Мозес

Vorw?rts! Vorw?rts!

Jugend kennt keine Gefahren.

Deutschland, du wirst leuchtend stehn

M?gen wir auch untergehn».

(Перевод:

«Вперёд! Вперёд!

Гремят звонкие фанфары.

Вперёд! Вперёд!

Молодёжь не знает опасностей.

Германия, ты будешь стоять во всём блеске

Даже если нам придётся погибнуть»).

Музыка, флаги, выглаженная униформа и горящие решимостью глаза юнцов создавали атмосферу торжественности и почти мистического единства.

Мартин подошел в самый разгар мероприятия, а вокруг собралась небольшая толпа сочувствующих. Макс Беккер шнырял между рядами, и раздавала листовки. Он был самым младшим в отряде, но энтузиазма ему было не занимать.

– Макс!

– Мартин! Иди сюда!

Он пошел на зов в такт ритму марша подпевая уже знакомые слова.

Макс вручил ему часть своих листовок. Мартин радостно кинулся помогать, продолжая напевать песню, это был его любимый момент:

«Jugend! Jugend!

Wir sind der Zukunft Soldaten.

Jugend! Jugend!

Tr?ger der kommenden Taten».

(Перевод:

«Молодежь! Молодежь!

Мы будущие солдаты.

Молодежь! Молодежь!

Вершители грядущих свершений!»).

Он будто танцевал, кружась с бумажками ловко протягивая каждому встречному. Несколько знакомых его отца одобрительно улыбались, а кто-то даже почтительно снимал шляпу, приветствуя маленького борца за будущее Германии.

Мартин врезался в высокого парня, самого старшего из отряда гитлерюгенда – командующего мероприятием. Он обернулся и взглянул на мальчишку.

– Кто такой? Почему не в форме? – сурово произнес командир.

– Мне еще только девять. Но я помогаю!

– Молодец! Как исполниться десять, ждем тебя в наших рядах. Нам всегда нужны сильные и решительные немцы!

Размашистый удар ноги повалил граммофон на землю. Музыка стихла. Ребят в коричневых рубашках взяли в кольцо молодые коммунисты. Их было раза в два больше чем нацистов.

– Проваливайте! – закричал один из коммунистов.

– Нет! Мы не отступим перед жидоприхвостнями! – ответил командир отряда гитлерюгенда, высокий парень лет пятнадцати. Мартин смотрел на него как на кумира и уже решил, что готов бок о боком сражаться с ним против всех. Но кольцо начало сжиматься. Коммунисты смыкали ряды. Их больше, они старше. Решимость Мартина драться сошла на нет и, пользуясь отсутствием формы, он отбился подальше от коричневой толпы.

Стороны столкнулись в неравном бою. Самые маленькие, получив пару оплеух, убежали из горячей точки. Мартин видел, как убегает в слезах задира Макс Беккер, и даже осудил его, несмотря на то, что сам стоял в стороне. Дрались только те, что постарше и самые отчаянные.

Мартин восхищенно глядел на то, как смело бьется обожаемый им командир отряда. Его удары были отточены и быстры. Он валил одного коммуниста за другим и наверно справился бы со всеми один, но внезапно опустил руки. К нему прижался один из коммунистов и что-то нашептывал. Затем командир рухнул на землю. Огромная рана на животе сочилась кровью. Он отчаянно зажимал её руками. Мартин закричал, словно это ему только что всадили гигантский нож в брюхо. Умирающий командир запрокинул голову и его угасающий взгляд встретился с глазами Мартина. Губы беззвучно шевелились, пытаясь что-то сказать. Мгновение и его глаза остекленели, глядя куда-то в пустоту. И там где еще недавно горело пламя, сейчас был лёд и холод.

Полиция не рискнула вмешиваться, но при виде служителей закона и коммунисты и нацисты кинулись в рассыпную. Только командир отряда никуда не бежал. Его уже не арестуют. Мартин не стал подходить к телу. Он побежал домой. Ехать на озеро, уже не хотелось.

14.

Сегодня глава семейства Мердер – Вилланд надел новую форму и приказал семейству в этот понедельник никуда не уходить. А сам отправился на службу в необычайно приподнятом настроении. Дети были и рады такому приказу, ибо третий день за окном завывал промозглый январский ветер.

В заданный час Селма и дети должны были включить радио и прослушать, как сказал Вилланд, очень важное и радостное сообщение. Ничего более не сообщив, он заинтриговал всё семейство.

Время тянулось. Пойти гулять в такой холод желания не возникало даже у детей. Ко всему прочему уже больше недели болела Роза. Братья давно не видели её. Но и до болезни она стала редко выходить на улицу, а после школы почти сразу убегала домой. Братья обвиняли друг друга, споря, кто из них обидел Розу. Часто доходило до драк и ссадины никогда до конца не заживали на детских лицах. Но Мартин и Йозеф всегда мирились, а родителям говорили, что в очередной раз упали.

Час настал. Селма повернула ручку, и радио загорелось желтой лампой. Дети расселись вокруг в ожидании. Снова голоса каких-то министров усыпляющим тоном говорили что-то о социальной нестабильности. Ничего интересного, но вдруг ведущий произнес: «А я напоминаю, что сегодня, 30 января 1933 года рейхканцлером Германии был назначен Адольф Гитлер, лидер национал-социалистической рабочей партии. Рейхпризедент Пауль фон Гинденбург поздравил его с назначением, – затем говорил другой человек, – Адольф Гитлер – очень неоднозначная фигура в германской политике, у него много как ярых сторонников, так и непримиримых врагов. Его идеи идут вразрез со многими принципами современного общества, но тем не менее их принимают, ему верят и уважают многие наши граждане. Эксперты считают, что это начала нового витка в истории Германии, и каким он будет, покажет время».

Щелчок ручки прервал голоса экспертов. Радио выключил отец.

– Собирайтесь! Это нельзя пропустить!

Над городом уже сгустились ранние зимние сумерки. Ветер стих, а на улицах было непривычно много народа. Люди стояли по краям дороги в ожидании. Издалека, послышалась барабанная дробь и топот сапог. Горизонт осветился оранжевым заревом. Ровными рядами шли колоны штурмовиков, держа в руках факелы. Йозеф и Мартин стояли подле матери и восхищенно глядели на шествие. Среди коричневого потока они старались разглядеть отца, но идущих было слишком много. Под светом горящих факелов, казалось, что и лица у всех одинаковые словно идут близнецы. Когда последние штурмовики замкнули строй, на улицы вышли отряды гитлерюгенда. Они проходили мимо с гордой осанкой со знаменем впереди колоны. Один вышел из строя и дал затрещину Мартину.

– Отдай честь флагу – сказал он. Ребенок был ошеломлен. «Надо играть по правилам, и тогда станешь одним из них и сам сможешь раздавать затрещины» – понял тогда Мартин.

Не прошло и месяца, как отец вновь собрал семейство у радио послушать речь из Берлинского дворца Шпортпала: «На сцену выходит Доктор Геббельс, гаулейтер Берлина – Вы являетесь свидетелями в этот вечер события такого значения, которого ни в Германии, ни в остальном мире никто не видел. Я считаю, не будет преувеличением сказать, что сегодня, по меньшей мере, двадцать миллионов человек в Германии и за её пределами смогут услышать речь канцлера Германии Адольфа Гитлера. Когда еврейская пресса жалуется, что наше движение даёт канцлеру всей Германии такое широкое освещение по радио, мы можем возразить, что только платим им той же монетой. И если еврейские газеты думают, что могут запугать наше движение, и если полагают, что могут игнорировать наши чрезвычайные постановления, пусть они остерегаются! Однажды наши терпение кончится, и наглым евреям заткнут их лживые рты! – под общее ликование и вскинутые руки через весь зал на сцену идёт Вождь всей Германии Адольф Гитлер – Наш Фюрер – Рейхсканцлер Адольф Гитлер! – Адольф Гитлер начинает своё выступление на сцене – Мои немецкие соотечественники, 30 января этого года было сформировано новое национальное правительство. Я, и вместе со мной национал-социалистическое движение вошло в него. Я верю, что то, за что я сражался прошлые годы, достигнуто. В 1918, когда кончилась война, я чувствовал, как и многие миллионы немцев, что не несу ответственности за причины этой войны или её развязывание, ни за ведение войны, не отвечал я и за политическую ситуацию в Германии. Я был солдат, один из 8 или 10 миллионов других. Настало время, когда немец мог гордиться только своим прошлым, в то время как настоящее было чем-то постыдным. С упадком внешней политики и разложением власти началось внутреннее разрушение: распад наших великих национальных устоев, разложение и коррупция в нашей власти – так начался упадок нашего национального духа. Всё это было вызвано, всё это было создано «людьми ноября 1918». И теперь мы видим крах одного класса за другим. Средние классы в отчаянье. Сотни тысяч жизней разрушены. Каждый год положение становится всё более отчаянным для десятков тысяч. Сотни тысяч становятся банкротами. И сейчас ряды безработных разрастаются. Один, два, три миллиона, четыре миллиона, пять миллионов, шесть миллионов, семь миллионов – сейчас может быть семь или восемь миллионов. Как долго это может продолжаться?

Я убеждён, что мы должны действовать сейчас, чтобы потом не было слишком поздно. Поэтому я решил 30 января, при поддержке моей партии, которая начиналась с семи членов, а теперь состоит из двенадцати миллионов человек, спасти нашу нацию и отечество.

Как я неутомимо работал в течение четырнадцати лет, чтобы создать это движение и умножил его с семи человек до двенадцати миллионов, так же я буду, и так же мы все упорно трудимся и работаем для возрождения немецкой нации!

Народ Германии, дайте нам четыре года, и я клянусь, что как принял эту должность, так и оставлю её! Я сделал это не для награды! Я сделал это для вас!