Речевой поступок: риторический и методический аспекты

И, может быть, я завтра умру!., и не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле… Одни скажут: он был добрый малый, другие – мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь – из любопытства: ожидаешь чего-то нового… Смешно и досадно!

Мы намеренно обратились к знакомому филологам тексту, чтобы были прозрачны те признаки речевого поступка (нравственная составляющая – зачем я жил? для какой цели я родился?..), которые отличают его от речевого действия. Студенты отметили, что мотивом подобных рассуждений Печорина послужила предстоящая дуэль, то есть кризисная ситуация. Любая ситуация общения, как было известно второкурсникам, предполагает минимум двух коммуникантов. Но кто же эти коммуниканты в данном тексте? К кому обращается Печорин? Раздумья героя обращены к самому себе, он воздействует на самого себя, пытаясь разобраться в себе: я чувствую в душе моей силы необъятные… Но я не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных… Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил: я любил для себя. Печорин всматривается в глубь себя, чтобы, возможно, пересмотреть уже сложившиеся жизненные ценности.

Таким образом, мы пришли к выводу, что в отличие от речевого действия речевой поступок совершается в кризисной ситуации, в основе которой лежат нравственные проблемы, и адресант непременно воздействует на адресата, которым может быть он сам.

Мы обращаем внимание студентов на то, что наличие кризисной ситуации далеко не всегда приводит к тому, что человек совершает речевые поступки. В качестве иллюстрации приводим следующий пример.

Представьте себе, что вы опаздываете на последнюю электричку перед двухчасовым перерывом. Ситуация кризисная? Да, вам нужно принять решение: ждать два часа следующего электропоезда или выбрать другой маршрут. В основе этой кризисной ситуации есть нравственная проблема? Нет. Эту же тему вы можете обсудить с пассажиром, который также оказался в этой ситуации.

В результате нашего диалога мы приходим к выводу, что подобное общение вне нравственной проблемы не есть речевой поступок.

Особый интерес у второкурсников вызывают занятия, посвященные видам речевых поступков. Предварительно им было предложено домашнее задание: согласны ли они с высказыванием Гегеля: «Внешний поступок не отличается от внутреннего. В злом деле и намерение, по существу, тоже бывает злым, а не добрым».

Мы стремились к тому, чтобы студенты могли осознать, насколько важен в развитии духовно-нравственного самосовершенствования ментальный речевой поступок, побуждающий к внутренним нравственным размышлениям и, возможно, являющийся предвестником реального РП.

В художественном произведении внутренняя речь может передаваться различными способами: в форме прямой речи героя, в форме косвенной речи, в форме несобственно-прямой речи, в форме авторского повествования.

Как известно, эмпирическая внутренняя речь как психолингвистический феномен практически не поддается воспроизведению, поэтому внутренний монолог, внутренний диалог рассматриваются нами на материале художественных текстов. Переходя из сферы психолингвистики в сферу художественной литературы, «эмпирическая внутренняя речь воплощается в особую условно-художественную форму речи, так называемую изображенную внутреннюю речь» [288, с. 21].

Всякие ли размышления на уровне внутренней речи мы можем считать ментальным речевым поступком? Например, вы повторяете про себя информацию, готовясь к семинарскому занятию, или заучиваете наизусть какой-либо текст. Это внутренняя речь? В данный момент вы совершаете речевой поступок или речевое действие? Почему?

Почему герой А. Алексина «А тем временем где-то…» не совершил реальный речевой поступок? (Произошла внутренняя переоценка собственного поведения, отношения к людям.)

На другой день после уроков я решил поехать к врачу. По дороге к автобусной остановке я репетировал свой предстоящий разговор с Ниной Георгиевной. Я всегда репетировал перед тем, как кого-нибудь разыграть. Мне нужно было заранее подготовить ответы на все возможные удивления, вопросы, недоумения.

На этот раз репетиция явно срывалась. Те фразы, которые обычно получались у меня такими круглыми, нарочито уверенными, сейчас звучали неубедительно и даже нелепо. Я мысленно выступал и от имени своей собеседницы. Слова ее становились все резче, все злее. Она не была уже похожа на Нину Георгиевну. А разговор продолжался. Я слышал его как бы со стороны – и один из двух собеседников был мне неприятен: этим собеседником был я сам.

– Вы садитесь? – раздался сзади нервный, подталкивающий голос: подошла моя очередь садиться в автобус.

– Нет, я не еду… – ответил я.

И поплелся домой. Я был в растерянности. Не понимал: что же произошло? Почему я не смог выполнить свой план, который еще недавно казался мне таким удачным и остроумным?

И только сейчас, когда прошли годы, я понял: от меня уходило детство.

Использование на занятиях разного типа заданий и задач, демонстрация видеозаписей способствовали созданию живого, заинтересованного диалога.

Отметим некоторые моменты реализации наших идей в программах элективных курсов. Важным для нас было стимулировать творческую активность будущего учителя, поэтому программа элективных курсов («Проблемы коммуникативно-нравственной культуры учащихся» для студентов 2-го курса и «Речевой поступок в педагогическом общении» для студентов 5-го курса филологического факультета; «Пути развития культуры общения дошкольников» для студентов 4-го курса факультета дошкольной педагогики и психологии») предусматривала как обязательное выполнение определенного вида заданий, в частности написание курсовых работ, так и предоставляла свободу для дополнительных, не запланированных программой действий. Например, студентка-пятикурсница (Анна М.), работающая в школе, предложила своим восьмиклассникам написать сочинение на тему: «Нужно быть добрым», причем ученики должны были сами поставить нужный знак препинания в формулировке темы (точку, вопросительный или восклицательный знаки либо многоточие). Работы школьников она принесла на одно из занятий.

Приведем фрагменты детских сочинений (авторские стиль и лексика сохранены), в формулировке большинства тем стояли точка или восклицательный знак:

Нужно быть добрым!

Эта тема, с одной стороны, легкая, а с другой – сложная. Легкая, потому что всем понятно, что надо быть добрым человеком ко всем и ко всему. Сложная, потому что у каждого человека свое понятие о том, что значит «быть добрым».

<…> Очень хорошо проявляется доброта в характере человека по отношению к животным.

<…> По отношению друг к другу людям быть добрыми гораздо сложнее. Сложнее потому, что мешают зависть и многое другое. Если люди будут добрее относиться друг к другу, то многое может измениться в лучшую сторону. Не будет войн, истребления животных, ведь уже многие из них занесены в Красную книгу. Надо жить не только для себя, но и для других. <…>

Недавно я был в театре и смотрел пьесу «Персидская сирень», и в конце герои говорят такие слова: «Люди! Давайте будем добрее друг к другу. Давайте будем жалеть и прощать друг друга ежедневно, ежечасно, ежеминутно. Ведь наша жизнь такая короткая…» Я полностью с ними согласен. (Кирилл К.)

Нужно быть добрым?

Надо быть добрым в нашем мире или нет? Все зависит от точки зрения или от ситуации. Я попробую это доказать на примере фильма «Правдивая ложь».

<…> В нашей сегодняшней жизни доброта часто остается невостребованной.

<… > Все это доказывает, что добрым надо быть с теми, кто тебе дорог или добр к тебе. Ко всем остальным надо быть нейтральным или злым, в зависимости от их отношения к тебе. (Петр В.)

Нужно быть добрым…

Я очень долго пытался «найти в голове» ответ на этот вопрос, но так и не нашел его.

Друзья, понятие «добрый» очень растяжимое и ответить на вопрос: нужно ли, стоит ли быть добрым однозначно нельзя.

<…> Добрый человек не имеет привилегий в обществе, и на него, в основном, смотрят как на заядлого оптимиста, который на все готов смотреть так, как будто все хорошо было, есть и будет. И он не может трезво смотреть на мир и оценивать его.

<… > Если говорить обо мне, то я вряд ли отношусь к добрым людям, скорее, я отношусь к людям нейтральным. (Максим Д.)

Работы учащихся вызвали не только заинтересованность студентов, но и были предметом наших размышлений о коммуникативно-нравственных проблемах в современном социуме.

Приведем одну из работ пятикурсницы, посещавшей элективный курс «Речевой поступок в педагогическом общении».

Речевой поступок учителя

«Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Ведь есть же такие мгновенья! Эту цитату Фауста Гете я и теперь повторяю вслед за Валентиной Петровной. Более того, теперь таким драгоценным мгновеньем являются для меня и ее уроки, и те открытия, которые были сделаны в 16 лет.

Когда я пришла в школу на педагогическую практику, когда стала готовить свой первый урок, то вскоре заметила, что невольно пытаюсь подражать своей учительнице по литературе. Я училась у нее всего год, но, пожалуй, именно ей я обязана глубокой любовью к литературе и уважением к профессии учителя. Мне так хорошо запомнились ее уроки, мне кажется, что я и сейчас легко могу восстановить в памяти ее проникновенную речь, вступительное и заключительное слово. Но мне не дано повторить ее особенную интонацию, мимику, жесты…

Конечно, именно о ней я думала, когда получила задание описать речевой поступок учителя…

Вспоминается один случай. Женя, победитель региональной олимпиады по математике, на литературу и другие гуманитарные предметы никогда не тратил времени. Говорил он быстро, часто заикался, ему было проще написать формулу, чем произнести ее. И все-таки что-то заставило его однажды поднять руку. Он прочитал наизусть монолог Чацкого. С чувством, с толком, с расстановкой. Его слушал, затаив дыхание, весь класс. И когда он окончил монолог, Валентина Петровна, выдержав паузу, произнесла: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Это был настоящий речевой поступок учителя! (Евгения М.)

Элективный курс «Пути развития культуры общения дошкольников», участниками которого были студенты-воспитатели вечернего отделения факультета дошкольной педагогики и психологии, способствовал не только рассмотрению вопросов организации работы педагога с детьми 5–6 лет, но, что важно, служил стимулом к самосовершенствованию самой личности воспитателя[48 - Курцева 3. И. Программа дошкольного курса риторики // Начальная школа: плюс – минус. – 1999.– № 3. – С. 44–46; Курс «Культура речи» в дошкольном учреждении. Научные труды МПГУ. Серия: гуманитарные науки. – М.: Прометей, 1999. – С. 157–158; Ты – словечко, я – словечко… (Варианты занятий по дошкольной риторике с теоретическим комментарием). – М.: Баласс, 2001. – 94 с.; Сила слова // Дошкольное образование. – 2003.-№ 12.-С. 102–106 и др.].

Не менее значимыми для нас были занятия с магистрантами (курсы «Риторика и этика»[49 - Курцева 3. И. Этическая направленность риторической подготовки магистрантов // Наука и школа. – 2009.-№ 5. – С. 25–28.] – 5-й курс и «Школьная риторика» – 6-й курс), которые также влияли на совершенствование коммуникативно-нравственной культуры личности, об этом могут свидетельствовать работы студентов. Представим одну из них.

Клятва учителя риторики

• Обещаю следить за тем, чтобы мои слова не расходились с действительностью, так как я сам являюсь примером для подражания тех, кого учу.

• Обязуюсь говорить только то, что думаю, не лукавя. Ведь любая фальшь сразу же улавливается, не говоря уже о том, что это неэтично.

• Обещаю во всех непредвиденных ситуациях руководствоваться нравственными, этическими установками, а не своими чувствами и эмоциями.

• Обещаю всегда и во всем быть искренним.

• Обещаю, что все то, чему учу на уроках, буду исполнять в реальной повседневной жизни.