Пара для медведя одиночки

– Это радует!

Он понял – что скалится во все рожу. Аж губы свело. И никак перестать не в силах.

– Вот еще! Держи!

На диван упали шапка-балаклава, похожая на ту, что носила нэнги и пуховик цвета металлик.

– Там еще угги, в прихожей. Потом посмотришь в каких удобно.

– Эм… Мне даже неловко. Я же не могу сейчас за это заплатить. У меня и сотового нет, чтобы деньги через банковское приложение перекинуть. Сколько все это стоило?

– Не дороже денег! – отмахнулся Трофим. – Я не возьму у тебя деньги! Даже не думай!

Он сказал твердо, резко, она удивленно выпрямилась.

– Вы… ты серьезно?

Аррр… Да что ж ей так сложно-то сократить дистанцию? На каждые его два шага вперед, она шагов десять пятится…

– Серьезно. Я ничего не возьму. Телефон, на котором сидят карты не дам. И наличку не возьму. Точка. Одевайся. Я подожду в коридоре.

Глава 6

В восторге

Я не знаю, что на меня нашло. Я должна была увидеть Мишутку, убедиться, что с ним все в порядке. Даже слова Трофима и его этого друга, знакомого или кто он там ему из ОПО меня не убеждали. Я обязана была увидеть сына своими глазами. Эта мысль затмила все.

Я подспудно чувствовала – Трофим чего-то недоговаривает. На задворках сознания мелькали подозрения, что мы действуем не по правилам оборотней и кто-то за это здорово поплатится. А раз Трофим так обо мне заботился, лечил, выхаживал, вряд ли этим «кем-то» окажусь я.

Но у меня не хватало душевных сил подумать обо всем этом всерьез, взвесить все «за» и «против». Я не могла не увидеть сынишку.

Трофим вышел на заснеженную улицу и пригласил меня в большой черный джип, под стать хозяину. Открыл дверцу, чтобы я села на кресло рядом с водительским. Я послушно устроилась.

Трофим молча сорвал машину с места. Стремительно открылись дальние ворота, и мы выскочили наружу стрелой, лихо повернув на широкую улицу.

Дороги здесь оказались очень даже неплохими для поселка. Гладкие, на удивление неплохо вычищенные. У нас зимой куда реже тракторы проезжают и заносов куда больше.

Трофим мчался как угорелый, словно за нами гнались сотни адских гончий. Но рулил так мастерски и ловко, что мне в голову не приходило попросить его ехать помедленней. Я странным образом доверялась этому оборотню, которого, уж если честно, едва знала.

Спустя несколько минут я встрепенулась и повернулась к верберу с вопросом, который должна была задать еще когда мы «трогались». Как потом выяснилось – во всех смыслах этого слова, а не только в плане отъезда из дома.

– А куда мы направляемся?

– Ты же просила к школе, где учится сын…

Он немного удивился, я тоже, потому что ни тени сомнений или недоумения в голосе вербера не прозвучало.

– Но вы… ты же не в курсе, где он учится…

– Я посмотрел данные, которые скинул Рем, пока ты одевалась. Так что знаю и номер школы, и адрес.

– Но едешь без навигатора?

Он усмехнулся с таким выражением лица… Так взрослый ласково и понимающе усмехается на удивленный вопрос ребенка – как можно увидеть Луну в дневном небе.

– Я хорошо знаю окрестности. Мне достаточно адреса.

– Значит, мы недалеко от нашего поселка?

– Недалеко.

Он как-то странно на меня покосился, словно собирался что-то спросить или ожидал от меня какого-то совершенно конкретного вопроса. Но промолчал. Вздохнул.

Прибавил газу.

Снежинки запятыми размазывались по стеклу. Уже влажные, готовые к скорой весне.

За окнами замелькали другие машины – мы вырулили из поселка и направлялись, видимо, в соседний. Туда, где жила я.

Я невольно сосредоточилась на вербере. Он выглядел как-то не совсем обычно. Хотя я понятия не имела – как он выглядит «обычно», ведь мы лишь сегодня познакомились, да и общались всего ничего. Однако чудилось – что-то его всерьез встревожило. Руки сжали руль до такой степени, что между пальцами проступили бугорки мышц. Сразу вспомнилось, как я спорила с одной читательницей по поводу своего репортажа. Она с пеной у рта доказывала – руки не могут быть мускулистыми, на ладонях нет мышц. Но я сейчас отчетливо видела – есть они и мускулистость рук – отнюдь не художественный прием. Челюсти Трофима крепко сжались, а желваки то и дело заставляли скулы заостряться сильнее. Отчего лицо становилось более жестким. Ноздри изредка раздувались. Вся поза Трофима выглядела как поза ожидания чего-то неизбежного и непременно плохого. Он чуть сгорбился, набычился, смотрел исподлобья, словно готовился к серьезной защите.

– Что-то не так? – наконец, не выдержала я.

– Все хорошо, – он опять ответил неискренне. Я очень хорошо это чувствовала, буквально всей кожей. Собиралась спросить еще, но в эту минуту мы опять газанули, свернули, пронеслись по какой-то проселочной дороге, мне неизвестной – и я увидела здание школы.

Все. Меня будто переключило. Я смотрела как здание приближается и не думала больше ни о чем на свете. Кроме одного… скорой встречи с сыном…

Трехэтажная серая постройка вытягивалась в вышину и расширялась перед взором. Надвигалась, я бы сказала. У крыльца суетливо работал дворник.

И едва мы притормозили, как из школы показался мой… Миша! Словно нарочно! Словно по волшебству!

В своей белой шапке балаклаве с темными ушками панды, в серой куртке. Высокий для второклассника, курносый, симпатичный.

Я выскочила из машины и рванула к нему.

– Мама! Мамочка!

Мы встретились у ворот, потому что оба бежали навстречу друг другу. Обнялись. Я прижала сына, прикрыла веки, потерлась щекой о его щеку.

Он улыбался! Улыбался!

Внезапно нас начало окружать серебристо-золотое сияние, что-то менялось в моем мальчике, неуловимо, но я чувствовала и видела. Меня окатило теплом. Мишутка как будто стал больше, объемней. Вроде бы мои руки держали все того же мальчугана, местами хулиганистого, но такого славного… и одновременно он стал каким-то иным…

В ту же секунду нас подхватил огромный вихрь-Трофим, крутанул, закрыв спиной со стороны школы и двоих, обнявшихся, донес до машины.

– Садитесь! – хрипло приказал вербер. – Быстрее! Давайте! В салон!

Мы с Мишуткой послушно забрались на заднее сиденье.