Продай и беги. Академия магических риэлторов

– Призраки, существа из других реальностей, иномирцы… Их таких много набирается… – заговорщически сообщил Лат. – Твой случай не первый. Поэтому Клементина попросила боевых магов отслеживать индикаторов. Каждый с нашего курса выбрал себе подопечную. Я вот сразу на тебя подвизался…

Я вгляделась в красивое лицо фета. Его собранные в хвостик кудри выбивались из прически и завивались у щек. Чувственные губы растянулись в улыбке. Мачо! Одним словом. Ненавижу таких!

Был у меня на Земле подобный красавчик. Золотые локоны, голубые глаза, фигура атлета и характер… истинного жеребца, что бросается на каждую юбку, имеет все, что движется и привлекательно. Почему-то я давно повесила на Лата табличку «бабник» и старалась держаться подальше. С девушками я никогда фета не видела, но слышала, что шепчут про него студентки, как вздыхают одногруппницы, стоит лишь Лату появиться в коридоре и замечала даже взгляды молодых преподавательниц, направленных в ту же сторону. Ну а что? Парень взрослый, тут некоторые преподавательницы такого же возраста! Они ведь тоже женщины! Тот факт, что Лат ни разу не застукан с зазнобой, кажется, подогревал интерес слабого пола. Каждая надеялась стать первой и при особом старании – единственной.

– А чего на меня? У нас вон сколько на курсе девушек! Карви – красотка, фетка, между прочим. Мириам – почти восточная принцесса, не даром дочь какого-то араба. Настури, моя землячка, богата русская земля на красавиц.

Лат пожал плечами, как-то совершенно беспечно улыбнулся и ответил:

– А мне ты понравилась!

– С чего это? – мы свернули за угол и фактически наткнулись на кабинет ректора, что располагался в тупике. Бронзово-медная дверь с табличкой «Кейтливайна Бестарстия Вруддильда» напоминала о том, что имя ректора произносить и пытаться не стоит. Не даром даже преподавательницы именовали ее не иначе как Клементина. Кто-то из русских придумал прозвище, а другие народы радостно подхватили. Ректор знала и не возражала. Похоже, она и сама легче выговаривала прозвище, чем паспортное имя.

Я потянулась к дверной ручке, но Лат решительно перехватил ладонь. Сжал горячими пальцами. От этого неожиданного контакта с парнем к щекам прилил жар. Я даже немного дернулась от нахлынувших ощущений. Лат казался таким горячим, а пальцы его поглаживали ладонь, словно непроизвольно, на инстинктах.

Фет приблизился, чуть притянул за талию, но не обнял – только подвинул.

– Эйли. Ты такая колючая. Внешне вроде милая, почти куколка. Лицо детское, глаза огромные, темно-карие, я редко такие видел, как спелые вишни, мягкие рыжие волосы, как у чаровниц фей из земных сказок, стройная фигурка и все на месте… А ведешь себя как ершистый парень. Или это я так на тебя действую?

Он еще чуть приблизился, наклонился и сгорбился, так что наши лица оказались вровень. Теплое дыхание пощекотало щеки.

– Объясни мне, Эйли? Вроде я тебя выручил. И планирую это делать дальше. Чем я тебе не нравлюсь в качестве напарника?

Я отшатнулась от его слов, едва не подвернула лодыжку и очутилась в крепких объятиях Лата. Опять! Черт побери! Опять! Фет поддержал, поставил на место и произнес с иронией в голосе:

– Ладно! Все равно у тебя нет выбора! Остальные уже разобраны. Вернее, выбрали себе подопечных. А тех, кто на тебя пытался претендовать, я слегка мотивировал в другом направлении, – и он так сверкнул глазами, что стало ясно – как именно мотивировал. С Латом старались не связываться. Этот красивый парень прослыл лучшим боевым магом среди студентов. Даже не на курсе! Среди всех учащихся Академии.

Равные ему находились. Но не лучшие. Зачем ссориться с таким мощным сокурсником, если можно отступиться от желаемого? Что ж… похоже я влипла.

Не знаю, почему так подумалось. Ну парень, ну напросился в телохранители. Думаю, ректор для этого нас и пригласила. Чего такого? Но я смотрела на Лата и чудилось – ловушка захлопнулась.

Лицо парня выглядело, как обычно, беспечным. Улыбка не сходила с губ, взгляд сверкал юношеским задором. Интересно, почему он меня-то выбрал? Поспорил с товарищами? Заключил пари? Судя по всему, так оно и есть. Будем надеяться, при мне флиртовать с другими не станет. Даже не представляю, почему об этом вспомнила. Фет мне защитник, а не любовник. Имеет право!

Парень спрятал руки в карманы свободных черных брюк, и ожидал, пока соберусь с мыслями. Белая футболка сидела на Лате как влитая, подчеркивая все мышцы до единой – даже кубики пресса. Шикарен, ну что тут скажешь. Я вспомнила, что утром отказалась от платья и выбрала брюки стрейтч, со свободной синей рубашкой. Я редко думала о своей привлекательности, не красилась, наверное, целую вечность. Волосы либо собирала в косу, либо оставляла просто распущенными.

И следующее, что всплыло в голове – поразило до глубины души. Куда мне до красавиц-сокурсниц. Чернобровой Мириам, похожей на принцессу востока, с длинными волосами цвета воронова крыла и бронзовой кожей. Вот уж кто всегда одевался так, чтобы подчеркнуть фигуру. Либо в узкие платья-футляры, либо в легинсы, без белья и футболки до талии. Мы индикаторы, можем себе позволить.

Презентабельность для клиента – не наша забота. Мы не видимся с покупателями и продавцами, а если и пересекаемся с кем-то из них, то лишь мельком и общаемся исключительно через риэлторов.

Корви напоминала подкачанную Барби. Светлые волосы чуть ниже плеч – такие густые, что любая позавидует. Зеленые глаза трепетной лани и фигурка фотомодели с чуть более выдающимися грудью и бедрами. То, что надо, глаз не отвести. Себя я всегда ощущала взрослой, зрелой, и не думала о собственной привлекательности. От любых свиданий отказывалась, предпочитала учебу и практику любым вечеринкам с другими студентами.

Казалось – Лат полная мне противоположность. Плейбой, красавчик, ловелас и повеса. Я никогда особо ему не симпатизировала, скорее наоборот – фет мне не нравился. Особенно его бирюзовый взгляд, что порой прожигал насквозь, смущал, волновал.

Иногда Лат замирал в коридоре и следил за мной, словно изучал. И я, как последняя школьница, старалась не смотреть в сторону фета, но нет-нет, да и косилась – так, мельком.

Я ведь всегда считала себя выше глупых юношеских бредней. Я женщина в возрасте, хотя и выгляжу молодо. Романы, флирты, заигрывания – все это уже в далеком прошлом. Я рассталась с благоверным, когда поняла, что мы стали чужими. Слава богу, нашла свое место здесь, фактически начала с чистого листа. И вовсе не для того, чтобы опять по уши вляпаться в любовную историю. Нет, для меня они всегда плохо заканчиваются.

Но почему-то сейчас, здесь, рядом с Латом, который даже не касался – только смотрел – я снова чувствовала себя юной девочкой. Зачем-то сравнивала себя с сокурсницами, переживала из-за наряда, прически… Фу, ты! Бред какой-то!

Я опять потянула ладонь к ручке. Лат дернулся, словно раздумывал – не перехватить ли, но благородно позволил отворить дверь.

Кабинет ректора представлял собой нечто среднее между лабораторией алхимика и местом работы ученого. У правой стены подпирали друг друга деревянные шкафы, под потолок. На полках выстроились пестрые шеренги книг, с названиями на разных языках, по большей части мне незнакомых. Где-то в центре средней полки выделялись томики «Войны и мира», а рядом – «Анна Каренина». Студенты язвили: мол, ректор неверно приобщается к русской культуре, словарь ненормативной лексики гораздо важнее. Заодно поможет нервы успокоить после общения с нерадивыми студентами и коллегами, что порой вели себя еще хуже учащихся. Риэлторы, куда же деваться! Профессия такая. Поражать, убеждать, шокировать. Даже преподаватели старались не терять форму…

У левой стены толпились стеллажи с банками-склянками сомнительного вида, в которых пенились и пузырились цветные жидкости. Тяжелый дубовый стол располагался примерно посередине. За ним, в кресле с высокой спинкой, рассчитанном на великана, сидела хрупкая, немного нескладная женщина. Высокая прическа ее напоминала о моде земного средневековья. Эдакий торт на голове с булавками, заколками, которые поблескивали в свете потолочных светильников с изображениями цветов и листьев.

Строгий костюм ректора отсылал воображение к чиновникам тех лет, когда я только-только пошла в школу. Даже пуговицы – крупные, блестящие вписывались в образ. И все это сочеталось с высокими лакированными ботфортами, что заканчивались намного выше юбки.

Я видела их под столом, без специальных «заглушек» у ног владельца.

Вообще этот дубовый предмет мебели напоминал скорее обеденный стол, нежели рабочий. Тумбочка из более темного дерева притулилась рядом – нелепо маленькая и какая-то нескладная.

Казалось все здесь подбиралось так, чтобы ни одна деталь интерьера не сочеталась с другой. Как и одежда ректора. Дабы меблировка соответствовала духу бессменного «рулевого» вуза – Клементина занимала место ректора с самого основания Академии.

Мои кроссовки бесшумно ступали по розовому паркету, хотя девушки на каблуках отстукивали тут чечетку. Лат догнал, поравнялся и мы приблизились к Клементине почти одновременно.

Трудно поверить, но нелепая прическа, странная одежда и сапоги разве что без шпор принадлежали молодой женщине с гладким, округлым лицом, мягкими чертами, маленькими губами и широко распахнутыми фиолетовыми глазами. Так выглядели многие женщины расы гроллов. Название так и скрежетало на языке, но представители расы казались тщедушными по сравнению с теми же фетами, ниссами, зерталами. Они напоминали людей, только с чуть более красивыми, немного детскими лицами и более вытянутыми телами.

Клементина имела очень редкий дар – смешанный. Могла работать индикатором, оценщиком и даже боевым магом.

Ректор смерила нас с Латом внимательным взглядом, задержалась на каждом, словно изучала, как подопытных кроликов и сообщила:

– Совет вуза постановил, что вы будете работать в связке.

Лат, казалось, сдерживал улыбку. Я же поджала губы. Клементина усмехнулась: так смеется умудренная жизнью женщина над проказами юных парней и девушек. Видит их симпатию, гордость, предубеждение и понимает – все это сломается, раскрошится в прах под давлением чувств и взаимного притяжения.

Хм… Клементина ведь в курсе, кто я и сколько мне лет… Странно. Впрочем, кто же их знает, этих гроллов. Я понятия не имела сколько живет раса ректора. Но внушительный стаж Клементины заставлял предположить, что не одно тысячелетие.

– Эм? Скажите, а у меня есть варианты? – спросила я, понимая, что ответ предопределен. Ректор усмехнулась снова.

– К сожалению, выбирали боевики. Им предстоит рисковать жизнью ради напарников. И совет вуза решил, что боевые маги вправе выбирать себе подопечных. Тех, кого готовы защищать до последнего. Даже ценой собственной жизни. Таков наш договор на работу в тандемах.

Я оглянулась на Лата. Ничего себе! Он подписал подобное? Этот щеголеватый Дон Жуан?

Парень смотрел как ни в чем ни бывало. Словно Клементина о погоде рассказывала.

– Что-то еще? – нетерпеливо уточнила гролла.

И я рискнула задать новый вопрос:

– Скажите, а все боевые маги вызвались защищать индикаторов?

– Нет, конечно же! – удивила ректор. – Многие сочли это слишком рискованным. Но для самых сильных индикаторов пары мы все-таки подыскали. Не для всех и не сразу. Но за вас прямо шла борьба.

Она метнула в Лата странный взгляд и закончила с ехидцей в голосе:

– Правда, соперники нашего бравого фета быстро сошли с дистанции. Наверное, испугались… эм… последствий своей настойчивости… Особенно после того как некоторые из них отправились на экскурсию… в наш медицинский центр. Исключительно ради любопытства, дабы выяснить – быстро ли там лечат фингалы, синяки и ссадины.

Намек понят. Да и Лат об этом недавно распространялся. Я покосилась на фета. Он выглядел настолько спокойно, невинно, будто речь не шла о потасовке с телесными повреждениями.