Хроники семи королевств: Тени дремотных чащоб

– Всем правят приоритеты, – улыбнулся Леонардо и исхитрился показать дочери указательный палец – та сразу же начала охоту за блестящим перстнем. – Мои – уже обозначены. Я не останусь тенью в её воспоминаниях.

– Раз ты настолько твёрд в своих намерениях, тогда… – женщина поймала внимательный взгляд, – добро пожаловать в наш дом. И раз уж так вышло, то… меня зовут Шиари`Ли. Или просто Ли, – женщина развернулась и зашагала по тропинке. – Пойдём.

– Дом? – развлекая зверька летающим перстнем, некромант направился следом с проступившей на лице усмешкой: – Я ощущаю, как встал на невидимую глазу ступень. Вероятно, помост. Что же меня ждёт? Инаугурация за примерное поведение? Или заклание за излишнюю надоедливость? В обоих случаях демонстрируемое доверие лишь подтверждает исход. Я заинтригован.

Распробовав витиеватую речь, Ли позволила сорваться смешку:

– Слишком высоко метишь. Всего лишь ступень под крышу, где не будут страшны дождь и стужа, – в голове же мелькала мысль, а не допустила ли она только что ошибку. Да поздно уже терзаться. Даже слишком. – Ты, главное, за?мок себе не навоображай, а то падать с помоста будет больно.

Леонардо уловил в голосе женщины неуверенность и сдержал шутливую провокацию: не стал говорить, что покорение высот – его профиль, а падения превосходно развивают изобретательность. Ведь и без того, невзирая на гостеприимный жест, о настоящем доверии речи не шло: позади на тропинке стучало сердце гиены, какая шла бесшумной поступью хищника и буквально прожигала взглядом чёрную спину.

С очередным изгибом тропинки заросли расступились, обнажив поляну с коротко выщипанной травой. Здесь и находился тот самый «дом». Круглая хижина. Несмотря на укрытую дёрном и плющом крышу, от жилища веяло уютом. Уютом и прагматичностью.

Две одинаковых пристройки. С каждого бока. Левая, судя по квохтанью, – сарай. Правая – вероятно, жилая. Позади же крыша перерастала в навес, под которым дремала телега. Сверху строение напоминало расправившую крылья птицу. Этого, как и навес, колдун видеть не мог, но сидевший на опушке ворон быстро заполнил зрительные пробелы.

Услышав ещё сердца, Леонардо скосил взор на пасшихся неподалёку лошадей: уже знакомых ему мерина и кобылу. И если бурый не выказал интереса, то горностаевая стремительно прирысила и увязалась за идущими. Сперва, раздувая ноздри, обнюхала Эффалию, да так, что та затрясла ушами, а потом приблизила нос к профилю некроманта.

– Сколь разный темперамент у твоих животных, – взгляд коснулся сплетённых на затылке косиц, из-под которых на спину стекал пепельно-русый водопад: – Наверное, и имена под стать?

– Хайят, вездесущая, как сама жизнь, и Медведь, хотя я предпочитаю звать его Урсом. Моя тут по факту только кобыла. Мерин достался в силу обстоятельств.

– По причине гибели прошлого владельца, полагаю, – шутливо обронил некромант. – Не будь я бессмертным, вероятно, мой жеребец гулял бы здесь третьим. Возможно, ты не знаешь: когда один маг экстренно покидает разум другого мага, телепатическая связь иссякает не сразу. Остаточный эффект ещё несколько секунд доносит отголоски чужих намерений…

– Не будь ты бессмертным, был бы не столь беспечен, – улыбнулась Ли. – Возможно, это был бы совсем уже не ты, и тогда… Ох, сколько разных вариантов… – женщина задумчиво пропустила меж пальцев чёлку провожавшей их кобылы. – И для ясности, – взгляд кольнул колдуна, точно шило: – К смерти хозяина Урса я не имею ни малейшей причастности. А раз уж разговор зашёл про лошадей: надеюсь, ты подыскал своему жеребцу владельца, более чуткого к потребностям живых? – строгость смягчили искорки веселья. – Сколько он был твоим? День? Полдня?

– Поистине говорят, прозорливость ценнее золота, – загадочно ответил Леонардо.

Дойдя до хижины, Ли толкнула дверь и вошла внутрь. Колдун же задержался на пороге. Помещение сразу сказало об аккуратности хозяйки. Выстланный пеньками пол без единой соринки. Предметы быта на своих логичных местах. Весьма чистое окно с учётом тесного соседства с плющом. Неужели так везде?

Ментальная команда – ворон заглянул в окно пристройки, куда вела закрытая дверь. Там блестела колбами алхимическая лаборатория. Вот в ней уже царил творческий беспорядок. Благой знак. В работе педантичность не должна довлеть над результатом, а в действенности здешних зелий колдун не сомневался: испробовал на себе.

Немного погодя, в каменном очаге заплясал огонь. Защекотал стальной чайник. Когда в плену металла зародилось бурление, поймавший дымящуюся струю заварник наполнил хижину ароматом душицы: настолько пряным, что в нём, казалось, таились медовые нотки. А чуть позже золотистый чай зажурчал в керамических чашках. Глядя, как над ближней поднимается пар, Леонардо, сидевший с Эффалией на руках, вдруг улыбнулся:

– По моему относительно недавнему опыту, с лесных хижин начинаются самые экстравагантные приключения. Мне точно стоит это пить?

– Как я поняла впоследствии, мою маленькую хитрость ты раскусил сразу же. Так что тебя настораживает сейчас? В этой хижине сквозняки точно не унесут, обещаю, – серые глаза игриво блеснули, но их обладательница поспешно отвернулась, зашагала к очагу отнести чайник: а то мысли вновь куда-то не туда свернули…

– На сей раз я не настолько жив, чтобы пасть жертвой ослабляющего зелья. Однако ты полна сюрпризов. Вдруг я превращусь в бессмертную жабу? Того и гляди местный лес обнажит толику сказки.

Маленькие зубки застучали о пуговицу – опустив взор на зверька, колдун осторожно достал из любознательной пасти край рукава и стянул перчатку с левой ладони.

– Жабу? И что мне с ней делать? Тогда уж ящерку. Юркая, бессмертная – лучшая забава для непоседливой Эффи… Хм, к своему несчастью, ты подкинул мне интересную мысль, – шутливо-коварная улыбка вползла на губы женщины. – Принюхивайся тщательнее. И так, между прочим, если настолько сильно было любопытство, что скрывает закрытая дверь, спросил бы, а не отправлял на разведку фамильяра.

– Заслуженное замечание, – поднял глаза Леонардо. – Вот уже пятый век Иори – моё продолжение, собственная воля которого звучит в унисон с моей. О том, что мы два разных создания я вспоминаю лишь в моменты редких разногласий, – коготь указательного пальца вырисовывал круги на подбородке млевшего от почёсывания зверёныша. – Надеюсь, моя опрометчивость не оскорбила тебя?

– Подобную мелочь, после всего пережитого между нами, сложно счесть за оскорбление, – Ли заняла стул напротив колдуна с дочерью и лежавшей рядом с ними гиены. Прикрыв глаза, отпила из чашки. – Иори… Какое красивое имя. Иори может присоединиться к тебе и в хижине. Здесь всегда рады и четвероногим, и пернатым. Конечно, если размеры позволяют войти.

– Невзирая на особую связь, Иори не утратил сути дикого ворона: не особо жалует незнакомых. Я мог бы призвать его. Но не стану. Уважаю древние традиции. Если пожелает, сам прилетит, – Леонардо пригубил чашку. – Возвращаясь к теме превращений… – он посмотрел на стену, где висел шнурок с медальонами, похожими на те, что звенели у Ли на цепочке: – Не возражаешь?

Чашка медленно опустилась на стол, пальцы в кольцах стиснули её, будто та могла внезапно провалиться сквозь твёрдую поверхность.

– Решил изучить на будущее? Для собственного моалгрена? Пожалуйста. Исследуй. Тщательно оберегаемых секретов в них точно нет.

– Собственного? У меня уже есть моалгрен. Насколько мне известно, общий, – колдун посмотрел столь выразительно, что показалось, будто он подмигнул.

Не выпуская из рук зверёныша, Леонардо встал, приблизился к стене и снял с крючка медальоны. Правда, оказаться на пушистой шее им было не суждено: дочь стала выворачиваться и царапаться.

Перемещать медальоны тёмной телепортацией было нельзя: в них преобладали светлые чары, что создавало неоправданный риск повредить артефакт. А подчинять ребёнка телекинезом или инспирированием, в родном доме, на глазах матери – не только негуманно, но и крайне неосмотрительно.

– Хочешь посмотреть, как они работают? – Ли поймала задумчивый взгляд: – Подожди, пока она заснёт или проголодается. Лучший способ надеть медальоны без борьбы и обид.

– Апостериорный метод предотвращения негативной консеквенции… – бродившие вокруг гипноза размышления потерялись тенью во мгле. – Весьма благоразумно. Так и поступлю.

Следующие полчаса Леонардо развлекал зверёныша сотканными из чёрного тумана бабочками. Они порхали над заинтересованной мордашкой. Дразнились. Почти задевали нос. А всякий раз, когда Эффалия хватала добычу, в когтистых лапках расцветала такая же чёрная роза, которая плавно распадалась на тёмные лоскуты.

За это время чашки дважды являли дно, а на столе возникло жаркое из косули с диким рисом. Невзирая на изумительный аромат, Леонардо ограничился скромной порцией и похвалой. Ли обратила внимание, что он всегда больше пьёт, чем ест. Стало любопытно, какие потребности движут личом и как функционирует воссозданное магией тело: очень реалистичное, даже чересчур, хоть и застывшее во времени между двумя ударами сердца. Спрашивать было как-то… неудобно. Однако Ли всё-таки облекла мысли в слова. Не одному же Леонардо удовлетворять свой интерес.

– Не сочти за грубость моё любопытство. Ты всегда такой малоежка? Не по вкусу простая стряпня или причина в другом?

– В физиологии, – колдун наблюдал, как тяжелеют веки утомившегося зверёныша. – Системы моего организма работают иначе: пищеварительную заменяет лимфатическая с последующей трансформацией примесей в дендритную эктоплазму третьего сорта. Процесс не особо благостный, но поправимый. Деструкция не столь активна, если в рационе превалирует жидкость. Тем не менее это не мешает мне наслаждаться вкусом, ведь мои рецепторы в разы чувствительнее человеческих, – покачивая на руках Эффалию, он поднял глаза и самодовольно улыбнулся: – Магия Тьмы – океан безграничных возможностей. И начинаются они с бессмертия.

– А звучит, как вполне явные ограничения, – мягко заметила Ли. – Ничтожные, конечно, на фоне остального. Благодарю за пояснение.

– Не стоит благодарности. Я удовлетворён твоим вопросом не меньше, чем ты – моим ответом.

Женщина приподняла бровь.

– В тебе тоже проснулся исследователь, – вкрадчиво, под треск поленьев, изрёк Леонардо. – И это логично. Не каждый день гостем в родном доме выступает облагороженный тёмной магией мумифицированный мертвец. Да, мой истинный облик вселяет ужас. Однако нынешний – не подлог: я был таким в свои тридцать два. Почти одиннадцать столетий назад.

От первого же предложения Ли едва не подавилась кусочком мяса. Исследователь проснулся! Ей пришлось приложить немалое усилие, чтобы выслушать речь до конца. А ещё не запустить в него тарелкой. Увы, дочь на его руках и кое-какие обрывки правил приличий удерживали от искушающего желания.

– Стоит сказать, – тихо заговорила женщина, дослушав Леонардо и прожевав чуть не ставший злополучным кусочек, – исследователь во мне и не спал. Сначала ты благополучно заткнул ему рот по дороге в Энсиль. Потом… Потом все мои мысли были заняты вопросом судьбы неожиданного подарка, оставленного тобою же.

– По первому пункту, – флегматичный взгляд опустился на задремавшую Эффалию, – соглашусь. Хотя, с точки зрения учёного, лич привлекательнее таинственного незнакомца, – рука потянулась за блестевшими на столе медальонами. – Что касается остального, я и сам расстроен столь долгим неведением. Рихард знал, как меня найти. Не обязательно было всё взваливать на твои плечи.

Новая порция речей некроманта всё-таки выдавила из женщины возмущённый фырк.

– От таинственного незнакомца до лича – всего один шаг. Шаг, которому воспрепятствовал ты сам, – Ли встала из-за стола и направилась к колыбели. – А взвалить всё на свои плечи я была обязана. Иначе бы просто не допустила появления на свет этого ребёнка, – забрав одеяльце, женщина подошла к Леонардо. – Так что можешь сказать Рихарду спасибо. Дважды. За убеждение сохранить жизнь малышке. И за дарованную ей свободу. Понимаю, мои речи оскорбляют тебя, но взгляни на ситуацию с моей стороны. Ведь тебе известно, какова судьба большинства моалгренов. Ты же любишь правду?.. Давай начистоту. Для меня ты – могущественный колдун, погубивший Существ, колдун, не останавливающийся ни перед чем в достижении своих целей. По-твоему, мне стоило искать помощи у тебя? – и голос, и лицо женщины, как и её нутро, хранили спокойствие: зачем понапрасну тревожить детёныша.

Шнурок окольцевал шею – зверька в мгновение ока окутало марево, а через секунду на руках уже лежала нагая малышка. Разлепив глаза, она изучала хмурое лицо отца:

– Полагаю, ввиду своего неоднозначного прошлого, я мог показаться тем, кто посягнёт на свободу маленького моалгрена, – Леонардо не глядя взял протянутое одеяльце: – Сложные были времена. Все мы делали, что должно, – мягкая ткань заключила дочь в ласковые объятия.

– Вот именно. Делали, что должно. И продолжаем… – Ли наклонилась поцеловать крохотный носик малышки и отдать ей игрушку, которую до того момента скрывало одеяло.

После женщина в задумчивости вернулась за стол. Некромант даже попытки не предпринял, чтобы умерить её подозрения! Как же всё сложно… Тревога за дочь без конца разъедала: вдруг забота о счастье Эффалии обернётся в конечном счёте трагедией?

Шорох осевших в очаге дров не нарушил размышлений, а вот внезапный вопрос – нарушил.