Сборник. Верберы

Феликс сглотнул. Да уж. Скоро все оборотни будут знать, что он встретил пару. Ничего не поделаешь. Инстинкты, природа…

Запах желания, возбуждения ни с чем не спутаешь.

Феликс и сам ощущал его возле оборотней, что встретили пару. Такой сильный, что порой морщился.

Надежда усмехнулась.

– Пахнешь возбуждением и женщиной. Нэнги? Они, что еще сохранились?

– Да! – прорычал Феликс и весь напрягся.

– Да успокойся ты, самец! – усмехнулась Надежда. – Если я учуяла, и другие поймут. Да и это же хорошо встретить пару! Нет разве? Я думала ты до скончания века одиноким останешься. А так… деток твоих понянчу…

Феликс утробно зарычал.

– Что?

Альфа крутанулся на пятках и рванул в душ. Пока холодная вода стекала по телу, массировала, гладила, Феликс немного успокоился. Вернее, не так. Стало слегка полегче. Но ни возбуждение, ни жажда крови соперника никуда не исчезли. Просто слегка притупились.

Альфа забежал в спальню, уже зная, что Тимур и здесь подсуетился.

В большом шкафу обнаружились вещи Феликса. Надежда, видимо, собрала все необходимое, ребята Тимура привезли, а домохозяйка развесила и разложила по полочкам.

Феликс натянул боксеры, все еще ощущая дискомфорт от неудовлетворенности, спортивные брюки и футболку. Спустился вниз, к Надежде.

Та уже заварила крепкий чай, положила на тарелку два пирога: курник и с фаршем.

– Ну и чего? – спросила, устраиваясь напротив и вгрызаясь в курник. – Расскажешь? Или будешь все в себе держать?

Феликс повел плечом:

– Чего хочешь?

Все равно ведь она не отвяжется. Да и кому раскрывать душу, как не ей? Надежда его с малолетства знает. Еще медвежонком нянчила.

– Она – нэнги. Но себя не помнит и даже при встрече со мной генная память не включилась. Вот так!

– Ты при ней обращался? – сделала вывод Надежда.

– Да.

– Зачем? Если она себя еще не помнит?

– Случайно. На нее напали… Ну и я на инстинктах. А потом она бежала, я поймал ее и…

– Ясно. Самцы, – усмехнулась Надежда. – Как встретят пару – все, мозги набекрень. Инстинкты совсем голову сносят. Ну и как она отреагировала?

– На что? На мою особенность? На моего зверя? На мое появление?

– На все.

– Плохо.

Он принялся жевать пирог и запивать чаем. С остервенением, со злостью. Надежда немного выждала и спросила:

– А поподробней? Ну не могла нэнги испугаться твоей особенности. Да и не особенность это вовсе. Это ты так считаешь.

– И половина женщин, что меня видели голым.

– Да бро-ось! Женщинам такое нравится! Много ты понимаешь!

Феликс отмахнулся.

– Женщинам может и нравится. А вот нэнги нет.

– А что случилось-то?

– Кричала как потерпевшая! А потом убежала в ужасе.

– Она видела тебя при свете? Голым?

– Нет.

– В темноте? Во весь рост?

– Нет.

– Хм… А как?

– Эм… я на нее свалился…

– И ты думаешь она все разглядела?

– Думаешь нет? – он даже жевать перестал. Да ладно!

Неужели сказались его, личные страхи! Ну да, кое-что в нэнги упиралось, когда Феликс навис над ней на руках… Но могла ли драконица разглядеть то, что находилось в районе ее живота?

– Ну знаешь! Она – нэнги. И вторая ипостась закрыта. Значит, зрения ночного практически нет. Обычное, еле-еле работающее. Как у человека. Она тебя видела, как темный силуэт, в лучшем случае.

– И поэтому убежала? – оскалился Феликс. – Конечно! Каждая женщина от голого мужика, которого едва видит, бежит как от чумного!

– Да ты голову включи, самец! – Надежда картинно постучала по своей голове кулаком. – Она увидела медведя! В городе! В своем поселке! Потом он оказался оборотнем и навис над ней… В возбужденном состоянии. Думаешь, она заметила какие-то особенности? Да она после первых открытий сошла с ума от страха! Она же – человек! Вернее, нэнги, которая считает себя человеком и мыслит, как человек! Неужели не понимаешь?

Феликс отложил пирог и задумался.

Она – нэнги и мыслит, как человек. Могла ли она в темноте так хорошо все разглядеть? Все-все-все? Нет. Вряд ли.

Люди при таком освещении, вернее при его полном отсутствии, на расстоянии вытянутой руки собственные пальцы – и те не сосчитают.