Факультет любви

В это время двери бани открылись и из них, шатаясь, вышел Егор с красными, полопавшими сосудами в глазах, замотанный в какой-то женский халат.

– Ну, как, хорошо помылся, Егор? – участливо спросила Галина Паллна.

Тот только кивнул головой, не в силах ничего говорить.

– Сеструху мою совсем исшоркал? – смеясь спросил Петька.

– Петька! – прикрикнула мать на сына.

– А? – Егора качнула и он облокотился на стенку. – Нет… там…парится…

Из бани вышла раскрасневшаяся Машка, и, взяв за локоть Егора, повела его в дом.

– Видишь, человек не привычный к бане, – объяснила она матери шатающуюся походку Егора.

– Да уж поняла, – сказала она и подмигнула дочери, та подмигнула в ответ.

После обильного домашнего ужина Егор наконец-то пришел в себя. Машка сидевшая рядом, подкладывала то одно, то другое. За столом сидели ещё незнакомые мужчина и женщина, они молча в упор смотрели на Егора, много ели и пили. Устроили смотрины, думал Егор под тяжёлым взглядом незнакомца, подобрали на станции, как щенка, а сейчас определяют – породистый или нет. Егор, уже сытый, ковырял котлету, даже не представляя, что же дальше делать: уехать через неделю в Жагуру к Наташке, где она его точно не ждёт, остаться в Усть-Куте, где его так по доброму принимают практически незнакомые люди и где так вкусно кормит Машка, а что она вытворяет в бане! А может, вернуться в Питер и сесть за брошенную диссертацию? Или уехать в Москву к той кандидатке наук из МГУ, хотя её муж будет крайне против, ещё и морду набьёт, да и имя её он уже забыл. Парень просто нарасхват, грустно подумал он про себя.

– Ну, мать, мы с Егорушкой по делам! – сказал Николай Карпыч и встал из-за стола, прервав не весёлые мысли Егора.

– Куда это вы, на ночь глядя? – встревожилась Галина Паллна.

– И я с вами! – подскочила Машка.

– А ну, цыц! Кудакаешь мне! Сказано – дела! Вы вон с Кузьмиными сидите, – и он махнул рукой на жующих незнакомцев.

«Ниву» грязного цвета вообще не было видно в темноте, проехав немного по колдобинам, Николай Карпыч выехал на дорогу и рванул в центр. Остановившись около большого синего здания с одним окном, он сказал.

– Пошли, сюрприз тебе будет.

– Какой ещё сюрприз? – Егор был в одном нательном армейском белье, и фуфайке.

– На то и сюрприз! – и Николай Карпыч достал из багажника небольшую сумку и громко постучал в фанерную дверь.

Дверь открылась и на пороге при свете тусклой лампы возникла седая кудрявая старуха.

– Не сдохла ещё, карга? – весело спросил Николай Карпыч.

Старуха противно хохотнула и также весело ответила:

– Колька, Колька – болт вот столько! Чудила-худила, чё припёрся, дурила?

– Вот, Егор, знакомься – бабка Глашка, ещё с Колчаком по тайге бегала.

– Эх! Снаряды нам тогда в восемнадцатом не подвезли! А то бы мы вас всех тогда положили!

– С Колчаком? А сколько ей лет-то? – шепотом спросил Егор у Николая Карпыча.

– Чё ты шепчешь, чё ты шепчешь? Егор, Егор, плывёт как топор! – весело проговорила бабка Глаша.

– Много! Но больше привирает, конечно, – шепнул Николай Карпыч. – Слышь, старая, мы по делу! Держи!

Он открыл сумку и показал бабке запотевшую бутылку водки, и полную сумку закуски.

– Проходите, гады залётные!

Егор зашёл и оказал на телефонной станции, кругом стояли панели с проводами до потолка, постоянно щёлкали реле и моргали маленькие лампочки. В углу был стол и деревянный топчан.

– Чё хотели, краснопёрые? – Бабка Глаша аккуратно вынимала еду и расставляла на стол.

– Позвонить бы нам, старая, в Жагуру. – сказал Николай Карпыч

– Куда? У меня даже денег с собой нет! – ужаснулся Егор, Николай Карпыч только рукой махнул.

– В Жагуру? Это можно, – проговорила бабка Глаша, вертя в руках холодную бутылку. – Можно хоть куда, хоть в Жагуру, хоть в прокуратуру. Вот зачем только?

– Да невесте вот… Егору надо…

– Невесте? Ишь ты! Сучку свою проведать решил на ночь глядя?

– Ничего она не… – Егор запнулся, Николай Карпыч только рукой махнул, мол не обращай внимания на неё.

Бабка Глаша достала толстую грязную тетрадь, полистала.

– Тааак… Жагура… Сегодня Котов Василий дежурит… – сказала она, водя по исписанным строчкам морщинистым пальцем.

Она ушла в дальний угол, сняла черную тряпку с телефонного аппарата и пощёлкала какими-то тумблерами на стене.

– Спецсвязь, иттимать, – сказала она, покрутила диск и тут же заорала в трубку. – Жагура! Аллё! Котов! Василий! Кот! Кот! Васька! Чтоб ты сдох! Отвечай! О! Слышу! Это Усть-Кут! Усть-Кут, говорю! Глухая тетеря! Да! Узнал? Да! Я! Соедини-ка меня с… с кем надо то? – повернувшись спросила она у Егора.

– А я номера не знаю… – растерянно сказал Егор.

– Ты какого оглыдка привёл? Карпыч? Фамилию скажи!

– Ээээээ…. Сорокина! Наталья! Учительницей работает!

– Слышь, Кот, тут этот малахольный хочет с учителкой какой-то поговорить, Сорокина Наташка. Ты её знаешь? Он её знает – она удивлённо повернулась к Егору. – Ну, так соединяй! В рот тебе ноги!

Бабка Глаша ещё немного послушала шипение и треск в телефоне и сказала:

– Нет, говорит, у твоей учителки телефона, на соседей звонок перевел, сейчас они её позовут, держи, мудострадалец! – и она протянула ему черную трубку телефонного аппарата.

– А сколько можно разговаривать? – спросил Егор, осторожно беря трубку.

– Пока она не пошлёт тебя ко всем чертям! – хохотнула бабка Глаша. – Пошли, Карпыч! Накатим по сотке!

– Говори, сколько надо, – сказал Николай Карпыч, и они ушли к столу, оставив в полумраке Егора наедине с черным телефоном и мигающими лампочками.