораздо бодрее.

Значит, и малышу это на пользу. Интересно, а у него будут глаза такие же золотисто-чёрные и реснички пушистые, как у отца?

Боже, Аня, о чём ты! Это не твой ребёнок. Ты тут лишь суррогатная мать. Вообще, пора сделать то, зачем я так сюда рвалась!

– Иден, а дайте мне, пожалуйста, чем писать и на чём писать?

– Прямо сюда?

– Да, это безотлагательно! Это очень срочно, некогда объяснять!

Юная герцогиня мчится в спальню и возвращается с чем-то наподобие записной книжки и огрызком грифельного карандаша – похожие карандаши были и у нас на Земле.

Я сажусь ровно, обмакиваю руки белоснежной тряпицей, беру пишущие принадлежности и прикрываю глаза, позволяя воображению воспроизводить мелодию, которую я так сильно мечтаю выразить на бумаге.

Рваными штрихами разлиновываю лист, делю на такты и пишу ноты, одну за одной, быстро, едва разборчиво, но вот она льётся, моя музыка, я слышу её в голове со всеми инструментами. Здесь будет лиричная клавишная партия, а тут подключатся гитары, и хоровое пение:

– О-о-о! О-йе-о!

А потом я одна фирменным горловым вибрато пою:

– “О-о-о!”

А затем подхватывает зал:

– “О-йе-о!”

Так, но тело-то у меня другое! Смогу ли я петь, как прежде?! Конечно смогу, научусь! Первый раз же научилась!

Иден смотрит на меня удивлённо, даже восхищённо и говорит: