Эпоха теней
– Хельга, успокойся.
– Успокойся? Это ты извращенец, если любишь трахаться на камеру. А я тебе не шлюха. И на эту твою дурацкую Оливию не поеду! У нас были такие планы, а ты всё… –
Девушка начала демонстрировать слёзы всем, кто уже подтянулся или ещё подходил на разгорающийся скандал.
– У нас? Мне кажется, это были у тебя планы насчёт удачно выскочить замуж за перспективного выпускника. И это ты мне каждый раз очень страстно шептала, что любишь, особенно когда… ну мы взрослые люди и поняли? Если любишь – поехали со мной. Нет – то прощай. Я отказываться от контракта ради смазливой куколки для постельных утех не собираюсь.
– Ах ты!
Антон перехватил руку, пытавшуюся дать ему пощёчину, холодно посмотрел на свою бывшую девушку, развернулся и ушёл с банкета. Впрочем, примерно этого он и ожидал. Планы Хельги насчёт выскочить за него замуж он понял ещё с их первого свидания, закончившегося на кровати. Весь последний год она прекрасно скрашивала и занятия, и ночи, да и сегодня отработала ровно как надо. Не зря, сразу как Антон начал подготовку к исполнению своего плана, из всех сокурсниц он вылавливал и подсекал именно Хельгу, пусть даже ей казалось, что это именно она завлекла парня. Но теперь это прошлый этап. Осталось самое неприятное. Самый тяжёлый бой выйдет с матерью: она наверняка решит, что сын жертвует собой ради денег на учёбу сестры, ведь как служащий госаппарата он получит льготы для членов семьи.
***
Экипажи огромных транспортников совсем крохотные, поэтому каждый занят в полёте с утра до вечера. Пассажиров – старателей или федеральных инспекторов – конечно, берут, но болтать с ними некогда, поэтому почти всё время в дороге Антон проводил в каюте. Пусть она и была размером с небольшой гроб, зато в ней хорошо думалось. Раз за разом Антон мысленно проверял звенья плана, который вынашивал последние годы. Пришлось изрядно покопаться в самой разной информации, вспомнить рассказы отца, точнее немногочисленные обмолвки в разговорах с коллегами, которые офицеры СБ могли себе позволить рядом с ребёнком… и положиться на удачу. Да, если «затянуть пояса», они наскребут нужную сумму на учёбу сестры. Если Антона возьмёт к себе одна из корпораций – то денег хватит даже в тот же самый Политехнический, по стопам старшего брата. Вот только… что дальше? Провинциальному ВУЗу далеко до Земли или ближайших колоний вроде Тикши. За пределами родного сектора местный провинциальный диплом ничего не стоит, и с Порхова сестра никогда не уедет. Ну уж нет! Нюра была маленькой и давно забыла, а мать смирилась – зато Антон хорошо помнит разницу. Как живут «там» и «здесь». И слишком хорошо понимает, на какое будущее может претендовать лучший выпускник провинции – и троечник с дипломом из метрополии. Пусть они никогда не смогут восстановить доброе имя отца, сестра всё равно получит то, что у неё отобрали. А про «потерянные связи» – он мужчина, не пропадет.
Прибытие и посадку Антон наблюдал из своей каюты с трепетом, выведя изображение с камер транспорта на планшет. На экране, гася близкие звезды, плыла огромная капля агата. С расстояния в несколько тысяч километров коричневый с прожилками шар казался пустым, словно человек ни разу не ступал на её поверхность. Но вот под кораблём показалась пятнистая, облепленная хлопьями облаков выпуклость планеты, и взгляд, перебегая с черноты океанов на материки, находил всё больше подробностей. Реки, озёра, горные хребты и пустыни – разнообразные оттенки шафранового и коричневого, а в центре изображения камеры большая зелёная с белым клякса. Посёлок и космопорт, вокруг которых раскинулись огромные поля гидропонных теплиц и немногочисленные посадки деревьев.
Посёлок выглядел типовым городком поселенцев, а ещё не самым богатым. Нет, шахты работали и приносили прибыль, здания регулярно красили и ремонтировали. Вот только видно было, что машина, на которой Антона везли из порта к дому, явно ремонтировалась не стандартной заменой узлов и блоков «старый модуль на новый заводской» – а прямо на планете вышедшие из строя элементы вскрывали, перепаивали и запихивали обратно. Да и бетонную дорогу до посёлка ремонтировали заплатками поверх ям, а не снимали полотно после износа, чтобы переложить с нуля. Антон заставил смолкнуть тревожный внутренний голос, хотя тот и верещал: здешние шахты не настолько богаты, как он рассчитывал, когда выбирал, куда именно пойти инспектором. Впрочем, едва Антон прибыл в центральный поселковый офис и познакомился с начальником космопорта и, по совместительству, директором разработок, стало понятно, что фортуна на стороне Антона. В приоткрытом баре в углу кабинета среди десятка бутылок поддельной «Золотой лозы» стояли три настоящих явно с Земли или одной из старых колоний, в месячный оклад директора каждая. Ошибиться Антон не мог, их семья дружила с начальником полиции Тикши, а этот мужик, не один год боровшийся с подделкой и контрабандой подобных вин, обожал разглагольствовать, на какие хитрые уловки идут мошенники, обманывая туристов. Зато местные ничего не заподозрят – просто потому что не знают, на какие мелочи смотреть.
Дальше всё тоже прошло, как задумано. Заметив на столе у директора коробку с настоящими отлитыми из металла шахматами, каждая из фигурок изображала одну из рас галактики, Антон восхитился:
– Какая красота. Позволите посмотреть?
– Да, конечно, – директору явно похвала пришлась по душе. – Идея моя, дизайн я заказывал, а отлили мне в здешних мастерских. Как и доску. А вы играете?
– В школе имел первый детский разряд. В университете подзабросил и подтверждать разряд не стал, но играю до сих пор.
– Тогда будет время – заглядывайте. Я тоже обожаю шахматы, а подходящих противников тут уже давно для меня нет.
– С удовольствием.
Освоившись, Антон взял за правило через день заходить к директору, играть в шахматы. Соперником тот был не самым умелым, зато собеседником просто замечательным, обожал болтать о чём угодно, лишь бы общаться человеком равного статуса, вдобавок новым для здешней дыры. Говорили о погоде и маститных особенностях – Оливия была планетой с характером, так что советы старожила могли уберечь новичка от многих неприятностей. О политике, о выпивке и женщинах… И каждый разговор переходил на цирконид. Впрочем, это было неудивительно – на Оливии всё крутилось вокруг добычи и цен на руду, как определить перспективный для добычи участок и где залегают самые богатые жилы.
Цирконид – штука дорогая, получать синтетическим путём аналоги этого природного материала очень накладно. Даже рудный концентрат, который вырабатывали горнопроходческие комбайны, на «чёрном рынке» стоил огромных денег. Не просто так прошедшая первичную обработку порода запечатывалась в специальный контейнер и уже в нём перевозилась в космопорт для отправки рейсовым сухогрузом. И вскрыть готовый к транспортировке контейнер можно только на заводе, он защищен всеми мыслимыми средствами. Добавок нападать на транспорт или базу корпорации-владельца планеты никто из местных пиратов не рискнёт, себе дороже в итоге. На этом Антон и строил свои расчёты. Единственный вариант для местного криминала – «щипать» напрямую шахтёров. Вот только выигрыш как в лотерее, никогда не знаешь, полон ли бункер робокомплекса или пуст. Плохо помогает даже информация, когда была прошлая отправка, жилы попадаются разные, иногда за три-четыре недели можно набрать несколько контейнеров, а иногда на один будешь горбатиться месяца два. Нападать слишком часто – старатели решат, что им выгоднее отдавать часть доходов на регулярной основе какой-нибудь охранной фирме, и бизнес «накроется» совсем.
В нужный момент оказалось достаточно завести разговор, что мол, повезло – несколько последних пиратских налётов вышли «пустышками» и оставить номер анонимного счёта. Когда через три месяца от матери пришло письмо, что сестрёнка сдала экзамены в один из университетов Терры, целую минуту Антон не мог перевести дух – получилось! Совесть его не мучала: подумаешь, заработают шахтёры свои деньги не за четыре года, а за пять или шесть. Тем более что до смертоубийства никогда не доходило, лишний раз горняков пираты старались не злить. Да и жертве проще отдать часть добытого, чем попасть в больницу или того хуже уехать в запаянном гробу. К тому же закон парень не нарушал. В разговорах не упоминал ни имён, ни мест, ни тем более количества руды – директор вычислял нужные шахты сам. Всегда можно сослаться, что «его наивностью по глупости и доверчивости воспользовались недобросовестные служащие корпорации», ведь за свои «беседы» Антон ничего не получал. Счёт же в «забытой» в кабинете директора рядом с шахматной доской записной книжке принадлежал матери. Источника поступлений она не знала, и по закону ответственности не несла даже в самом худшем случае. Вот если бы Антон использовал с этих денег хоть экю… но еще в самом начале он себе это запретил. И дело не только в лишнем риске – тогда он ничем не будет отличаться от директора и его подельников.
***
Два года пролетели как одно мгновение. Сестра каждый месяц писала, как здорово учиться аж на самой Земле. Мать после возвращения сына на Порхов рассказала, что Нюру очень хвалят, пророчат блестящее будущее. Хорошо, что нашлись деньги… а в глазах стояло: «Не хочу знать, откуда ты их взял». Хватало на все шесть курсов и жизнь до самого диплома, но отгуляв два месяца отпуска, Антон опять завербовался на Оливию. Парня заметили в Управлении и намекнули, что талантливые и при этом дотошные выпускники Политеха у них редкость, и если он надумает остаться – его ждёт блестящее будущее. Рисковать же и второй раз уже на новом месте запускать ту же схему Антон не собирался. Значит, перед тем как начать строить свою карьеру, нужно «заработать» сколько получится здесь. Пусть сестрёнка, если захочет, останется на Земле – а для этого нужно купить там жильё. Да и для карьеры четыре года безупречной службы инспектором будут отличным трамплином.
В делах и рутине незаметно прошёл ещё год, такой же скучный и монотонный, как и предыдущие два. Только за подачей «информации» Антон следил в этот раз гораздо тщательнее – чтобы не оставить даже тени возможности связать налёты с его визитами. Жизнь стала казаться колеёй древнего поезда, который не может свернуть и потому неотвратимо и в срок достигнет запланированного события-итога. Чтобы собраться с силами и снова отправиться по новым рельсам к новому неизбежному финалу.
Сигнал тревоги пришёл днём по времени космопорта. В одной из шахт, вгрызавшейся в склон горного хребта на краю континента, произошёл обвал – хоть и редко, но такое случалось. И Антон вместо запланированной инспекции вылетел вместе с одним из заместителей директора к месту катастрофы. Когда разберут завал и найдут пропавшего старателя, они должны определить – была причиной ошибка человека или отказ техники? Оливия существует, пока приносит прибыль, то есть пока каждый месяц отсюда стартуют грузовики с рудой. А это возможно, только если каждая деталь в конвейере по добыче – от оператора до последнего автомата шахтного комплекса – работает безотказно.
Ещё на подлёте обвал поразил своей необычностью – порода была ярко-зелёной. Рядом с привычными бурыми равнинами и шафрановым камнем горных хребтов этот изумрудный цвет был… не к месту. Когда флаер подлетел ближе, стала видна и другая ненормальность: словно кто-то исполинским ножом отхватил кусок горы и бросил вниз беспорядочной кучей. Почти сразу в наушниках зазвучал голос командира спасателей – оператор, скорее всего, погиб. Капсула стояла в начале тоннелей и оказалась в самом центре сошедшей породы. Несколько минут Антон раздумывал: сажать машину или нет? С одной стороны, вроде, положено, с другой – причина понятна и так. За него «решили» всё те же спасатели, сработала привычка искать до последнего, вдруг где-то нашлась «щель» и капсула уцелела. Гору просвечивали со всех сторон во всех направлениях и обнаружили необычную аномалию – со стороны свежего склона отчётливо просматривались пустоты, хотя сверху сканер по-прежнему демонстрировал сплошной камень. Вскрывать непонятные каверны на свой страх и риск начальник спасательной партии побоялся и быстро откопал какую-то замшелую инструкцию, переложив ответственность на «комиссию из представителя Компании и официального государственного лица». Можно было, конечно, отказаться, но Антону уже осточертела размеренная жизнь последних лет, а тут хоть какое-то разнообразие.
К ближайшей из пустот пробивались долго – странный камень по прочности не уступал обшивке космических кораблей. Но едва удалось проделать сквозное отверстие, раздался хлопок, взметнулась туча пыли, полетели обломки – словно произошёл взрыв, или с той стороны вакуум, а сама перегородка из стекла. Когда облако осело, открылся идеально ровный проём примерно два на четыре метра, за которым тянулся искусственный коридор… Материал стен напоминал резину и светился мягким голубым светом.
Кто-то охнул:
– Матерь Божья, Древние!
Директор примчался, едва услышал про обнаруженные руины – не остановила даже разница во времени, в городке корпорации была уже ночь. И сразу же заявил, что экспедицию вглубь возглавит сам. Антон только усмехнулся: вот уж неуёмная жадность, даже готов натянуть на себя тяжёлый скафандр спасателей, лишь бы оказаться среди разведчиков. Отдельных следов Древних – старейшей из известных в галактике рас – было найдено немало, настоящих баз всего десятка полтора. И все миллионы лет, как покинуты. Руины абсолютно безопасны, внутри немало пусть непонятных и неработающих, зато стоящих огромные деньги предметов, а нашедшим полагается обязательный процент. Впрочем, тут же одёрнул себя Антон, неизвестно, как старался бы попасть в исследовательскую партию сам – не будь его присутствие по закону обязательным.
В своё время Антон много читал о великой цивилизации, угасшей задолго до появления первого человека, внимательно рассматривал фотографии немногих известных сооружений, с первых секунд, когда открылся проход, пытался вообразить, что встретит их внутри… и всё же ошибся. База напоминала творение безумного поклонника кубизма. Одинаковые ровные прямоугольные коридоры три метра двадцать пять сантиметров в высоту и два метра двадцать два сантиметра в ширину, совпадение до одной тысячной миллиметра, а, может, и больше – точнее проверить не позволяли имевшиеся с собой приборы. Каждый коридор заканчивается «дверным проёмом» три на два метра, вровень с потолком, «косяками» и «порогом». Через каждые два коридора комната, четыре высоты и четыре ширины коридора. Причем в комнатах самые настоящие лестницы, ступеньками рассчитанные на рост человека – спускаются до пола и поднимаются так, что вход на следующий уровень на высоту коридора выше предыдущего. И везде – неизменная светящаяся «резина».
Кроме лестниц, первая же комната преподнесла неприятный сюрприз: связь работала в коридорах, в пределах зала и глохла на «порогах» зала. Все попытки поставить ретрансляторы провалились, приборы не видели друг друга ни в одном диапазоне. Пришлось отказаться и от роботов – у порога первой же «комнаты» все автоматы остановились, сигналя, что дальше сплошной камень. Выход нашли: в каждом зале оставлять двоих, воспользовавшись особенностью коридоров передавать на дальние расстояния голоса живых людей, пусть и в искажённом до непонимания слов виде. По окрику человек делал шаг из комнаты, принимал по радио пакет информации и передавал дальше. Вот только это означало, что вскоре разведка остановится – внутрь базы зашло всего двадцать исследователей.
Их осталось всего четверо – инспектор, директор и два его помощника-телохранителя-подручных, в которых Антон давно подозревал пиратских связных, когда очередной коридор вывел в необычный зал: не уже привычный параллелепипед, а полусфера. И не пустой, на полу расположился изумрудный куб в рост человека. Когда исследователи подошли вплотную, оказалось, что зелёная поверхность не однотонна, на ней вспыхивают и пропадают линии знакомого голубого цвета. Один из «шестёрок» провёл рукой по артефакту, потом из какого-то удальства снял перчатку и приложил ладонь к поверхности… Куб пожелтел, зато мужчину охватил столб изумрудного пламени, смазал очертания. Несколько мгновений – и на пол рухнула пустая амуниция. Человека в ней больше не было. Сразу после этого зелёный столб превратился в лужу и, оставив вещи, струёй устремился к выходу.
Уцелевшие исследователи кинулись следом – и застыли на пороге ближайшего зала-куба, проход загородила стена полупрозрачного рыжего тумана, сквозь который на полу виднелись фигуры двух оставленных связных, что-то столкнуло их вниз. Помощник директора вытащил анализатор, выдвинул щуп на максимум, аккуратно ткнул в рыжую преграду – и отскочил: едва кончик оказался «по ту сторону», прибор взвыл от бешеной радиоактивности, словно весь кислород в помещении стал нестабильным изотопом. Но стоило втащить прибор обратно – никаких следов, не фонил даже побывавший «в горячей зоне» кусок. Когда через пять минут преграда исчезла, разведчики убедились, что не излучают ни зал, ни тела товарищей на полу… Антон успел первым: ещё только увидев странный купол, он незаметно расстегнул нужный сегмент скафандра, а теперь, не задумываясь, выстрелил насквозь, не вынимая пистолет из встроенной кобуры.
– Руки за голову и два шага назад. А сейчас, господин директор, аккуратненько так спиной вперёд обратно. Встанете на дальнем конце, подальше от той замечательной зелёной штуки. Нет-нет, руки и дальше на затылке. И не стоит делать глупостей, вы ведь заглядывали поразмяться в тир? Значит, помните, как я стреляю. Я прострелю вам руку быстрее, чем вы дотянетесь до своего разрядника.
– Хочешь всё забрать себе? – голос директора звучал так, словно их разделял не пистолет, а шахматная доска. – Идеальное оружие, за которое заплатят любые деньги и пиратские бароны, и Чужие расы. А уж сколько отвалит Консулат… Ты не сумеешь один и понимаешь это, потому и не стал меня убивать. Говори условия.
– Вариант, что я хочу передать артефакт федеральному правительству, вы, конечно, не рассматриваете?
– Государству? За висюльку, славу героя и повышение по службе? Не смеши меня, мальчик. Я хорошо знаю таких, как ты. Какой процент ты хочешь?
– Мой отец был офицером. И он учил меня, что честь и долг перед Родиной выше шкурных интересов, – увидев, как после слов про отца-офицера подонок вздрогнул и поверил, Антон мысленно усмехнулся: вот что значит репутация «вооружённых сил – опоры морали и Земной Федерации». – Вы ведь уже поняли, что я хочу услышать? Я тоже, ещё когда мы сюда зашли, заметил, что появилась связь с орбитой.
– Ты говоришь о чести? – видно было, что директор боится, но пытается переломить ситуацию в нужную сторону. – Скольких ты продал за эти годы? А ведь знал, что каждый лишний год в шахтах вдвое повышает вероятность заболеть синдромом Ляпейра. Теперь надеешься выйти из дела чистеньким? А-а-а-а! – если разрядник стрелял невидимо, то пистолет, который Антон подобрал среди вещей на полу, был заряжен пулями, и сейчас одна из них ударила в стену рядом с директором.
– Когда прибудут твои приятели?
– Через час…У-а-а-а! – Антон выстрелил в ногу, и директор с диким криком в судорогах покатился по полу: любимое оружие пиратов, бронебойные пули с шоковыми разрядниками.
– Точнее.
– С-сволочь. Через полчаса. У-а-а-у… – громыхнул следующий выстрел. – Не надо, не надо, тридцать минут, тридцать минут. Не надо больше, – не вставая с пола, заскулил директор.
– Вот теперь верю.
– Ты не сможешь, – в Антона полетел полный ненависти взгляд.
– Смогу, – следующий выстрел разнёс директору голову.
Любой корабль, выныривая из гипера в обитаемой системе, уведомляет о своём прибытии, даже военные. Но информация о движении не принадлежащих корпорации судов приходит только федеральным чиновникам – и только Антон знает, что к маяку в системе Оливии для дозаправки реактора и юстировки навигационных систем вчера подошёл тяжёлый крейсер «Беркут». Сообщение военным уже отправлено, и капитан уже прислал ответ: максимум час – и планета окажется в зоне действия главного калибра, её не сможет покинуть никто. Но десант с крейсера начнёт высадку через четыре часа, не раньше, а свидетелей у пиратов оставлять не принято. От их стратосферных челноков не скроешься даже на флаере, особенно когда машины стартуют прямо с орбиты – а носитель пиратов уже наверняка висит над базой Древних. Да и на земле человек в здешних местах как на ладони.
У Антона хорошая позиция, он отменный стрелок – но и с другой стороны будут матёрые волки. Полчаса – и пираты всё равно прорвутся. Вот только на погрузку артефакта ещё минут пятьдесят, не меньше. Антон вдруг подумал о последних словах директора. Верил бы в Бога – решил, что этот бой его искупление за последние три года. Вот только он не верит. Зато… «Был бы жив отец – сейчас бы мной гордился», – с этой мыслью Антон выложил на «порог» перед собой памятный знак отца, который всегда был с ним. И захватил в прицел первого врага.
Цена победы
Заметив человека, идущего по коридору к дверям центрального трюма, четвёрка космических десантников захлопнула забрала шлемов и взяла разрядники наизготовку. Но увидев приметный белобрысый ёжик – такой на крейсере был только у полковника Службы Безопасности, десантники успокоились. Приложить руку к генетическому сканеру на стене посетителя всё же заставили, как и пройти остальной комплекс проверки, хотя куратор от СБ, во исполнение какой-то инструкции, заходил в трюм каждый день. Сегодня, как и всегда, сканер замигал зелёной полосой, остальные системы распознавания тоже определили человека, и на тактических дисплеях шлемов появилась надпись: «Полковник Пётр Йоргенсен. Полковник Службы Безопасности Терранской Федерации. Статус доступа к объекту – разрешено».
Дверь трюма скользнула в сторону. Пётр кивнул, как всегда поблагодарил охранение:
– Спасибо за службу.
И шагнул через порог. Дверь ту же встала на место.
Центральный трюм «Орла» был огромен, несколько сотен метров в поперечнике. Но в этом рейсе почти пуст, если не считать смонтированных в самом центре амортизаторов, на которых стоял Инвертор. Изумрудный куб в рост человека. Пётр, строго по инструкции подошёл вплотную, сначала осмотрел артефакт визуально, потом вывел на дисплей системы амортизации данные о состоянии оборудования и внимательно прочитал. Всё в порядке, монтировавшие крепёж специалисты знали своё дело. Сорвать Инвертор с постамента не могло даже попадание в крейсер плазменной торпеды. А уж уничтожить изделие Древних был способен только термоядерный взрыв.
Закончив проверку, Йоргенсен подошёл к артефакту вплотную и приложил к поверхности ладонь. Подсознание заставило тело невольно вздрогнуть. Пётр не раз видел, как после этого куб желтел, а человек таял в столбе изумрудного пламени, Инвертор же в обмен на жертву ненадолго менял в заданной точке свойства Вселенной… Например заставлял стабильные изотопы кислорода или азота превращаться в радиоактивные. Впрочем, разум тут же непроизвольную панику задавил. Всё наследство расы Древних срабатывало только от индивидуумов со строго определёнными параметрами. Сколько полковник ни прикасайся, поверхность так и останется зелёной со вспыхивающими прожилками голубого цвета. А куб – мёртвым…
Впрочем, мёртвым только в переносном смысле. То, что выглядело как камень, ладонью ощущалось как тёплая мягкая кожа. Да и учёные в один голос утверждали, что Инвертор на самом деле живой организм. Разве что спорили: то ли он искусственно выведенный родственник вирусов, только структурированный не только на атомарном, но и на ядерном уровне… то ли это последний представитель какой-то реликтовой неорганической жизни эпохи молодости Вселенной. Древние его нашли и приручили. Военных эти рассуждения особо не интересовали, главное, что Инвертор уже можно использовать как уникальное оружие.
Арес кидал свои жалящие стрелы третий год. Большой войны в мирах Галактики не ждал, наверное, никто, тем более такой кровавой и жестокой. Началось всё как очередной пограничный конфликт извечных противников – хельмов и гильдов. Внезапно на стороне людей-птиц, желая отомстить хельмам, вмешалась Терранская Федерация. А Консулат Дайто в ответ поддержал своего давнего союзника. Хоть Великие консулы и отрицали свою принадлежность к роду хомо, забывать и прощать унизительные поражения они тоже не умели… В первые несколько недель новость едва пробивалась на задворки информационных лент да на последние страницы «жёлтой прессы». Но вскоре конфликт стремительно втянул в себя ещё несколько рас, одну за другой. Слишком много у всех накопилось друг к другу обид и претензий, слишком многие увидели удобный повод «скруглить» границы.
Буйный и бурный патриотизм зашкаливал в Терранской Федерации с первых дней. Газеты пестрели победными реляциями с фронтов, Сенат вешал награды. Обыватели с гордостью и восхищением смотрели на военных, а на вербовочных пунктах не иссякал поток добровольцев.
