Царское прошлое чеченцев. Наука и культура

Главное руководство Кавказским краем уделяло большое внимание культуре и древностям региона. Особенно явно это проявилось при управлении краем А.М. Дондуковым-Корсаковым, который сам, в свое время, совершил открытие, над разгадкой которого ученые всего мира бьются до сих пор. В 1874 г. князь А.М. Дондуков-Корсаков обнаружил в деревне Пневище под Смоленском камень, обе стороны которого были покрыты странными надписями. Он скопировал эти надписи. Однако опубликованы они были только в 1916 году. До настоящего времени загадка этих таинственных надписей так и осталась не разгаданной

.

В 1888 году археологические исследования в Чечне провёл председатель Археологической экспедиции А.А. Бобринский. Им были обследованы окрестности сёл Алхан – Юрт, Алхан – Кала, Урус-Мар-тан, Куллары и другие. Раскопки Бобринским могильника кобанской культуры близ с. Урус-Мартан выявили зооморфные находки скифо – савроматского стиля. Эти находки привлекли внимание учителя Владикавказского реального училища В.И. Долбежева, который отметил, что отлитые из бронзы звериные головки и фигуры зверей, домашних животных носят оригинальный фантастический характер.

Во время работ под г. Грозным А.А. Бобринского в 1886–1888 г. вблизи ст. Ермоловской было обнаружено городище, в котором присутствовали слои скифского и сарматского времени. Золотые серьги, украшения в виде барашков, перстни с разными цветными камнями, части конского убора, бляхи со вставленными красными стеклами и аметистами и другие вещи, были найдены при раскопках курганов в Грозненском и Хасав – Юртовском округах Терской области

. Особый интерес вызывают исследования А.А. Бобринского, проведенные им в Алхан-Чуртской долине. Здесь, в районе г. Грозного и селений Алхан-Юрт, Алды, и далее на юго-запад до с. Урус-Мартан им было зафиксировано огромное количетво курганных насыпей. Значительным итогом этих работ было обнаружение на левом берегу р. Сунжи большого городища недалеко от с. Алхан-Кала, привлекшего внимание исследователей лишь в советское время. Ряд раскопанных курганов содержал интересные комплексы скифской и сарматской культур

.

Председатель Императорской Археологической комиссии А.А. Бобринский был весьма удачливым коллекционером, составившим чрезвычайно обширное археологическрое собрание. Входившие в него памятники кобанского круга со временем образовали самую большую коллекцию древнекавказских бронз Эрмитажа. До 1917 года Императорская Археологическая комиссия помещалась в том же здании, что и Императорский Эрмитаж. И комиссия и музей находились в ведении Министерства двора русских царей. Неудивительно, что очень многие археологические находки из разных мест России первое учреждение передавало на хранение второму, а председатель Императорской Археологической комиссии был в курсе всех новейших археологических открытий в стране

.

В 1900 году в ходе раскопок Г. А. Вертеповым могильника у с. Урус-Мартан был найден железный нож с зооморфно оформленной бронзовой рукояткой. Эта находка вызвала интерес у А.Спицина, который посвятил ей свою статью, изданную в 1902 году

. Краевед Вертепов, в 1900–1901 годах раскопал более двадцати курганов около села Урус-Мартан, а материалы этих раскопок были переданы в Эрмитаж. В 1891 г. в окрестностях села Хатуни была найдена большая бронзовая поясная пряжка, выполненная в зверином стиле (VI–IV вв. до н. э.). Вблизи села Ножай-Юрт в конце XIX в. также была найдена бронзовая поясная пряжка – умбон, относящаяся к VI–IV вв. до н. э. В настоящее время они хранятся в Государственном Эрмитаже

. Коллекция К.И. Ольшевского в Эрмитаже содержит 202 предмета. Материалы, когда-то принадлежавшие А.А. Бобринскому, состоят из семи отдельных коллекций. Самая большая из них насчитывает 748 инвентарных номеров. Это бронзовые, керамические и др. предметы, найденные в Северной Осетии, Чечено-Ингушетии, Дагестане и др. В Эрмитаже представлена поясная бляха с изображением двух хищных животных (сер. I тыс. до н. э., Чечно-Ингушетия), браслеты и «накосник» – с. Шали (Чечено-Ингушетия)

.

В то же время археологические раскопки, коллекционирование древних вещей проводили и представители местной военной администрации, например, помощник начальника Грозненского военного округа Н.С. Семёнов, написавший несколько интересных работ по краеведению

. Исследуя археологические памятники Чечни в 1882 году Н.Семенов также обнаруживает зооморфный материал, в частности пряжки «типа Исти-Су». В первые десятилетия XX века у станицы Фельдмаршальской (на левом берегу р. Аргун у ее выхода из гор на равнину) погребения VII–IX вв. были исследованы подъесаулом Ф.С. Панкратовым, который публиковался под псевдонимом Ф.С. Гребенец

.

Всемирную известность памятники майкопской культуры получили уже в конце XIX века после открытия Н.И. Веселовского в Адыгее в 1897 году Большого Майкопского кургана. Следы майкопских захоронений обнаружены у с. Бачи-Юрт на территории Чеченской Республики. Культура майкопских племен была приспособлена к особенностям климата того времени с его малоснежными или бесснежными зимами. Заметные трансформации климата в конце атлантического периода – в начале суббореального периода голоцена по данным Е.А. Спиридоновой принесли в Предкавказье снежные покровы. Изменения были столь резкими, что позволяют ставить вопрос об экологической катастрофе для ранних земледельцев и скотоводов. Например, на Тереке, там, где была степь, начали расти леса с широколиственными и хвойными деревьями. Именно на этом фоне глобальных перепадов климата исчезает майкопская культура

.

Археологические источники по майкопско-новосвободненской общности иллюстрируют феноменальную культуру населения Кавказа, сформировавшуюся именно в зоне стыка культурных традиций земледельцев и скотоводов Передней Азии и племен раннего бронзового века юга Восточной Европы. Общество майкопских племен было своего рода культур-трегером на границе степной зоны Восточной Европы, создавшим здесь даже свою зону или провинцию влияния. Интересные коллекции кавказских археологических объектов были экспонированы на антропологической выставке в Москве, в 1878 году. В Политехническом музее. Они привлекли внимание научной общественности своей новизной и оригинальностью и послужили стимулом для активизации археологических исследований Кавказа

.

За пределами основного ареала майкопских племен металлическая посуда встречается редко. Способы изготовления майкопской металлической посуды еще во многом не ясны. Поражает высочайшее искусство майкопских медников производить сосуды с толщиной до 1 мм. Независимо от размера. Как правило, майкопская металлическая посуда не имеет швов (Бамутские бронзовые сосуды). Майкопские племена первыми изобрели настоящее металлическое ведро. Для керамики майкопско-новосвободненской общности характерны миски. Вероятно, это связано с широким использованием в быту каш, разных похлебок и другой растительной пищи. Миски знали и кочевники, например, бедуины, но нет данных, чтобы они производили в массовом порядке круговую и лепную керамику внушительных форм, которую трудно транспортировать. Огромные пифосы, чаны, большие лепные горшки скорей всего свидетельствуют об их производстве в среде оседлого или полуоседлого населения. Самый крупный пифос достигал в высоту 102 см. при диаметре до 100 см. Чаны также могли достигать в диаметре 100 см. при высоте более 50 см. По свойствам бытового назначения майкопская посуда Терского региона уже была подразделена на холодную, круговую, столовую и горячую, лепную, кухонную

.

Присутствие антропологических представителей южно-европеоидной расы в составе майкопско-новосвободненской общности, безусловно. Наличие лексических заимствований из северокавказского в праиндоевропейские и в отдельные индоевропейские группы заставило ученых предполагать, что индоевропейский в Европе «наложился» на северокавказские и близкие им языковые группы. В лексиконе праин-доевропейцев присутствуют довольно высокие горы с большим количеством различных типов скал и острых или больших круглых камней. Иногда эти горы покрыты лесом. Имеются слова, обозначающие узкие проходы, ущелья, пещеры, обрывы и пропасти, речные долины и заливные луга. В связи с этим можно предположить, что прародина европейцев находилась в умеренной зоне горного леса, возможно, это был Кавказ. По мнению археолога А.С. Уварова, «…культура кавказских племен предшествовала многими веками культуре остальной Европы»

.

Носители прасеверокавказского языка уже к моменту его распада находились на довольно высоком уровне развития. Лексический анализ позволяет констатировать у них наличие скотоводства (крупный рогатый скот, овцы, козы, свиньи, лошади), земледелия (с возделыванием проса, ячменя, пшеницы), а также по меньшей мере начальную стадию металлургии. Современные ученые пришли к выводу о вхождении в северокавказскую языковую семью таких языковых групп, как хуррито-урартская, хаттская, баскская и, возможно, тирренская (этрусский с его ретийским диалектом) и бурушаски-вершикская (Памир)

. При раскопках Сержень – Юртовского поселения было выявлено поквартальное размещение бытовых комплексов (жилищ, производственных и культовых сооружений), разделенных узкими улицами. Улицы были вымощены булыжником среднего размера. Всего в слое конца XI–VII вв. до н. э. были открыты 4 такие мостовые. Мостовые Сержень – Юртовского поселения пока уникальны в археологии Кавказа даже на современном этапе. Они являются ценным свидетельством бытования элементов сельского благоустройства у населения восточного варианта кобанской культуры. Мостовые – явление местное, порожденное конкретными условиями быта, но возникшее на Северо – Восточном Кавказе, возможно, еще в конце II тысячелетия до н. э.

.

Этнографический отдел Русского музея Александра III был очень заинтересован в пополнении своих коллекций чеченскими экспонатами. В связи с этим, музей командировал в горную Чечню сотрудника геологического кабинета Киевского университета С.А. Гатуева. Командировка оплачивалась в размере 300-х рублей. С.А. Гатуев передал музею собранные им чеченские вещи (с обозначением их названий на чеченском языке). Коллекция музея пополнилась следующими вещами: ботфортами, подхвостником, серьгами, кольцами, ошейником для вола, скрипкой и смычком

.

С 1886 года начинается плодотворная деятельность на Северном Кавказе одного из пионеров местного краеведения, преподавателя Владикавказского реального училища В.И. Долбежева. Долбежев много лет самоотверженно трудился над накоплением археологических материалов по истории Кавказа. По поручению археологической комиссии В.И. Долбежев в течение 20 лет (с 1884 по 1904 г.) проводил большие разведочные и стационарные работы по изучению разнообразных памятников материальной культуры Северного Кавказа, начиная с эпохи бронзы и заканчивая средневековым периодом. В 1891 году им были исследованы курганные погребения у села Мескеты. Еще раньше, в 1882 году вместе с Д.Н. Анучкиным он посетил и тщательно исследовал Аргунское ущелье

. Долбежев исколесил весь край – выискивал и покупал древности у чеченцев, интенсивно проводил раскопки памятников разных эпох. Своими разысканиями он в полной мере отдал должное кавказской бронзе. Отдельные коллекции бронзовых вещей, в большей части добытых им самим в 1886–1893 годах, составили одно из эрмитажных собраний – собрание В.И. Долбежева

.

Судя по запискам посещавших Чечню и Ингушетию, башенные произведения вайнахских строителей воспринимались путешественниками, учеными довольно восторженно, но суть увиденного сводилась к самым общим словам (Н.К. Зейдлиц, В.И. Долбежев, Н.А. Буш, А. Россикова и др.). Не избежал подобной лаконичности и известный исследователь Чечни А.П. Берже, хотя благодаря его запискам мы все же знаем те места, где некогда стояли башни. Почти также отнесся к башенным постройкам А.П. Ипполитов, если не считать воспроизведенного им рисунка башен у с. Шатой, сделанного Дюсдердиком

. Древняя архитектура горной Чечни (боевые и жилые башни, некрополи и культовые сооружения) представляют собой уникальное явление в мировой культуре. На Кавказе именно у нахов (чеченцев и ингушей) башенная архитектура достигла наивысшего развития. Особенно это проявилось в архитектонике боевых башен, которые являются вершиной средневекового зодчества. Боевые башни строились с соблюдением зеркальной симметрии и пропорциональности всех частей постройки, в удивительной гармонии с окружающим ландшафтом

. С приходом капитализма на Кавказ и из старинных башен дельцы пытались извлечь выгоду. В 70е годы XIX века одним из примечательных мест села Герзель-аул была каменная башня, возвышавшаяся над мостом. Башню продали, но из-за очень прочной кладки стен, ее не смогли разобрать и она получила статус «памятника искусства»

.

Власти старались упорядочить археологическое изучение кавказского края. 17 июля 1863 г. был издан Приказ («предписание») наместника на Кавказе Михаила Николаевича за № 4964 (на имя председателя губернского статистического комитета в Тифлисе) «О сборе сведений об археологических памятниках края» – на основании циркуляра Центрального статистического комитета за № 63 от 27 апреля 1863 года. 23 марта 1873 г. вышел Приказ начальника Главного управления наместника Кавказа Николаи «Об утверждении устава Общества любителей кавказской археологии». Цель общества – изучение памятников древности, сбор археологических «редкостей», охрана архитектурных сооружений на Кавказе. Официально общество было открыто 9 декабря 1873 года. 29 апреля 1900 г. вышел Указ Николая II «О назначении пособия (10 000 руб.) Императорскому Археологическому обществу на издание трудов по исследованию археологии Кавказа и восточных губерний». 21 марта 1901 г. вышло постановление учредительного собрания Кавказского отделения Императорского Московского археологического общества «Об открытии в Тифлисе отделения МАО» для изучения памятников Кавказа

.

Не смотря на усилия учёного мира, исследования Кавказа были не столь велики, и одной из причин этого явления, было слабое бюджетное финансирование, в основном всё строилось на энтузиазме отдельных учёных и научных обществ. Вот как эту ситуацию комментировал один из исследователей Кавказа: «Всё, что в этой стране находится под Российским владычеством, открыто для всех учёных исследований но, к сожалению, исследования произведённые здесь, весьма незначительны. Они ещё не имеют никакого соотношения с неизмеримыми материалами»

. В 1914 г. все археологические изыскания на Кавказе были прекращены в связи с началом 1-й мировой войны, а потом революции 1917 г. и гражданской войны 1918–1920 гг. После этих событий наступает новый и более яркий и плодотворный период в археологическом изучении горного края

.

Только в последнее время ученые начали осознавать социальную значимость археологических исследований. Они пришли к пониманию того, что археологией нельзя заниматься независимо от общества. Декларации об этике профессиональных организаций теперь включают в себя пункт о правах коренного населения и необходимости считаться с их интересами при археологических исследованиях. Закон о религиозной свободе американских индейцев от 1978 г. гарантирует, например, доступ к священным местам, требуя от федеральных агентств отрегулировать свою политику управления таким образом, чтобы обеспечить это право, и признает существование святых мест. Этот Закон, а также Закон о защите и репатриации могил коренных американцев сильно повлияли на археологию в США, т. к. теперь ученым необходимо консультироваться с вождями и религиозными лидерами племен, чтобы можно было «потревожить» памятники, имеющие отношение к вере. Индейцы также резко реагируют на проведение строительных и прочих работ на священных землях, которые находятся в частной собственности. Некоторые коренные американские народы (хопи, зуни), сегодня тесно взаимодействуют с археологами, используя при этом свои собственные археологические группы

.

Кавказские музейные коллекции

В XIX веке особенно богатыми чеченскими коллекциями располагал Кавказский музей, находившийся в Тифлисе. Сюда уже в ходе Кавказской войны начинали поступать интересные предметы, случайно найденные в ходе боевых действий. Так, в 1856 году барон Вревский подарил музею несколько интересных древностей, найденных в источниках Валерика. Князь Михаил Николаевич тоже сделал музею подарок – археологические предметы, найденные в Аргунском ущелье: «Бронзовая фигурка стрелка: удлиненный корпус, короткие ноги, острая, резкая физиономия в шлеме; одежда из шкуры, за спиной голова козла; изображение коровы грубой отливки из бронзы, но весьма натуральной по форме и др…»

.

Коллекции музея были бы ещё полнее и интереснее, если бы он располагал соответствующим статусом и необходимыми, для покупки у населения предметов – средствами. Официально Кавказский музей был открыт только 2 января 1867 года и в тот – же год соответственно получил бюджетное финансирование

. В 1875 году в зале № 1 музея, в котором находились предметы роскоши, экспонировались чеченские серьги, женский пояс и пуговица. На стенах музея висели таблички, извещающие посетителей о том, что костюмы и чучела зверей пропитаны ядом, поэтому до них не рекомендуется дотрагиваться

. В 1899 году в зале № 1 и № 2, помимо чеченских женских серёжек и пояса появились подвески. Особенно ценными считались музейные коллекции, которые в большинстве своём документированы – к ним приложено краткое описание, они привязаны к определённому месту и историческому периоду. В 1889 году, с целью изучения древностей, на Кавказе побывал слушатель историко-филологического факультета Я.И. Смирнов. В коллекциях Кавказского музея в Тифлисе он отметил две бронзовые звериные (волчьи) головки, найденные около с. Аллерой

.

Многие музеи в Российской империи распологали богатыми кавказскими коллекциями, предметами, отображавшими историю этого края. В Государственном Историческом Музее хранится рисунок художника Бегерова, относящийся к концу 80-х годов XIX века, на котором изображён состоятельный чеченец. В основном коллекции этого музея были собраны на Кавказе историко – бытовой экспедицией в 1936-37 годах