Ведунья. И сказание об Алеке Скитальце
В этом необычном месте в своём кожаном одеянии он был решительно живописен. И хотя проницательный взгляд его был устремлён прямо на Моряка, его слова были обращены к Страннику.
– Я всё ждал, когда же ты меня навестишь, – будто радушный хозяин, проговорил он. – Вот велел привести это место в порядок. Тебе нравится?
Стрелок перевёл взгляд на Странника. Он жадно впился в него глазами, словно пытаясь разглядеть что-то невидимое.
– Мне показалось, что оно чем-то напоминает дом, – добавил он.
Странник молчал, тяжелым взглядом отвечая на слова на этого красивого человека.
«И как несправедливо его прозвали дьяволом!» – подумал Моряк. Он не мог поверить, что этот дружелюбный красавец и есть тот страшно знаменитый Тёмный Стрелок – руководитель повстанцев, который, по слухам, стоял за многочисленными погромами. Некоторые говорили, что он был у самых истоков протестного движения. Но как один человек мог развязать войну между зонами!
Юг, север, и запад на протяжении многих десятилетий боролись за быстро исчезающие ресурсы. Затем, когда только что созданный Совет Главных объединил южан под своими знамёнами и объявил о Великом Эксперименте – создании Центральной базы – западники отгородились высокими стенами и устранились с пути Совета. Север долгие годы сражался с югом за власть, но постепенно растерял былую мощь и три месяца назад покорился Совету.
И только один человек до сих пор противостоял Совету и режиму, который представляла Центральная база.
Он в одиночку основал межзонную территорию Эхо, приютившую всех ненужных или неугодных Совету людей. Маги стали искать убежища в его стенах, так как вскоре после объединения Совет, боясь любого противостояния, объявил магию вне закона.
Так один человек начал борьбу, борьбу против Избранных, а значит, и против самого порядка, установленного зонами.
И вот этот-то человек стоял посреди своёго царства и улыбался.
Моряку вдруг всё показалось таким понятным и таким естественным. Он бы и сам, не раздумывая, присоединился к эховцам. Как можно было не последовать за этим сильным волевым человеком! Его глубокий харизматичный голос одновременно завораживал и вдохновлял, а его спокойная манера держаться показалась Моряку очень знакомой. В этом он чем-то неумолимо напоминал самого мастера…
– Марк, я рад, что ты здесь, – слова Стрелка звучали искренне. – Но ты пришёл не для того, чтобы наслаждаться видами? Я думал, ты, как обычно, подготовил целую речь.
«Ха, – подумал Моряк, – плохо же ты знаешь мастера». Услышать от Странника более нескольких фраз было редкостью. «Но почему он называет мастера Марк?»
– Всё меняется, Нейтан, – медленно проговорил Странник. – Я даже не знаю, способен ли я ещё говорить речи.
Бригада Кардинала, да и он сам, уже давно стояли неподалеку и внимательно следили за разговором. Некоторые не скрывали удивления, услышав имя, которым Странник назвал главного. Другие, в их числе Кардинал, с интересом рассматривали мастера, будто догадавшись о чём-то, что имело огромное значение.
– Да, все меняется, – сказал Стрелок с сожалением. – Кто мог подумать, что мы окажемся по разные стороны баррикад.
– Ты, очевидно, – ответил Странник спокойно.
Он всё так же с интересом рассматривал пещерные сооружения, и даже зашёл в одну из ближайших жилых комнат, выдолбленных в скале. Стрелок следовал за ним с таким видом, слово не было для него большего удовольствия, чем показывать свои владения дорогому гостю.
– Я никогда этого не хотел, Марк, – горячо сказал он. – Меньше всего на свете я хотел перейти тебе дорогу.
Странник неожиданно остановился и в упор посмотрел на Стрелка. Моряка поразило, что в его глазах читалась невыразимая боль. В то же время он словно оценивал, правдивы ли слова этого загадочного человека.
«Как это всё странно! – подумал Моряк. – Конечно, эту их общую вежливость можно объяснить нежеланием мериться силами – неизвестно ещё, чья возьмёт… Но почему они говорят так, будто хорошо друг друга знают? И что это за имена?»
Этого Моряк никак не мог взять в толк.
– Что, ты думал, я буду делать? – спросил взволнованно Странник. Первый раз его голос звучал так по-человечески. – Останусь в стороне?
– Я слышал, что именно это ты и делал, – ответил Стрелок. – Разве не тебя прозвали Странником и разве не ты скитался по миру, не задерживаясь нигде долее, чем нужно?
– Вот именно, Нейтан, – с горечью воскликнул мастер. – Здесь мне просто необходимо задержаться!
Странник посмотрел на Стрелка с вызовом, и все вокруг не могли этого не заметить. Лицо Стрелка напряглось: улыбка словно окаменела, веки отяжелели, и он проговорил, глядя на мастера из-под полуприкрытых век.
– Это моя война, Марк. Ты здесь лишний.
Повисла тяжелая тишина. Все, не сговариваясь, замерли в гнетущем ожидании.
– Ну уж нет, Нейтан, – разгорячился мастер. – Я пропустил слишком много! Но я вернулся.
Он помедлил немного, а потом веско произнёс:
– Я вернулся, Нейтан. И я здесь, чтобы тебе это сказать.
Впервые Моряк видел, как в мастере проступало что-то человеческое, и потому уязвимое. Он увидел, как кулаки Странника сжались, хотя глаза по-прежнему выражали немое страдание. Трудно было поверить, что это был тот самый непрошибаемый Разведчик, который только что практически в одиночку сражался с девятью противниками.
Стрелок перестал улыбаться. Его тело напряглось, а рука крепче сжала рукоять лука.
Они стояли всего в нескольких шагах друг от друга. Только что мир между ними казался таким реальным. Теперь же каждый был готов сражаться не на жизнь, а на смерть.
Моряк подумал, что странная прелюдия наконец-то закончена, и эти двое сцепятся в схватке. Но в следующий миг Стрелок разжал руку и быстрыми шагами направился к Кардиналу.
– Проводи гостей до двери, – велел он тому. – Пожалуй, хватит злоупотреблять моим гостеприимством.
Перед тем как скрыться в один из многочисленных тоннелей, соединяющих пещеры, Стрелок обернулся и, глядя на Странника с каменным выражением лица, сказал: «Прошло время, когда ты наивным мальчишкой говорил пламенные речи, а я невинно экспериментировал с магией. Ты сделал свой выбор уехав, ну а мне пришлось остаться. Не думай, что, вернувшись сейчас, ты можешь вернуть или изменить прошлое. Я смирился с твоим выбором. Теперь твоя очередь смириться с моим».
Закончив говорить, Стрелок ещё долю секунды вглядывался в Странника. Моряк не видел лица мастера, потому что тот стоял к нему спиной. Но вот хозяин горы отвернулся и исчез за поворотом.
Кардинал тут же направился к мастеру и молча указал следовать за ним. Моряка не нужно было просить дважды, и он поспешил за удаляющимися фигурами.
По всей видимости, для сообщения с внешним миром здешние обитатели не пользовались тем тошнотворным рвом, который Моряк невзлюбил искренне и бесповоротно.
Кардинал долго вёл их по бесконечно длинному коридору, выдолбленному в скале. Наконец, коридор стал плавно сужаться, и вскоре превратился в тонкую лазейку. Пробираться дальше нужно было ползком.
– Теперь сами, – тихо сказал Кардинал. – Выберетесь на границе с южной зоной.
Он помедлил.
– А ты действительно тот, кого именуют Странником? – наконец спросил он.
Мастер коротко кивнул.
«Слава Странника разнеслась и за приделы зоны», – удовлетворенно подумал Моряк.
– Вы здесь были недолго, мало видели, – неожиданно красноречиво заговорил Кардинал. – Когда магов обвинили во всех смертных грехах… от нас многие отвернулись. Но Стрелок дал нам второе рождение. Знаете, многие из нас потеряли в борьбе с Советом любимых людей… А Стрелок дал нам новый смысл для существования. Я пытаюсь сказать… Да что там, мы все готовы отдать за него жизнь! И он совсем не такой, как про него рассказывают.
Вдруг резко и неуклюже закончив говорить, Кардинал, даже не взглянув на слушавших, резко развернулся и зашагал прочь.
Странник покачал головой.
– Влюбляет он их в себя, что ли, – пробормотал он.
– Они служат ему искренне, – брякнул Моряк.
Странник только укоризненно посмотрел на него и жестом указал следовать за собой. Медленно и распластавшись на земле, они стали пробираться по узкому тоннелю к долгожданному свету.
Свобода ещё никогда не казалась Моряку такой желанной, а свежий воздух таким пьянящим. Дом был манной небесной, и невозможно было представить вида милее, чем очертания родных ворот зоны.
Глава четвёртая
Утренний свет застал Северную врасплох. Ей было так приятно видеть родные лица, пусть даже во сне, и расставаться с ними совсем не хотелось. Но кто-то упорно тряс её за рукав, и волей-неволей, пришлось открыть глаза, чтобы наказать зачинщика. Только теперь она вспомнила, где находится.
– Эй, эй, проснись! – говорил взволнованный детский голосок. – Защитники уже давно закончили трапезу и идут на практику! Твоя сестра велела сказать, кто проспал, тот убирается целую неделю!
Курносый мальчонка лет семи просительно глядел на Северную снизу вверх.
– Сестра, значит, – сонно проворчала Северная. – Ну, я Томе задам… Эй, тебя как зовут? – спросила она, поглядев на мальчонку.
– Меня? – удивился тот. – А тебе зачем?
– Как зачем? – улыбнулась Северная. – Разве ты не знаешь – у каждого человека есть своё имя, на которое отзывается только он?
– На мое имя много кто отзывается, – понурился мальчонка, но тут же добавил:
– Алек.
– Хорошее старинное имя, Алек, – одобрила Северная. – Как из сказания о правителе Алеке Скитальце из мифов Древнего Севера.
– Я никогда не слышал об Алеке Скитальце! – поразился мальчик.
– Никогда! – всплеснула руками Северная. – Ой, как же можно дожить до… тебе сколько лет? – серьезно спросила она.
– Восемь! – забеспокоился мальчик.
– Как же можно дожить до восьми лет и ни разу не слышать об Алеке Скитальце! – с поддельным изумлением вопрошала Северная.
– Расскажи! – взмолился пострелёнок.
Но ещё до того, как Северная успела раскрыть рот, их уединение прервал звонкий девичий голос.
– Северная, ну ты и соня!
Томина голова с яблоком в зубах просовывалась в проём шатра.
– Ты проспала завтрак, так что ты на уборке!
Северная схватила с кровати тощую подушку и отправила её прямо Томе в лицо. Но та не даром была защитницей и успела увернуться.
– Так-то ты приветствуешь Тихую Смерть, никакого уважения! – воинственно воскликнула Тома.
– Ты мне взяла что-нибудь с завтрака, Том? – невинно поинтересовалась Северная.
– Да, яблоко, – Тома рассеянно кивнула на огрызок. – Эй, ты поторопись, – забеспокоилась она, – нам велели сразу же идти на арену. Первая практика! Это что-то типа магических боевых искусств. Из нас будут делать настоящих магов, Сев! Что скажешь?
Томины глаза горели воодушевлёнием.
– Эй, а ты что здесь делаешь, маленький зверёк? – накинулась она на Алека.
Тот, воспользовавшись появлением Томы, принялся рассматривать содержимое прикроватной тумбочки. Мальчик вздрогнул, лицо его задёргалось, и он бросился к Северной.
– Я просто хотел посмотреть, только и всего! – зарыдал он в голос, трясясь всем телом. – Пожалуйста, не наказывай меня!
– Эй, Алек, никто не собирается тебя наказывать, – проговорила Северная в замешательстве, гладя малыша по голове.
Они с Томой переглянулись. Похоже, порядки здесь были ещё суровее, чем они предполагали.
– Эй… Алек, правильно? – обратилась к мальчику Тома, пытаясь его отвлечь. – А что скажешь, если мы придумаем тебе настоящее защитническое имя?
Она села на свою кровать.
– Отличная идея! – Северная подняла заплаканную голову мальчика со своих колен и заглянула ему в глаза. – Алек, это будет совершенно особенное имя, на которое будешь отзываться только ты.
– Ух ты… А так можно? – удивленно прошептал мальчонка.
Он совершенно забыл о слезах и только зачарованно смотрел на девушек.
– Скажи, Алек, ведь ты защитник? – заговорщицки спросила Тома.
Тот медленно кивнул, понимая, что сейчас решалась судьба его имени. Тома в знак торжественности момента заговорила шёпотом.
– Ну а раз ты защитник, то тебе полагается иметь защитническое имя. Как насчёт… – начала она.
– Кровавая Рука! – выпалил мальчонка.
– Тугая Подтяжка! – завопила Тома.
– Южный Воробей! – утвердительно сказала Северная.
– Южный – что? – в один голос удивлённо воскликнули Тома с Алеком.
– Во-ро-бей! – примиряюще повторила Северная.
Тома и Алек переглянулись. Они не могли понять – шутит Северная или нет. Наконец мальчишка обиженно надул щеки, а Тома заступилась за оскоблённое достоинство малыша.
– Подруга, а тебе не кажется, что это имя… Ну, не достаточно воинственное, что ли? – спросила Тома, подмигивая Северной.
– Подумайте сами, – не отступала та, – какая птица такая маленькая и юркая, что везде побывает, всё успеет, везде проскользнёт, а когда беда придёт – первой успеет улететь?
Говоря это, Северная смотрела на Алека, который своими взъерошенными волосами и выпуклыми глазками очень напоминал воробушка.
– Правда, – подключилась Тома, – и все знают, что южный воробей – особенная птица, так как она летает ближе всех к солнцу.
– Почему? – спросил заинтересованный пацанёнок.
– Потому, что она самая лёгкая, – ответила за соседку Северная.
– Ух ты! – восхитился малыш. – Тогда меня все так и будут звать – Южный Воробей?
– Ну сначала не все, – замялась Тома, – но ты не отчаивайся и продолжай доказывать, что ты стоишь своего имени.
– Это верно, Воробей, – нравоучительно заметила Северная. – Имя – это такое дело… Сначала оно тебя выбирает, а потом ты его. Сначала надо будет пройти тест, а уж потом будет понятно, правда ли ты – настоящий Воробей.
– Ух ты, а какой тест? – не отставал ребятёнок.
Подруги переглянулись.
– Кто задаёт много вопросов, тот точно не воробей! – засмеялась Северная.
– Скорее, птица Говорун! – подзадорила его Тома.
– А вот Воробей уже давно бы полетел, куда ветер дует, и все бы разузнал, и все бы услышал, – дразнила Северная. – Намёк понял?
– Ну, давай, шуруй отсюда, Воробей! Потом прилетишь – доложишь обстановку! – подтолкнула его к выходу Тома. – А ты, красавица, собрала бы волосы в косу, а то Рокфеллер сегодня не в духе, – сказала Тома, смотря на рассыпавшиеся по плечам роскошные русые волосы подруги.
– Да, а что так? – забеспокоилась Северная.
– Не знаю, но местные парни в трапезной говорили, что Командор вчера оттянул с нашей базы большое число защитников в Центральную.
– А кто же будет тут воевать? – удивилась подруга.
– Не знаю – мы с тобой! – отмахнулась Тома. – Похоже, Командор против всей этой затеи с магической бригадой. Помнишь, как он вчера говорил Рокфеллеру, что наведёт тут порядок? Вот о нас он и говорил.
– А мы что – из огня да в полымя между этими двумя? – возмутилась Северная. – Как третье колесо в телеге?
– Ой, я тут столько уже поговорок услышала, и ни одной знакомой! – перевела тему Тома. – Вот скажи мне, почему именно третье колесо? В телеге же четыре колеса, почему мы именно третье?
– Да ну тебя, Тома, – рассмеялась подруга. – Так говорится!
– Я знаю, просто я люблю точность.
– Точно могу тебе сказать, что мы уже опоздали! – спохватилась Северная, вскакивая с кровати.
Она принялась наспех одеваться. Форму ей выдали ещё вчера, когда они заселились в этот шатёр. «Слава Совету, нас поселили вместе!» – говорила тогда Тома, оглядывая небольшую, но очень уютную комнату с желтыми полотнами-стенами, возле которых стояли две кровати, потрёпанные тумбочки и маленький столик с низкими деревянными стульями.
Но в данную секунду Северная не была уверена, что ей повезло с соседкой. Услышав гул гонга, объявляющего сбор, Тома убежала, не чуя под собой ног. Северной ничего не оставалось, как опаздывать в одиночестве.
«Вот не могла меня разбудить, тихая она… Вертихвостка, вот кто! Глазки местным за завтраком строила, вместо того чтобы утащить что-нибудь для меня».
– Эй, Север, слышишь – уже второй гонг? – раздался незнакомый мужской голос. – Если придём после третьего, то считай можно собирать пожитки и обратно – под хрустальные звёзды небесного свода… Или как там у вас говорится?
В шатёр заглядывал молодой парень в лихо сдвинутой на бок пилотке. Такие носили в прошлом столетии, и парень, похоже, невероятно гордился своим раритетом.
– Зовут Лётчик, если не видно, – пояснил он, указывая на пилотку.
Северная ничего не ответила и, закатив глаза, принялась особым образом заплетать волосы в косу – так, как было принято на севере.
«Пришёл мне мешать, – подумала она. – Откуда он только взялся, такой чванливый!»
Паренёк молчанием девушки нисколько не смутился, и даже позволил себе без приглашения сесть на Томину кровать. Он был очень загорелый – к виду тёмной кожи Северная до сих пор ещё не привыкла, а вот волосы у него были яркого солнечного цвета.
«Солнечный зайчик ты, а не Лётчик», – прозвала его Северная.
– Как у вас на севере называют копуш? – спросил Лётчик, гладя на то, как она торопливо собиралась.
Северная не могла поверить своим ушам. Какая наглость заявиться без приглашения, да ещё и обзываться!
– У нас их называют «отстань, придурок», – огрызнулась она.
– Ха, – оценил Лётчик, – а у нас так называют «понаехала деревенщина»!
– Это ты меня деревенщиной назвал? – накинулась на него Северная.
Она была готова влепить этому наглецу пощечину – она ему покажет деревенщину!
Третий протяжный звук гонга призывно повис в воздухе.
– Бежим! – крикнул Лётчик, вскакивая с кровати и хватая Северную за руку.
Он потащил её за собой на улицу и далее, между тесно примкнувшими друг к другу жилищами, в сторону большой площадки, или арены, как её тут называли.
Когда они, запыхавшись, достигли цели, практика ещё не началась. Переговариваясь между собой, три ряда новобранцев выстроились на краю поляны. Начальства нигде не было видно. Было очевидно, что на базе происходили какие-то события, но никто ничего не знал толком.
– Эй, Сизый, что я пропустил? – спросил Лётчик рыжеволосого парня, стоящего крайним. Он и Северная встроились в шеренгу рядом с ним.
– Ну, Лётчик, тебе крупно повезло! – ответил тот, хлопнув друга по спине. – Рокфеллер до сих пор в хранилище, похоже, с кем-то разбирается.
Он махнул рукой в сторону большого деревянного строения на другом краю поляны. Его крышу венчала одинокая башня. Приглядевшись Северная поняла, что сделано оно не из срубленных бревен, а из волшебного шатрового полотна.
«Интересный у них тут стройматериал. Откуда они берут эти полотна? Явно эховского производства, – подумала она. – А вместе с тем стараются придать базе вид обычного поселения».
Сизый доложил вполголоса:
– Похоже, что вчера многих перевели с нашей базы в Центральную. Меня только забыли, – ухмыльнулся он.
– Да, я слышал что-то такое, – рассеянно пробормотал Лётчик. – Неужели правда?
– А то! – подтвердил рыжий. – И Томаса тоже!
– Да ты что! – присвистнул Лётчик.
Он и Сизый многозначительно переглянулись.
– Но ты шутишь, что тебя забыли? – спросил Лётчик.
– Нас всех забыли, старина, – горячо ответил он. – Ты бы это понял, если бы пробыл здесь столько, сколько и я…
– А кто такой Томас? – оживленно спросила Северная, от возбуждения совершенно забыв, что она решила не разговаривать с Лётчиком.
– А, она умеет говорить! – покачал головой Лётчик. – Ты с ней осторожнее, Сизый, она кусается.
Северная покраснела. Это была её отличительная особенность, которую она терпеть не могла и очень не любила, если другие замечали её пламенеющие щеки. Чтобы Лётчик не заметил ее смущения, она тихонько ткнула его локтем в бок. Тот, правда, ловко увернулся.
– Да ладно тебе, старик, что ты накинулся на девушку, – улыбнулся Сизый, протягивая Северной руку. – Меня кличут Сизым – хоть убей, не знаю почему! – подмигнул он ей.
– Ну не Рыжиком же тебя звать, – усмехнулся Лётчик, глядя на яркую шевелюру своего друга. – А Сизым тебя ещё отец звал, сам рассказывал. Может, ты в детстве любил гонять голубей? – подначил он.
– Я и сейчас люблю! – засмеялся Сизый.
Он крепко пожал руку Северной.
– Рада познакомиться, – искренне сказала она. – Меня зовут Северная Звезда.
– Серьезно? – поразился Лётчик. – Ничего пафоснее нельзя было придумать?
– Я не с тобой разговаривала, – отрезала Северная.
– Сразу видно, что ты Северная – от тебя так и веет холодом! – огрызнулся тот в ответ.
– Тише, вас услышат, – оборвал их Сизый. – А Томас, – добавил он шепотом, – это наш мастер. Он нас обучал магическому боевому искусству.
– Тягомотина страшная, – пожаловался Лётчик. – Мы ни разу не дрались даже в рукопашном бою, не то что в магическом! Только разглагольствовали о тактических приемах. Теперь я с эховцами готов конкретно так обсудить все тонкости ведения боя!
– Тише, Рокфеллер возвращается.
Сизый кивнул в сторону хранилища.
Все тут же замолкли. Из здания с башней вышло несколько человек. Рокфеллер что-то быстро и горячо говорил молча слушавшему его Старцу – Северная их тут же узнала. Были вокруг них и другие люди, одетые в серую форму защитников с яркими полосами на рукавах. Вчера Северная видела такие на собрании.
«Должно быть, это форма центральников», – подумала она.
– Эй, а что тут делает этот шарлатан? – покосился на Старца Лётчик.
– Почему это он шарлатан? – обиделась за старика Северная. Отчасти она просто хотела поспорить с Лётчиком, но в то же время было в этом Старце нечто такое, что очень занимало Северную. Дожив до вековой седины, этот человек волей-неволей должен был знать ответы на важные вопросы, и уж чего-чего, а вопросов у Северной накопилось великое множество.
Почему эта война должна была прийти в их жизни и разрушать всё, к чему прикасалась? Почему когда Северная была ещё совсем малышкой, война отняла у неё самых близких и дорогих людей – родителей? Она не помнила ни лица матери, ни звука голоса отца, даже не знала, есть ли у неё братья и сестры. Любой ребёнок заслуживает иметь хоть одно самое простое воспоминание о своих родителях…
– Ясно, почему шарлатан, – зашептал Лётчик. – Говорят, что он Видящий! Но ведь всем известно, что последним Видящим был Вековой Сказочник, а от него нам остались только детские сказки…
– Не правда, Лётчик, не говори, о чём не знаешь, – вдруг резко оборвал его Сизый. – Ты всё спрашивал, где я пропадаю по вечерам? Так это я уже несколько месяцев хожу к Старцу – он много чего интересного рассказывает… Тебе бы тоже сходить. Старец дельный старик и многое повидал.
– Нет уж, спасибо, – ответил Лётчик. – Я и не говорю, что он ничего не повидал, я просто говорю, что он ничего не видел. Понимаете, о чём я?
Лётчик расширил глаза, приоткрыл рот и заговорил притворным низким голосом, словно как в трансе.
– Я вижу, что великим даром будет наделена дева с длинной косой, если удостоит своими ласками загорелого красавца в раритетной пилотке…
Северная не могла не рассмеяться, и даже Сизый добродушно прыснул.
– Что это за странные знаки отличия у людей в сером? – поинтересовалась Северная.
– Это центральники… Люди с Центральной базы, – подтвердил её догадку Сизый. – У них огромная власть, Северная, они могут решить, кто будет переведён, а кто оставлен здесь…
– А почему это так важно? – спросила Северная, но ее слова потонули в приветственном гуле новобранцев.
– Все, атас, они уже здесь! – шикнул кто-то с первых рядов.
Тем временем Рокфеллер и Старец поравнялись с шеренгами, и все присутствующие так и впились глазами в Предводителя. Тот окинул взором молодые напряжённые лица ребят и произнёс совсем не то, что от него ожидали.
– Вот видите, как всё получилось… – задумчиво протянул он.
Затем, словно собравшись с мыслями, Рокфеллер произнёс речь, которую ещё долго пересказывали друг другу возбужденные защитники и все, кто присутствовал при этом событии.
– Мы не знаем, как долго нам дано здесь пробыть, – медленно начал Предводитель. – Как здесь, на этой базе, так и здесь, на этой земле. Наступают в жизни такие моменты, когда очень отчетливо чувствуешь конечность отмеренного времени.
Рокфеллер почему-то посмотрел на людей в сером, которые внимательно вслушивались в каждое его слово.
Новобранцы в колоннах слушали, затаив дыхание. На противоположном конце одной из шеренг Северная заметила Тому, завороженно внимавшую речи Рокфеллера. Сизый следил за движениями говорившего с непроницаемым лицом, а Лётчик всё больше и больше хмурился.
– Оттого ещё яснее представляется важность доверенной нам миссии, – с удвоенным жаром продолжал Рокфеллер. – Мы – последний рубеж цивилизации. Перед нами – анархический хаос, завладевший умами многих достойных людей, однажды бывших в наших рядах. Лидер этого безумия околдовал их разум и зачаровал сердце, – Предводитель красноречиво коснулся груди.
