Недостойный кандидат

– Ну, как ты здесь? – обняла сына Екатерина Ивановна, приехав на свидание.

– Всё хорошо, мам, – улыбнулся Егор и поцеловал заботливую женщину в обе щёки. – Видишь, прошло уже полгода, а там и глядишь, весь срок пройдёт.

– Пять лет?! Господи, да это же целая вечность! Нет, сынок, я считаю, нам надо что-то делать, а не сидеть на месте!

– А что делать? – присели они на стулья. – Доказательств у меня нет, свидетелей тоже, поэтому лучше смириться.

– Смириться?! Как ты можешь так спокойно об этом говорить?! Как же я ненавижу эту девку!

– Давай не будем, я же просил, – сжал кулаки мужчина, едва лишь услышав о Вере. Каждое воспоминание о ней приносило непроходящую мучительную боль.

– Хорошо, – кивнула головой Грачевская.

– Ты лучше расскажи, как продвигаются дела у Ильи с клиникой? Получилось договориться по поводу земли?

– А что он тебе ещё об этом не сообщил? – улыбнулась Екатерина Ивановна.

– Не-а.

– Странно, что его так отвлекло, что он ещё не растрезвонил тебе о своей радости? В общем, да, у него успешно прошла встреча с продавцом. Так что, как сказал Илюша, через месяц начнётся строительство его клиники.

– Рад за него, – от души улыбнулся Егор, наконец, расслабившись. – Хоть кто-то в нашей семье занимается законной деятельностью.

– А вот это ты правильно заметил, сынок. Сколько раз я твердила тебе бросить то болото, в котором ты находишься.

– Мамуль, ну, ты умная женщина, и должна прекрасно понимать, что я слишком увяз в этом болоте, как ты сказала, что из него не вылезти.

– Но я верю, что всегда есть какой-то выход из ситуации.

– Не в моём случае.

– Сынок, я знаю, ты связался с криминалом, чтобы унизить своего родного отца. Но поверь, он искренне раскаивается.

– Он? Раскаивается? – вспыхнул Егор. – Ты с ним виделась?!

Грачевская молчала, опустив вниз глаза, боясь признаться сыну в том, что она ходила просить за него к отцу.

– Почему молчишь?

Женщина с опаской посмотрела на сына:

– Прости.

– Зачем ты к нему ходила?! – прогремел Егор, злясь на безрассудный поступок матери. – Я запретил тебе делать это! Ты понимаешь, для меня этот человек перестал существовать в тот день, когда я узнал, как он выгнал тебя из дома, словно дворняжку!

– Сынок….

– Он выкинул тебя, беременную, в холодную ночь, совершенно не заботясь, что с тобой будет!

– Он строил карьеру, и в тот момент ему не нужна была семья со всеми заботами.

– А ему никто не нужен.

– Сынок, – умоляла женщина, – прошу, прости его. Он давно раскаялся в своём поступке и хочет мира.

– Мира?!

– Да, он хочет признать тебя, объявив всем о своём незаконнорожденным сыне.

– А как же его пост губернатора? Что, старик, совсем выжил из ума?

– Сынок, родной, – обняла сына женщина, даже не стараясь спрятать выступившие на глаза слёзы, хоть он и запретил ей плакать, – он может тебе помочь.

– Нет.

– Я прошу тебя, не ломай себе жизнь.

– Нет, мне от него ничего уже не нужно, и тебе запрещаю контактировать с ним.

– Почему ты так жесток?

Вытерев на лице матери слёзы, Егор проговорил:

– Жизнь меня сделала таким. Как только я смягчаю свой характер и начинаю доверять людям, слишком сильными оказываются удары с их стороны, что мне тяжело вздохнуть.

– Егорушка, миленький, но разреши ему тебе помочь, чтобы хоть немного искупить свою вину.

– Слишком поздно. Мне не нужно его покаяние.

– Но ему нужно твоё прощение, – стояла на своём Грачевская, надеясь, что сын одумается и примет помощь от родного отца.

– Я не хочу больше ничего слышать о нём, – грозно произнёс Егор. – Если ты скажешь хоть что-то, связанное с именем этой твари, я встану и уйду, и больше мы с тобой не встретимся до окончания моего срока.

Женщина смотрела на упрямого обиженного сына и не знала, как примирить его с отцом.

Да, в своё время тот выгнал её, узнав о беременности. В те годы Обломов был занят карьерой, лишние заботы ему были не нужны, о чём он неоднократно говорил Екатерине. Но она, наивная дурочка, решила, что, узнав об их маленьком зародившемся чуде, всё же примет сей факт, но, к сожалению, все её надежды рухнули в тот памятный вечер, когда он выгнал её из дома в ночь в одной сорочке.

Егор не мог простить ему этого, в связи, с чем и встал по другую сторону отца, чтобы последний всю жизнь мучился (если только он на это способен) от невозможности помириться. Ведь признать сына-бандита для чиновника было точкой в его карьере, о которой он пёкся все эти годы.

***

Зайдя вечером после работы к дочери, Черников вновь застал её пьяной:

– Солнышко, ну, что с тобой? – присел он на кресло рядом с девушкой и взял её руки в свои. – Почему ты пьёшь? Да ещё в одиночестве?

– Моя жизнь кончена, – потухшим голосом промолвила она и посмотрела раскосым взглядом на заботливого отца.

– Что ты такое говоришь? Твоя жизнь только началась.