Моя осень

Корректор Татьяна Князева

© Z. V., 2021

ISBN 978-5-0055-2003-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Моя осень

Повесть

Хочешь рассмешить Бога?

Расскажи ему о своих планах…

Осень. Листва еще не опала, деревья стоят и отсвечивают разными красками. Это моя любимая пора года. Даже в детстве, когда ходил в школу, утром перед занятиями заходил в сад возле дома и рвал яблоки. И они были, как из холодильника, холодные и сладкие. Осень всегда казалась мне лучшим временем года. Наверное, это очищение лета после жары, суматохи и отдыха, это совершенство природы, ее успокоение.

Боже, как быстро пролетела жизнь! Я помню многие моменты, врезавшиеся в мою память и происходившие десятки лет назад. Шестьдесят плюс – мой возраст. Недавно в железнодорожной кассе Санкт-Петербурга меня назвали «синьором» и дали скидку как пенсионеру. Шестьдесят звучит как приговор – приговор времени. А мои мысли, а чувства и движение вперед, которые сопровождали меня всю жизнь? Сегодня ловишь себя на том, что все тебя опережают: и прохожие на улице, и конкуренты в бизнесе, и сама жизнь ускоряется, а ты этот темп уже не выдерживаешь. Да что темп? Даже функции на айфоне все не осилил.

Я смотрю в затылок своему водителю и изумляюсь: как я мог оказаться в таком положении в шестьдесят лет. Всю жизнь я считал себя неглупым парнем и все время учился у тех, кто был успешней меня. Да, если сравнить мою жизнь и жизнь моих сотрудников, то я успешный человек. Дом, квартира, престижный автомобиль, бизнес, но никто еще не знает, что я практически банкрот и что моя фирма, которую я создал, скоро перейдет в другие руки или уже перешла.

Машина мчалась знакомой дорогой, по которой десятки раз я приезжал в это захолустье, где стоял мужской монастырь. Двадцать лет я время от времени приезжаю сюда, чтобы поговорить с Богом и своим другом Жекой, который двадцать лет назад стал жить в монастыре. Сначала я ездил по пять раз в год, а потом все реже и реже… Последний раз я посещал это место года три-четыре назад. Звонил своему другу часто по телефону, последний раз поздравил его с получением сана архимандрита. Я так и не смог понять, как он мог уйти от нашей веселой жизни и двадцать лет жить в этом монастыре и главное – радоваться жизни. Я это не понял двадцать лет назад, не понимаю и сейчас.

Машина двигалась плавно, было тепло и уютно на заднем сиденье. Сколько было у меня автомобилей разных марок, но S-класса – «Mercedes» – это отдельная глава. Слова «сдержанная роскошь» точно описывают этот автомобиль. Сколько сотен тысяч километров я и Алексей, мой водитель, проехали вместе. Я ценил главное в нем – умение молчать. Бывало, болтали весь день, пока ехали к другому городу, а бывало, по пять часов молчали. Вот и сейчас он не мешал мне думать. А подумать было о чем: как меня встретит мой друг Жека Коробков в миру, а сейчас – звучит благостно – архимандрит Матвей.

Я ехал и размышлял, чем сможет помочь мне мой друг – разве что советом. Но он и так последние двадцать лет (смешно звучит: «двадцать» – как будто «двести лет») наставлял меня на путь истинный – не помогло. Я все внимательно выслушивал, а поступал, как считал нужным. И вот теперь я оказался там, где, наверное, и должен быть – у черты, за которой крах. Каждый из нас выбирает свой путь, каждую секунду движения вперед в этой непростой жизни, и этот путь ведет человека или к успеху, или к неудачам.

Я попросил Алексея остановиться, вышел из машины ноги размять и подышать осенним холодным воздухом. Недалеко от дороги стояло одинокое небольшое дерево (я всегда плохо различал виды деревьев), наверное, клен. Потом я присмотрелся и увидел: на ветке сидит ворон. Он сидел неподвижно, со стороны казалось, что он замерз на этой ветке. Но ворон повернул голову и посмотрел на меня. Странно, как будто хотел мне что-то сказать. Я смотрел на него и думал: а я ведь такой же, как и он. Еще месяц назад у меня была семья, а теперь я один, как он, без дома, без фирмы. Опять нахлынули воспоминания о том, что со мной произошло за последнее время. Я сел в автомобиль, и мы продолжили путь.

Мысли набегали волной, вспоминались то детство, то юность.

1971 год

1971 год. Я помню волнение, охватившее меня, когда я стоял в огромном мраморном зале техникума, в который поступил после школы. Дух захватывало от того, что я буду учиться 4,5 года в этом заведении, и того, что мы, студенты-первокурсники, будущее нашей страны СССР, самой большой в мире. Если бы в тот день, 1 сентября 1971 года, на экране мне показали мою реальную будущую жизнь и жизнь страны, которая через 20 лет рухнет, моя психика «строителя коммунизма» не выдержала бы. С высоты своего возраста могу сказать, что образование, которое нам дали в техникуме, вполне может соответствовать образованию в вузе сегодня.

Женя Коробков выделялся из всей массы студентов. Но мы не сразу подружились – он был странным: наивным, умным и упорным. Через год кличка Профессор закрепилась за ним на все годы учебы. Дружить мы начали со второго курса, особенно сблизились летом в трудовом лагере, где всей группой жили в палатках и помогали колхозу убирать на полях помидоры.

Если бы вы были на полях, где растут помидоры, в семидесятых-восьмидесятых годах прошлого века! Вам трудно понять, что такое настоящие помидоры: какие у них запах, цвет и самое главное – вкус. В разрезе они были мясистые, красные и необыкновенно сочные, и вкусные. Сейчас подобные помидоры на грунте выращивают в Италии, а еще их подают в лучших ресторанах Европы с моцареллой.

Я и Жека были очень разными. Я – говорливый, суетной, все время стремился к лидерству. Он – медлительный, молчаливый, задумчивый и самое главное – терпеливый, эта черта характера во мне напрочь отсутствовала. Мы после работы ходили на озеро и часто обсуждали разные темы. Меня уже тогда удивляла его способность мыслить оригинально, думать не так, как другие, и поражала неприспособленность в быту.

Мы одновременно окончили техникум. Диплом Евгения был лучшим на потоке. Потом наши пути разошлись. Женя поступил в престижный вуз и подался в ученые, а меня забрали на два года в армию, отдать долг Родине. Я помню, как на перроне он молча смотрел на меня, уезжающего в другую жизнь на два года.

1975 год

Перрон уходил вдаль, и вскоре мой родной город оказался позади. Сержант, который нас сопровождал, сказал, что служить мы будем в Киеве, столице Украины. В плацкартном вагоне ребята шумели, играли в карты и хорохорились – поговаривали, что в армии процветает дедовщина и держаться нам необходимо вместе, но за всей этой бравадой чувствовалась тревога от неизвестности. Утром поезд пересек реку. Оказалось, Волгу, и мы поняли, что эшелон идет в другую сторону. И тот же сержант объявил нам, что служить мы будем в Казахстане.

Ехали пять суток. Особенно дико было за Уралом: городов нет, людей нет, а мы все едем и едем. Ночью нас высадили на станции Сары-Шаган. Было холодно и противно после уютного вагона. Автобус вез нас несколько часов. Наконец прибыли в часть. Нас было около восьмидесяти человек с Украины. В три часа ночи мы попали в баню – голые и сонные стояли с тазиками в огромном зале, где на всех было всего два крана с горячей водой. Потом – гимнастерка, штаны и сапоги. Запах этих вещей преследовал меня очень долго, вызывал тоску и грусть много лет спустя. В пять утра мы оказались в казарме в кроватях. Когда все улеглись, только тогда я осознал, что мне здесь надо будет прожить два года, 730 дней. Слеза катилась по моей щеке, и хотелось сбежать домой. Я огляделся – все ребята не спали. Их охватывали те же чувства одиночества и жалости к себе. Только задремал, и сразу крик: «Рота, подъем!» Это кричал сержант. Служба началась.

Да, слухи о дедовщине имели место. Но, то ли от того, что я был на год старше сверстников, то ли от того, что уже имел специальность и образование, я сразу нашел друга, или он меня, – деда Леху Сопроненко. Был этот парень сложен, как римский атлет: тонкая талия, широкие плечи, мышцы, как у культуриста. И главное – хороший характер. Он и стал моим покровителем. Благодаря ему я оказался в диспетчерской, так как служил в автомобильной роте. Я занялся наведением порядка в документах: транспортных накладных, списании бензина и других материалов. Оказалось, что учет запущен, и я за короткое время навел там полный порядок.

Служить мне довелось на отдельном испытательном полигоне ПВО страны, где испытывали ракеты противовоздушной обороны.

Казахстан, 1977 год. Только спустя многие годы я понял, сколько средств страна вложила в этот полигон. Служба была мне интересна. Главное – я почувствовал уверенность в себе, что я могу многое делать сам, своими руками.

После развода в части каждое утро обычно я садился за бумаги, а Леха делал бизнес. Я был удивлен, что солдат может заработать деньги из ничего. Его бизнес заключался в изготовлении браслетов для часов. Браслеты были выполнены из пластин эпоксидной смолы, со скорпионами внутри, которых полно было в Казахстане весной и летом. Солдаты ловили их, заливали смолой, шлифовали, и получались отличные браслеты для часов. Наверное, это был первый «бизнес», который я освоил в армии. Когда Леха уходил на дембель, он передал мне свои знания, и я начал делать деньги. Браслет стоил 25 рублей. Чтобы понять, что это были за деньги в 1977 году, скажу, что буханка хлеба стоила 16 копеек, один литр 95-го бензина – 20 копеек, бутылка водки – 3 рубля 20 копеек. Покупали мои браслеты солдаты из Таджикистана, Узбекистана и других республик СССР, кому родители присылали деньги.

Два года жизни в армии в Казахстане не прошли даром для меня. Помню свой первый выезд с дедом-сослуживцем из части на «точку» (так называли в степи станции слежения за полетом ракет, где обычно служили около 30—40 солдат и офицеров). Мы везли им питьевую воду.

Когда утром мы выехали из части и направились в степь на автомобиле ЗИЛ-157 (в армии эту машину называли «Колун» – автомобиль производства пятидесятых годов прошлого века, находился на вооружении СССР), я спросил у сослуживца:

– Куда мы едем? Там же нет дорог!

Вокруг пейзаж напоминал лунный или марсианский, для меня он был фантастический.

– Привыкнешь и будешь ориентироваться по холмам и компасу, – ответил солдат.

Когда через четыре часа езды по степи мы выехали на холм, представилась еще более удивительная картина: на холме на белом снегу виднелась станция темно-зеленого цвета, и создалось впечатление, что это не «точка», где живут солдаты, а спустился огромный космический корабль на этот холм.

Как чудесно нас встретили: накормили до отвала, я уже месяц так сытно и вкусно не ел. Пока сливалась вода, ребята все расспрашивали про мой родной город в Украине, про изменения на гражданке. А главное – все были приветливы, и мне так не хотелось уезжать обратно в часть, где опять деды и жесткая служба.

Через полтора года меня назначили старшиной в роте. Рота была самая большая в части – 140 солдат. Мой командный голос разрывал тишину, когда мы маршировали по части.

Классно было летом. Озеро Балхаш, которое находилось неподалеку от нашей части, – уникальное место. Вода в нем лечебная, любой нарыв или рана затягивалась за два дня. А рыба – сколько ее мы наловили за время службы, конечно, под командованием офицеров. Место, где мы служили, идеально подходило для расположения санаториев и отелей, почти нет дождей, чистейшая вода, но здесь был полигон. Мы часто наблюдали за площадкой, где запускали ракеты ПВО. И мы своими глазами видели, как эти ракеты достигали цели, хотя расстояние было 8—12 километров, но все отчетливо было видно.

Один-два раза мы зимой ездили на охоту на сайгаков. Первый раз я тогда увидел движение стада (5000—10000 голов), как по белоснежной степи двигалось черное пятно. Это было завораживающее зрелище. Охота заканчивалась одним трофеем – старым самцом с большими рогами.

В армии я стал настоящим мужиком – уверенным в себе молодым человеком, который мог постоять за себя и за свою Родину СССР.

Было много событий в армии. Бывало, время тянулось очень долго, а бывало, недели пролетали, как миг. Так я отслужил два года и в звании старшины роты вернулся домой. Ровно день в день: 14 ноября 1975-го ушел служить, а 14 ноября 1977-го вернулся домой.

Наше время

Я дремал остаток пути и проснулся, когда мы подъехали к гостинице, стоявшей в одном километре от монастыря. Как здесь все изменилось с моего предыдущего посещения! Пешеходные дорожки в поселке заасфальтированы, заборчики покрашены, открылось несколько новых гостиниц и магазинов, а главное – появились отдыхающие, хотя был несезон. Я также увидел несколько групп людей, идущих на вечернюю службу в монастырь.

Вошел в уютный холл гостиницы, и меня встретили как хорошего знакомого. Сначала официант, который нес кому-то кофе в холл, поздоровался со мной (я всегда оставлял щедрые чаевые, и официанты безукоризненно меня обслуживали), на ресепшене стояла девушка, она меня тоже узнала, хотя я не останавливался в этой гостинице года два. Она стала еще более привлекательной – ее славянскую красоту подчеркивала небольшая полнота. Для таких мужчин за шестьдесят, как я, – это эталон красоты. Помню, в один из приездов моя теперь уже бывшая жена, пристально взглянув на Наташу (так звали девушку), критически отметила:

– Лишних десять килограммов.

Хотя, пока мы заселялись с женой в номер, я никак и ничем не проявил к администратору интереса. У Наташи – замечательная улыбка. Было ей лет тридцать пять. Когда я взял ключ от люкса, она поинтересовалась, почему я так долго не приезжал. Было в ее голосе что-то особенное. Мне показалось, она обрадовалась, что я приехал один. Возможно, это фантазии пенсионера.

Поднялся в номер и начал разбирать вещи, я не знал, сколько пробуду здесь. Обычно я приезжал на два-три дня, все время спешил назад в город – бизнес покоя не знает, темп работы в последнее время был диким. Еще и эти выборы в депутаты: я все время был в загоне. А сейчас спешить было некуда. Надо было обдумать, как жить дальше. Первым делом необходимо встретиться с моим Жекой – в миру, а теперь уважаемым архимандритом Матвеем.

Когда я разбирал вещи, выпала книга Лесли Уоллера «Банкир». Она была моим талисманом на протяжении больше, чем сорока лет. Мне ее подарил Жека. Как поразила меня эта книга в юности. Я мало что понимал в акциях, котировках, биржах, банках, но дух этой книги, жизнь ее героя, которой я никогда не жил, манили меня. Этот дух победителя вел меня всю жизнь. Порой, когда водитель утром забирал меня из дома, я, сидя на заднем сиденье «Mercedes» S-класса в костюме от Brioni за три тысячи долларов, вспоминал эту книгу и думал, что похож на ее героя Палмера. Это было смешно, но очень приятно, что я смог достичь достойного уровня жизни сам, своими руками и головой. И что со мной были друзья и компаньоны, которые помогли мне стать тем, кем я сейчас был.

Номер был большой и уютный. Я колебался: идти в ресторан с водителем или принять душ и лечь в постель. Переборов желание ложиться спать, я позвонил водителю, и мы пошли гулять по поселку. Мы увидели везде изменения: освещение улиц, ремонт дорог, оборудованные детские площадки – поселок явно превращался в маленький городок.

После хорошей прогулки мы зашли в ресторан гостиницы, и опять на ресепшене я увидел Наташу, чужой человек, но мне было приятно ее еще раз встретить. Я вспомнил, что в прошлый свой приезд я поздно вечером возвращался из ресторана через холл гостиницы и увидел на стойке цветы. Я спросил у Наташи, не жених ли подарил. Она ответила, что у нее сегодня день рождения, а цветы подарила подруга. У меня, естественно, не было подарка, и я был слегка пьян. Я вынул все деньги из бумажника и попросил ее не отказать мне принять этот подарок. Администратор категорически отказалась, но я все равно положил деньги на стойку возле цветов и пошел в номер. Почему я вспомнил тот случай, потому что на ресепшене опять стояли цветы.

После вкусного ужина и 50 граммов французского коньяка «Remy Martin» я поднялся в номер и прилег на кровать. Мысль была одна – как пройдет завтра встреча с Женей, о чем будем говорить, какой совет он мне даст? Мне было интересно, как он сейчас выглядит, каким он стал: сан обязывает быть солидным.

Мысли крутились в голове, и опять нахлынули воспоминания – моя молодость… Почему в последнее время я все чаще вспоминаю малейшие подробности своей юности?

1978 год

После службы в армии моя мама устроила меня на завод, где и сама работала. Сейчас современникам трудно себе представить, что такое было утро 1978 года. Огромное количество людей в шесть часов утра спешили на работу на заводы и фабрики. В нашем городе было больше двух десятков заводов – это были крупные предприятия, на каждом из них трудились около десяти тысяч человек. В большинстве городов страны СССР десятки миллионов каждый день вкалывали на благо родины и гордились этим. Утром невозможно было уехать на работу. Все трамваи, троллейбусы, автобусы были забиты, люди давили друг друга, злились, особенно в плохую погоду. Зато летом в такой тесноте случалось проехать рядом с красивой девушкой, которую толпа прижимала к тебе, и эти тридцать минут поездки превращались в сексуальный фильм наяву.

Работа на заводе была вредной (плохая экология), тяжелой. Конвейер, придуманный Генри Фордом, в полном объеме был внедрен в цеху, где я работал.

Самое противное в моей работе в ту пору – в семь утра на заводе необходимо было на чистое тело надеть спецодежду, холодную и грязную (в мазуте), так как стирали ее один раз в неделю. Приняли меня в коллективе хорошо, и я быстро подружился с ребятами – команда молодежная и работать было весело.

Страна СССР в ту пору входила в эпоху, как говорила партия, развитого социализма. Но несправедливое распределение благ все больше и больше выпячивало слои общества, которые уже не могли скрывать огромные доходы, заработанные незаконно. Все больше и больше людей, приобретали дачи, автомобили, красивую одежду и другие блага, которые скрыть было нельзя. Работать на заводе стало не престижно. Считалось, что работают на заводе, кроме руководителей, лохи – люди, которые не умеют «крутиться», т. е. заработать больше денег, чем платило государство.

Сейчас молодым людям трудно поверить, но все в стране было государственным. Да, были частные дома, автомобили, те, у кого они были, считались богатыми людьми. Но все средства производства были государственными. Огромные, роскошные дома видел простой труженик, советский человек, когда летом отдыхал в Грузии, Армении и других республиках СССР. Предел мечтаний простого гражданина страны в те времена – трехкомнатный кооператив, румынская мебель, хрусталь в шкафу, обязательно на стене ковер. В наше время эти блага кажутся незначительными.

Но во все времена необходимо было бороться. И работать, чтобы блага были у твоей семьи, сами они ни тогда, ни сейчас не приходят в дом.

Зарплата на заводе выдавалась два раза в месяц: аванс и получка. Так как я работал на вредном производстве, мне платили от 280 до 400 рублей. Средняя зарплата инженера составляла 180 рублей. Молодые ребята, рабочие цеха, покупали одежду не по своему статусу: ратиновое пальто, пыжиковую или норковую шапку и обязательно мохеровый шарф. Таков был стандартный вид успешного молодого человека – это как сейчас надеть одежду от Giorgio Armani.

Первый корпоратив, в обиходе тогда такое слово отсутствовало, принес неожиданное знакомство. Все сотрудники цеха собрались в ресторане отметить праздник, сдавали по 10 рублей с носа – сумму, за которую в ресторане можно было неплохо поесть и выпить, но только в приличном месте. Кто выбирал ресторан, в котором мы отдыхали, я не знаю, но он был не лучший в нашем городе. Многие ребята пришли с женами, я был молод и холост, девушки у меня в ту пору не было. Да и пришел я лишь для того, чтобы посмотреть, как отдыхает рабочий класс. Так как с едой было не очень, ребята налегали на спиртное. Начались танцы, и я увидел совсем юную девушку, которая отдыхала в другом конце зала, она стояла у стены одна, я пригласил ее на танец. Как потом оказалось, звали ее Маша и работала она в нашем цеху, но на другом этаже. Маша была невысокого роста, милая и хорошо сложенная. После выпитого спиртного и классного вечера я напросился проводить Машу домой. Как оказалось, она замужем, у нее есть ребенок. Я, как обычно, ошибся в определении ее возраста – женщины, не девушки. После нескольких случайных встреч на территории завода мы начали втайне от всех встречаться. В ту пору ее муж служил в армии.

Я не знал девушки нежней и ласковей, чем Маша. Она ничего, кроме любви, не просила, да и любви она не просила, просто отдавала всю себя, не требуя ничего взамен. Да, у меня были девушки, но все было несерьезно и скоротечно. Сейчас меня просто любили, я это чувствовал, таким, какой я есть, просто любили.

Где в те времена можно было встречаться с женщиной, чтобы не скомпрометировать ее? Конечно, дома, но я жил с родителями, об этом не могло быть и речи. В гостиницу с разными фамилиями не пускали, да и мест в гостинице был дефицит. Оставались автомобиль и выезд на природу летом, чем мы и пользовались, когда выпадала возможность. Мы наслаждались друг другом, как будто не могли надышаться вместе. Я не хотел ее компрометировать перед знакомыми, понимал, что наш роман обречен, да и она, думаю, это тоже понимала. Так и повстречались мы целый год, где придется, встречи были короткими и оттого, наверное, очень счастливыми.

Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы я остался работать на заводе, но судьба резко изменила мой путь в 1979 году.

С Женей мы встречались нечасто, он все время был занят наукой – писал кандидатскую диссертацию. Я до сих пор не могу произнести термины из его работы: что-то связанное с криогенной физикой. Жека активно переписывался со знакомыми из других стран. Познакомился с ними, когда был за границей по программе обмена студентов, очень хорошо владел английским и французским языками. Каждая новая встреча с ним оборачивалась знакомством с новым автором – он каждый раз приносил мне книги. Так я начал читать романы Ирвина Шоу – он стал моим любимым писателем. Булгаков, Маркес, Жорж Амаду, Айтматов и многие другие – они мне открывали другой мир и множество жизненных историй. Жека все время высказывал мысли о вещах, о которых я ничего не слышал и не понимал: процессы в экономике западных стран, кризисы. А я думал, так им и надо, «империалистам».

Под влиянием книг, друзей меня все больше тянуло к людям, которые умеют зарабатывать деньги, из сферы обслуживания. Начальники производств, бармены, кладовщики, директора магазинов – этот слой людей делал вид, что работает на государство. На самом деле они работали на себя, прикрываясь должностью, они уже не могли скрывать свои доходы: автомобили, дорогую одежду, золотые изделия и бриллианты. Доходы многих директоров были в сотни раз больше, чем зарплата рабочего на заводе. Все делали деньги, нарушая закон, пользовались всеобщим дефицитом товаров в стране.

Один из моих дальних родственников предложил мне работу в сфере обслуживания, так я оказался на курсах барменов и буфетчиков. Разница между заводом и трестом питания, куда меня устроили после курсов кладовщиком, была огромная и для меня неожиданная. Первое – все, практически все, ругались матом: и женщины, и мужчины, – это было нормой. Да, на заводе, где я работал, можно было услышать мат, но только от начальника, да и то по делу. А в тресте, где я оказался, мат – разговорная речь. Второе, что меня еще больше шокировало, – это отношение к сексу: заняться сексом просто, без предварительных разговоров и ухаживаний. Ради справедливости стоить сказать, что это касалось не всех – было много порядочных женщин. Но отношение к сексу в тресте было таким, как сейчас у современной молодежи, (конечно, не у всех): секс – больше спорт, чем любовь. Цель моя была прозаичная – получить новые знания и заработать денег больше, чем платили на заводе. Изменились условия: мне не нужно было бежать на работу к семи утра, теперь я приходил к девяти и главное – ходил на работе в чистой белой рубашке и три раза в день пил отличный кофе. После двух месяцев работы в один из дней я впервые в своей жизни заработал 500 рублей – за один день. Я сидел в своем маленьком кабинете кладовщика, и смотрел на деньги, и, естественно, подумал: «Почему бы не каждый день иметь такие деньги?» Я еще тогда не знал, что каждый, кто работал в той системе, должен платить «наверх», иначе карьера закончится.

Чтобы понять, как я смог заработать такие деньги, необходимо знать, как в СССР была построена структура распределения продуктов питания и вообще всего. Выделяли строгое количество любых товаров каждому предприятию каждый месяц. Товаров было мало, а желающих много – в стране был дефицит всего. У каждого директора предприятия в конце месяца – аврал, надо выполнить план, фондов мало, а план большой, вот и думай, где взять недостающих продуктов, выкручивайся как можешь. Но были разные лазейки для получения необходимого товара, например, ты дружишь с человеком, который распределяет фонды. Можешь получить сверх фондов все, что угодно и сколько угодно, – только плати. Я не имел таких друзей, я просто поехал за город, где выращивали свиней, содержали убойный цех, вошел к директору этого хозяйства и попросил отгрузить продукцию. Для подкрепления просьбы я аккуратно положил под лист бумаги, на которой он что-то писал, 25 рублей. Впервые в своей жизни я кому-то дал взятку. Директору было шестьдесят лет, бедно одет, но он по-доброму на меня посмотрел: