Дети иного мира
Каган вошёл последним. С трудом согнулся, сел на белую кошму. Толгой подумал, что старик совсем одряхлел, этим летом побелели последние чёрные пряди в бороде. Как не вовремя рухнула Белая стена! Шаманы не лезут в политику открыто – но слово видевших-много-миров, особенно таких, как Мэргэн, значит немало. Учитель учителей всегда благоволил семье Толгоя, Великий шаман мог бы придержать склоки до осени. Самое позднее в начале зимы собрание рода провозгласит, что старший сын успешно справился с выделенным ему кочевьем и может при нужде занять место отца. А имея наследника, который будет замещать правителя в делах бунчука, можно по закону выдвинуть свою кандидатуру на Круге. И никакой Хучин не сможет помешать избранию Толгоя… Вот и торопится. Мэргэн сейчас вмешиваться не будет – старик никого не пускает к себе и никуда не выходит, почувствовал изменения мира.
Хучин перехватил взгляд соперника, дерзко посмотрел в ответ и начал свою речь. Он созвал собрание лучших из народа нэрлих, поскольку его нукеры захватили пленника из-за Белой стены. Вместо колдунов на южных землях теперь новая страна безбородых. Чужаки даже не подозревают, что Степь обитаема, не построили укреплений вдоль границы – надо организовать большой поход. Добыча будет знатная, даже на пленнике немало дорогих вещей, один только нож чего стоит. А ведь мужчина был всего лишь сотником своего повелителя.
Толгой дождался окончания речи, потом хлопнул по кошме возле себя, привлекая внимание, и задал вопрос.
– Именем круга спрашиваю. Сколько воинов потерял отряд ловцов?
У Хучина на мгновение дрогнула щека, и Толгой поздравил себя с удачной догадкой. Соврать перед лицом Круга соперник не рискнёт.
– Четверых, – нехотя признал Хучин.
– В открытом бою?
– Да. Троих, когда его ловили. Четвёртого, когда пытался бежать.
Толгой не скрывая довольства осклабился и продолжил загонять соперника в ловушку. Наверняка безбородого поймали мужчины какого-то захудалого свободного кочевья, обученные кое-как. Типичный отряд небогатых охотников, промышлявших на границе земель Ордена сбором особых растений и ловлей водившихся только там животных на продажу шаманам и магам безбородых. Но допрашивали пленника шаманы Хучина, и чтобы не сказали – действовал туштай в обход Круга – конкурент говорил «мои нукеры».
– Это был сотник, – снова заговорил Толгой, – но убил четверых нукеров, – Хучин скривился, но смолчал. – Пусть обычные дружинники хоть вполовину так обучены, набег обернётся огромными потерями. Особенно если вспомнить, что по словам нашего брата Хучина, бежал безбородый после разгрома хозяина. Следовательно, у повелителя безбородых никаких врагов за своей спиной, «рассорить и разбить по одиночке» не сработает. Набег придётся вести в открытую.
– Ты трусишь сойтись сабля-на-саблю, о осторожный Толгой?
– Я не хочу менять жизни своих воинов на золото добычи, о безрассудный Хучин.
Остальные туштаи затаили дыхание. Уколы, намёки и стычки прикормленных мелких ханов шли уже долго, но сегодня Хучин перешёл черту, за которой из двух соперников останется только один. И почти сразу прозвучало:
– Голосуем за набег! Голосуем за разведку!..
Толгой покидал Круг туштаев со смесью раздражения и желания кого-нибудь удавить. Желательно хана Хучина. Когда один из нукеров подвёл коня, с противоположной стороны городка послышался шум, ржание коней, поднялась туча пыли: конкурент вместе с прихлебателями покидал столицу Степи. Толгой сжал повод так, что свело пальцы, а почти успокоившиеся гнев и ненависть всколыхнулись с новой силой. Толгой заставил себя успокоиться. Добыча не застила разум большинству. За предварительную разведку проголосовали ещё трое туштаев, остальные дипломатично воздержались… это ничего не меняло. Похода именем Круга не случилось бы и так, хватало одного протеста Толгоя. Впрочем, Хучин явно на повеление Круга и не рассчитывал. Запретить вольный набег может только каган, но старик слишком дряхл. Весь сегодняшний спектакль нужен был выскочке, чтобы продемонстрировать: «Я хочу принести вам богатство и славу, а этот дурак Толгой всем мешает». Хучин явно был уверен, что вернётся с победой, и тогда никто не сможет выступить против его избрания. Однако Толгой сомневался, что победа будет лёгкой. Хотя потери туштая Хучина, кажется, не волнуют – думает, всегда сможет нанять новых воинов. Вот только кому нужны сражающиеся лишь за золото? Разве что таким, как выскочка. Но если у набега появится хотя бы тень успеха, трудностей на следующем Круге не избежать.
Глава 6. Набег. Часть первая
Стоило войску переправиться через Хяргас – пленник выдал, что восточная часть земель безбородых богата, но только недавно их каган взял её под свою руку, ни крепостей, ни гарнизонов – степь изменилась. Здесь, за рекой травяные равнины изрезали плуги древних гигантов, землю прорезали долины, вздыбились холмы. Заросли кустарников вдоль ручьёв сменились пущами с густым колючим подлеском, пробраться куда может только дикий зверь. Через два перехода потянулись ещё более неровные земли, выше сделались холмы и глубже овраги. Шли, сберегая лошадей. Торопиться некуда. Кончатся холмы, опять пойдут травяные равнины, по которым легко и быстро промчится конница. Ударить же надо в последние дни лета по календарю безбородых. Пленник рассказал, что первый день осени – большой праздник, седьмицу перед этим все будут готовиться. Стража правителя, даже если сама не захочет, в эту неделю тоже неизбежно расслабится и слишком поздно заметит набег.
Нет с собой телег, из скотины лишь та, что послужит пищей в дороге. А до этого пусть несёт на себе поклажу. Широкой волной идёт войско, чтобы не стоптали тысячи коней всю траву, не пали от голода. И всё равно оставляет за собой разорённую землю, а пыль душит и ослепляет. Сменится зима, лето и ещё одна зима, и только тогда забудут травы и деревья, как шли этим путём десять тысяч сабель туштая Хучина и подвластных ему ханов.
Молча ехал туштай Хучин. Ехал, не снимая брони весь день – подавал пример, что из похода с добычей вернётся осторожный, а не тот, кто хвалится показной глупой храбростью: всегда надеть успею. Вместе с телохранителями он смешался с другими сотнями. Если бы не бунчук, украшенный сотней кос и красными лентами, можно подумать всего лишь ещё один отряд многочисленного войска. Не ехали за ним, как за прочими ханами, отдельно вьючные караваны лошадей с яствами или мягкими подушками. Все должны видеть, что туштай Хучин не только помнит древние обычаи и права воинов, но и сам идёт тропами, осенёнными духами предков. Разделяет тяготы, как простой воин. Ест из общего котла. Единственно, что позволял себе Хучин – ночевать не у костра, завернувшись в плащ и халат, а в шатре. Полководец должен хорошо спать ночью, ведь его оружие не сабля, а ясный разум.
Оставшись в одиночестве, Хучин первым делом глотнул укрепляющих эликсиров: без них сложно изображать перед воинами день за днём воплощение бога войны, которому нипочём весь день не снимать доспеха. Дальше туштай позволил себе расслабиться. И даже помечтать: сейчас хорошо бы отдохнуть с наложницей. Никаких женщин в поход, естественно, не брали… Тут же пришла мысль, что женщины безбородых хоть и страшноваты голыми лицами, в остальном устроены как и положено. Не зря туштай обожал покупать не знавших мужчины молоденьких рабынь и сначала развлекаться с ними самому, а потом смотреть, как тоже самое делают получившие девчонку как награду нукеры. Десятком сразу. Дома Хучин позволял себе подобное не чаще раза в месяц-два: ни одна прихоть не должна быть накладна для казны или захватить разум пагубной неодолимой страстью. Но после победы в стране безбородых возьмут немало рабынь, а хан похода имеет право первого выбора в добыче.
К туманной стене войско подошло под вечер, уже собранное в единый кулак. И простые воины, и десятники с сотниками, и даже ханы ошарашено взирали на чудо. Вроде перед тобой бесконечная степь, а сделаешь несколько шагов вперёд – и воздух начинает мутнеть, сгущаться. Моргнёшь пару раз, а перед глазами белое марево, и не клубится, не колышется. Высится до неба, вечное и неподвижное. Некоторые даже начали шептать молитвы богам или делать охранительные жесты. Полтора столетия назад каган согласился помочь Великому синклиту магов обуздать мятежников, дал войско. Немногие уцелевшие потом рассказывали о встреченных на поле боя чудовищах.
Туштай Хучин сидел на коне невозмутимой скалой, лишь изредка поглядывая на десяток шаманов. Тропы завтрашнего дня увидеть всегда очень сложно, колдовство требует неимоверных усилий, а результат зачастую совсем не такой, как ожидаешь. Слишком многое влияет на то, какой именно дорогой пойдёт будущее. Но Хучин не зря всегда покупал самых лучших. И необязательно за деньги, каждому своя цена. Помощь в трудную минуту, лесть. Обещание неограниченного количества рабов для опытов, как старшему из своих шаманов с редким среди нэрлих рыже-чёрным оттенком волос. Тот считал себя отмеченным богами, видел себя соперником самого Учителя Мэргэна. Хучин такие мысли только приветствовал и подогревал. Рыжий и в самом деле был умён, не зря именно он предсказал, что здесь Белая стена рухнет в нужный миг. А когда Хучин станет каганом, ему понадобится преданный шаман, который и станет новым Хозяином тонкого письма Степи.
Отвечая мыслям повелителя, шаман возвестил:
– Стена рухнет в полночь.
Хучин кивнул: хорошая новость, все, кроме часовых, в это время спят. Махнул рукой и начал отдавать приказы. Повинуясь воле хана похода, воины спешивались, разбивались на десятки и сотни для отдыха. Отгоняли коней пастись, а сами садились есть вяленое мясо, запивая водой. Кто-то поев лёг спать. Ночью все должны быть свежи и разить без промаха.
В назначенный час земля вздрогнула, затрепетала, чёрное небо раскрасили цвета радуги. И тут же по войску промчался шелест удивления. Ночь, несколько ударов сердца назад пустая и тёмная, расцвела впереди огнями близкой деревни. Всего три или четыре перестрела. Тут же, с дикими завываниями в брешь Белой стены ринулось наводнение лихой конницы. Истошно залаяли, захрипели собаки. Из домов выскочили крестьяне, где-то вдали в небо поднялся и повис тревожный красный шарик-огонёк. Поздно! Степные волки застали стражу хозяина здешней земли врасплох. Тех, кто оказался на улице, рубили на ходу сразу, врывались во дворы. Собак кололи копьями, и тут же волокли хозяев на улицу, детей и стариков кончали на месте – те, кто не перенесёт дороги до рабских рынков, бесполезен.
Набежники домчались почти до конца деревни, когда встретили сопротивление. Четверо воинов ворвались в крайний дом, и тут раздался треск. Незнакомое оружие ударило, выкашивая на улице сразу десяток всадников, с подворья раздались крики и лязг железа. И тут же в небо одна за другой взмыли, засверкали на всю округу три оранжевых огонька. Растерявшиеся шаманы смогли погасить только последний, остальные огоньки успели взлететь слишком высоко. Хучин метнул гневный взгляд: наверняка владеющий землёй хан кинется навстречу – разобраться, кто напал и доложить своему повелителю… Теперь его воинов не застать врасплох. Да и пейзане из соседних деревень поразбегутся, у безоружных трусов всегда удивительный нюх на неприятности. Рыжий шаман ответил на взгляд повелителя холодным высокомерием. Он свою задачу выполнил и предсказал падение Туманной стены, а разменивать талант на такую ерунду, как отряд стражников, и не собирался.
Опытные набежники, нэрлих не растерялись. Командовавший боем сотник повёл воинов в новую атаку с нескольких сторон. Потеряв ещё троих убитыми и четверых ранеными, выяснил: оружие чужаков способно бить из любого укрытия, пробивает кожаный доспех на расстоянии лишь чуть меньшем, чем прицельный выстрел из лука. Тут же раздались новые приказы, на помощь подошла вторая сотня. Врага засыпали тростниковыми стрелами. Плохие, с оперением из дерева и с наконечником дерева или некачественного железа, они почти не могли убить. Зато наносили удары, раны и ссадины, мешали стрелять в ответ. И были дёшевы. Даже плохой лучник неприцельно способен бросить двенадцать – пятнадцать стрел за семьдесят ударов сердца, а тут за дело разом взялась целая сотня… Оказалось, что просто подобраться мало. Видимо, в посёлке ночевал десяток из нукеров – каждый безбородый в схватке лицом к лицу стоил двоих вчерашних пастухов-аратов… Всё равно их смяли числом. Над деревней полетел радостный рёв, прославлявший туштая Хучина и первую победу.
К утру полководец уже пришёл в хорошее расположение духа и рассвет встретил, подбрасывая на руке кусочек металла от необычного баллистера безбородых. Оружейники и шаманы быстро разобрались, что это дальний родич стрелявших каменными шариками маленьких арбалетов, которые любили купцы и наёмные убийцы в Южных королевствах по другую сторону гор. Хучин мысленно отметил, что надо будет обязательно забрать себе мастеров, которые умеют такие делать и, под громкие приветствия воинов пошёл к себе в шатёр. Там собирался военный совет.
Судя по докладам разведчиков и рассказам командовавших ночной стычкой сотников, выходило всё точно так, как думал Хучин. Войско потеряло убитыми двадцать восемь воинов и ранеными почти столько же. Но половину можно было списать на незнакомое оружие. Остальных – во многом на то, что в крайнем доме заночевала пограничная стража, которую судя по путанным видениям парочки наспех допрошенных безбородых, набирали из особой тысячи правителя. В деревню же вошли не нукеры, а вчерашние пастухи. Зато удачно выходило, что крестьяне бежали со всей округи, бросив имущество. Никакого тормозящего войско живого полона. Остальная же добыча оказалась щедрой и куда больше, чем рассчитывали. Воины теперь были готовы идти за своим повелителем хоть к ночным духам в пасть: ведь если даже в нескольких окраинных деревнях набрали богатств как в ином набеге на королевство безбородых или светловолосых, то любой здешний город всех сказочно озолотит.
Закончив военный совет, вместе с остальными Хучин вышел на улицу и объявил войску: удача благоволит нам, но чтобы её не разгневать, надо достойно проводить погибших. У безбородых встретили хорошие бойцы, они храбро сражались – потому их сожгут на костре вместе с нэрлих. Ведь чем сильнее враг, тем слаще и почётней победа. Пусть в загробном мире они расскажут о доблести павших и за это в следующей жизни возродятся уже в Степи. А крестьяне послужат в загробном мире рабами.
Вечером из разломанных домов сложили костёр, куда легли все павшие. Развлечения с пленниками туштай запретил, хотя в другое время обязательно бы постарался показать, что он одобряет даже самые древние обычаи и права воинов – не то что его главный враг Толгой. Но битва с войском защитников ещё не выиграна, не стоит слишком отпускать поводья. Вот когда они возьмут на щит здешние города… Поэтому безбородым-крестьянам лишь перерезали горло, полив будущий костёр кровью, а потом положили в основание, привязав руки к коленям.
Следующие два дня войско отдыхало, щедрой пригоршнею разбросав лишь десятки разведчиков. Из допроса беглеца было известно, что стен вокруг поселений в здешних краях не строят. Зато судя по ночной схватке, нукеры безбородых неплохо обучены городскому бою. Нельзя дать им каждый дом превратить в крепость, заставить Хучина потерять воинов в многочисленных стычках. Значит, необходимо отыскать место, удобное для конницы и выманить туда врага. Рыскали прознатчики, налетали, жгли поля и покинутые дома лихие сотни. Долго такого разорения не потерпит ни один правитель.
Вечером второго дня примчался гонец – место найдено! И следом в шатёр туштая, согнувшись и дрожа, на коленях, вполз второй вестник. Бесследно пропал один из разъездов, скорее всего захвачен врагом. За дурную новость можно получить удар камчой, но сегодня, к удивлению гонца, Хучин лишь расхохотался и швырнул кошель с золотом. Не зря он выжидал и приказал не ловить вражеских лазутчиков кроме тех, что слишком близко подберутся к войску и могут его сосчитать. Каган безбородых всё-таки не утерпел, раз открыто рискнул захватить пленников. На рассвете войско пришло в движение, и уже к обеду вышло на удобную равнину, усеянную почти нетронутыми полями. Решится всё сейчас.
Риск оправдался, войско противника перед Хучином. Туштай быстро набросал в мыслях план сражения. Два ряда канав, перегородивших поле, за ними вдалеке что-то похожее на катапульты, с большими щитами от стрел и на колёсах. Ополченцы в канавах с помощью пик и воины безбородых своими многозарядными баллистерами задержат конницу, смешают ряды. Потом вступят в дело катапульты, а следом в бок атакующим ударят спрятанные в лесочке на правом фланге латники: шаманы ощущали там людей и много железа. Но и Хучин не первый год водит тумены. Магов среди безбородых шаманы не чуют, потому будут неуязвимы. Полог отведёт взгляд любого, кто задумает метнуть в них стрелу или камень. Сразу десять сильнейших шаманов Степи – это огромная мощь. И пусть защищаться от магии проще, чем нападать, когда всадники будут подходить к канавам, шаманы легко сомкнут землю. Тех, кто успеет выскочить, сметут непобедимые сотни. Та же участь постигнет и катапульты. Дальше останется только разгромить лишённых поддержки латников, и страна падёт под копыта коня будущего кагана Степи.
Довольно кивнув, Хучин оглядел свои тумены и приказал начинать атаку.
Глава 7. Набег. Часть вторая
Ночи в новом мире Алексей так и не полюбил. Вроде всё похоже, разве что рисунок созвездий незнаком – так капитан Журавлёв к астрономии всегда относился утилитарно и разбирался постольку-поскольку. Нашёл Полярную звезду, определился, где север. Поэтому иная россыпь звёзд вроде бы никаких дурных мыслей навевать не должна. Да и находилась его застава на «земной» территории… всё равно чувствовалось нечто чужеродное. Если на поверхности искажённое пространство разрушалось медленно, кусками, то в небе последние пятна исчезли ещё месяц назад, в конце июля. Ветер ли теперь свободно заносил ароматы чужого лета, или действовала какая-то метафизика, а может просто снедала тревога. Чувство неизвестности, когда не знаешь, что принесёт следующий закат. Даже на Кавказе, где смерть заглядывала в гости каждый день, опасности были знакомы и стали привычны. Инородный мир будоражил, будил древние инстинкты эпохи, когда за порогом пещеры начиналась враждебная вселенная. К тому же пограничная застава находилась на севере бывших владений Графа, и Алексей чувствовал себя голым. В нормальных местах они бы располагались в ближайшей деревне или рядом с какой-нибудь фермой. Когда знаешь, что под боком всегда наготове укреплённая точка и с полсотни умелых стволов, готовых прийти на помощь, а безоружные в случае чего не полезут под руку, гораздо спокойнее. Здесь же пришлось ставить палатки в небольшой рощице в чистом поле, а обитатели ближайших деревень напоминали капитану бестолковых кудахчущих куриц. И сколько угодно можно себя убеждать, что не виноваты они, что год страха сломает кого угодно – легче не становилось. Особенно если представить, что заберётся одна из тварей, про которых докладывали разведчики с востока: отчёты о новых опасных зверях пограничники получали раз в несколько дней. Оставалось молиться, чтобы вся эта гадость так и оставалась за полторы сотни километров.
Чуть в стороне негромко заржала лошадь. Бензин экономили, да и легковых машин на ходу осталось мало, так что для посылок на заставах использовали всадников. Алексей напряг глаза, пытаясь в темноте различить силуэт. Не разобрал и повернулся обратно к лагерю.
– Не спишь? Мне вот тоже не спится. Тревожно что-то. Кофе будешь? – из палатки, в которой укрылась кухня, вышел заместитель и протянул горячую кружку. – Остатки из запасов до падения Барьера, – лейтенант вздохнул: линии по производству кофе и остальных удобных, но не жизненно необходимых вещей, пока даже не появились в годовом графике ремонта предприятий. – А ещё наши умники надеются, что здесь должны быть какие-то аналоги. Мне так рассказывали.
– Твоя девочка из университетских биологов?
– Уже не просто «моя девочка», – даже в темноте можно было понять, что мужчина довольно улыбнулся, – а без пяти минут жена. Договорились свадьбу сыграть, как только хотя бы дней на десять в город вернёмся. А не как сейчас – на сутки раз в две недели. И тебя, командир, жду. Может, из подружек тоже кто приглянется, хватит бобылём ходить.
– Ты, Кир, никак в свахи заделался? – усмехнулся Алексей.
– А что? Вот выйду на пенсию, глядишь, и дома скучать не придётся. Очень даже хорошая профессия.
– Выйдем… Не нравится мне что-то, Кир. Ты с Центром связывался?
– Пока ты отсыпался, пришли очередные расчёты. Вот смотри, – тусклый свет фонарика подсветил планшетку. – Кончается наша спокойная жизнь. Начинается обрушение Барьера в нашем секторе. Завтра утром ожидают нового прохода здесь, – ткнул он пальцем в карту. – Я уже отправил туда двойку. Вот этот большой кусок пока стабилен, а за ним переменная зона. То ли обратно застабилизируется, то ли рухнет целиком.
– Дай то Бог, чтобы не ошиблись насчёт стабильного куска. Урайкино как раз там и почти рядом с Барьером.
– Там Кривицкий со своим десятком, рация у них есть. Даже при самом поганом раскладе, если проход откроется рядом с домами, село они удержат. А там и мы подоспеем.
– Твои слова да Богу в уши.
Алексей как раз собрался идти поспать ещё немного. Его дежурство было только утром… На северо-востоке полыхнула радуга, загрохотал гром. Так уже было… «Урайкино, – машинально отметил он. – Тот самый стабильный кусок рухнул. Целиком». Связь не работала, эфир оказался забит помехами. Отправив вестового к соседней заставе – её не должны были захватить возмущения эфира, и оттуда передадут про внезапно рухнувший участок Барьера, застава поспешила к деревне. Свистопляска законов мироздания будет идти в окрестностях как минимум до утра, пока здешняя вселенная не переварит запертый в Барьере хаос чужих законов природы. До этого момента патроны будут стрелять едва ли в треть своей силы, каждый автомат на счету. И похоже, что-то с той стороны сразу в проход просочилось: там, где возле Барьера залегла двойка пограничников, мелькнул в небе красный огонёк сигнальной ракеты.
Они успели пройти половину пути, когда в небо со стороны поселения поднялись две оранжевые сигнальные ракеты.
Пограничники замерли, будто наткнулись на невидимую стену. Деревня мертва. Их товарищи – тоже мертвы, хотя ещё живы. Оранжевый сигнал означал, что пограничники столкнулись с угрозой, которую не отразить силой одной заставы и которая угрожает соседним поселениям. «На помощь не идти, начать эвакуацию, задержим сколько сможем». Несколько мгновений бойцы стояли столбом, потом выучка взяла верх. Карту участка все помнили наизусть, поэтому капитан быстро распределил, кто в какую спешит деревню, кто предупредить соседнюю заставу. Двоих Алексей отправил к реке в сторону Мёртвого города. Там ещё держали оцепление военные, которые вылавливали последних затаившихся соратников Графа. Если и остальные заставы вдоль границы атакованы и погибли, то хоть кто-то должен предупредить о случившемся. Сам же с одним из бойцов Алексей решил добраться до Урайкино, чтобы понять, что случилось… И узнать судьбу десятка Кривицкого.
Ещё на подходе стало понятно – помощь никому больше не понадобится: по деревне скакало множество всадников с факелами, а в бинокль были хорошо видны трупы жителей…
Звонок поднял Александра посреди ночи. Не до конца сбросив оковы сна, он, не включая общий свет, чтобы не разбудить Наташу, осторожно прошёл в кабинет. По дороге машинально посмотрел на фосфоресцирующий циферблат на стене коридора. Три часа утра. Уже в кабинете щёлкнул выключателем настольной лампы и снял трубку. Из аппарата рявкнуло в ухо:
– Господин адмирал, у нас «Циклон»!
Сон мгновенно пропал. Когда Наташа всё-таки проснулась – Александр, уже ни о чём не думая, включил свет и торопливо одевался – буркнул невразумительное: «Спи, это меня». Не дожидаясь ответа, выскочил вниз и чуть ли не на ходу запрыгнул в машину охраны, уже дожидавшуюся у подъезда. Сигнал «Циклон» означал, что в колонию вторгся недружественный отряд аборигенов.
В операционном зале генштаба адмирал сразу отправился к большой карте в дальнем углу. Вместо неработающей видеостены поставили большую прозрачную магнитно-маркерную доску: с одной стороны планы и схемы, с другой планшетисты клеят фишки и рисуют текущую ситуацию. Белым и зелёным был нарисован Барьер, красным отмечен район на севере. Синие фишки мотопехотных батальонов сосредоточились возле мостов и на юге. Одновременно адъютант докладывал обстановку.
– Отряд численностью не менее тысячи сабель минимум при одном хорошем маге. Вошёл через брешь в секторе четырнадцатой заставы. Застава отступила с боем, село Урайкино удержать не удалось. Идёт эвакуация, генерал Белозёров уже на той стороне.
Александр кивнул. Ещё когда разрабатывались планы на случай вторжения, было решено, что передним краем станет командовать Сергей Матвеевич. У него больше всего опыта войн их нынешним вооружением. Рот возьмёт на себя тыловое обеспечение и резервистов. Адъютант продолжил.
