Влюбись в меня, Воробышек!

Поэтому ответила спокойно, хотя и не без колючек в голосе:

– Что хочешь, то и думай.

– А я и думаю. И лучше тебе не знать, что именно.

– Ой, можно подумать, это страшная тайна! Да у тебя на лице все написано!

– У тебя тоже, – не остался он в долгу, – на лице написано. Зеленой и желтой краской! «Даешь топлес-бунт». Ну и как, дала?..

– Я не буду отвечать.

– И не надо. Выходи, приехали!

Лифт остановился, и мы вышли. Я огляделась. На небольшой площадке располагались четыре квартиры, дом оказался старой планировки, и дверь одной из них при нашем приближении открылась. Из нее выглянула старушка – божий одуванчик и, завидев парня, радостно охнула:

– Ох, Данечка, ты ли? Радость-то какая! Ну, наконец-то вернулся! А то тишина, скучно мне совсем, соли не у кого попросить! А я тут как почувствовала – в окно глядь, смотрю, приехал касатик!

– Добрый день, Семеновна. Да уж, вернулся.

– Ну и как тренировки? Всех соперников победил?.. Я всегда говорила Илюше и Женечке[2 - Главные герои книги «Гордая птичка Воробышек»], что они будут тобой гордиться! Ох, до чего же хорошая и спортивная у нас молодежь растет. Какие красивые парни – загляденье! Одна досада – свиристёлки разные пытаются охмурить. То одна, то другая бегают. Ну, ничего, Данечка, уж я прослежу за порядком. Я Роман Сергеичу обещала!

Парень, которого звали Данил, достал ключи и подошел к своей квартире, не очень-то реагируя на появление и приветственную речь соседки. Голос у старушки был добрый и ласковый, а вот тонкий нос странно дергался, словно она принюхивалась к запахам.

Заметив меня, она еще больше высунулась из двери и вдруг ойкнула в искреннем возмущении:

– Ой, батюшки! А это кто с тобой? Замазура какая! Неформалка, что ли? Страшная! Вся зеленая, а волосы-то, волосы дыбом… – округлила старушка от страха глаза. – Как есть ведьма!

Я тут же виновато пригладила свои волосы рукой. Неужели я, и правда, настолько ужасно выгляжу? Но незнакомка все равно возмущенно всплеснула ладонями.

– Данечка, зачем же ты такую привел? К тебе же одни фифы ходят, а эта… Ой! И ноги-то голые, даже без чулок! Побирушка, что ли?.. Может, ей сухари вынести? Я как раз для голубей насушила. А в дом не пускай! Еще стащит чего-нибудь!.. Такие ни мамок, ни папок своих не знают! Задурят голову приворотом, и давай на шею хорошим парням вешаться!

Если честно, я смотрела на старушку, открыв рот. А потом закрыла и отвернулась.

Я тоже знала таких «соседок». Сующих нос не в свои дела. Когда-то в детстве наслушалась вместе с бабушкой о себе разного. А эта, вроде и незнакомая женщина, а уколола в больное место. Тоже мне, нашла ведьму.

– Семеновна, – отозвался парень, отпирая дверь и забрасывая внутрь квартиры пакеты, – такому, как я, голову задурить невозможно. Уж вам-то с вашим опытом несложно догадаться. За солью придете завтра, а сегодня спите спокойно! Эта девушка на мое сердце не покушается. Она пообещала убраться в квартире за еду, а для такого жмота, как я – это просто волшебное предложение!

– Да ты что, касатик?!

– А вы как думали? Это вам не голой с криками возле театра бегать. Ну, проходи, Золушка, чего ждешь? Вечер только начинается!

Что? Он действительно так сказал?

У меня от стыда даже уши покраснели! А сказать все равно оказалось нечего.

Как и обещала вошла в квартиру молча.

Глава 4

Данил

Девчонка перешагнула порог, я сбросил с плеча сумку и закрыл за нами дверь. И только оказавшись в своей прихожей, подумал о том, что должно быть свихнулся. Потому что по-настоящему серьезной причины, почему я привел ее в свой дом – не было. Ни одной. Ну не назло же сбежавшей Альбинке и неудавшимся планам?

Это уж точно не было на меня похоже, не стоило себе даже и начинать врать. Так почему же я не избавился от этой разрисованной особы?

Оказавшись в моей квартире, незнакомка аккуратно обошла пакеты с продуктами и застыла у стены. Пока я смотрел на нее, разулась и отодвинула изящной ступней свои туфли в сторону, оставшись стоять на паркете босиком. Ее лицо было измазано густой, растекшейся краской, в этой же краске оказались испачканы и сбитые в непонятные клочки волосы. В моей куртке, широкой для ее плеч и большой, с тонкими, почти прозрачными ключицами, девчонка выглядела неуверенной и жалкой. И в голове снова промелькнула мысль: ну чем она думала?

А я чем? Идиот! Это уже не выпавший из гнезда птенец сороки, старый хромой пес, приставший у дороги, или блохастый котенок, которых я в детстве таскал домой и прятал под кровать, потому что у бабки от моих находок зашкаливало давление и частил пульс. Я уже давно не мальчишка, а эта особа не беззащитная лань. Она вполне осознанно забралась в мою машину и не хотела ее покидать. Так какого же черта теперь она забралась в мой дом и стоит здесь?

– Раздевайся и проходи! – выжал из себя нерадушное, снимая кроссовки и отшвыривая их с пути. – Кухня прямо. Разберешь пакеты и рассуешь, что и куда надо. Надеюсь, сообразишь, не маленькая. И не жди, что я стану с тобой нянчиться. Решишь свалить – дверь открыта. И не стой уже, вечер не резиновый, время пошло!

Я отнес пакеты на кухню и включил холодильник. В квартире было душно и тихо, как бывает всегда после возвращения. А еще пыльно, хотя все вещи знакомо стояли на своих местах. О своем приезде я родных не предупредил – всегда любил оставлять себе свободу даже в мелочах. Брата в стране все равно не было, а у сестры и родителей хватало забот и без меня.

– А в ресторане точно не хочешь заказать? Я не отнекиваюсь, – услышал позади неуверенный голос увязавшейся за мной девчонки. – Просто не знаю, что ты любишь и… что купил. А вдруг тебе не понравится?

– Не хочу. Я и так четыре месяца питался в ресторанах. А ты догадайся! – шикнул на гостью, повернувшись и проходя мимо. – И не вздумай съехать с условий. Про топать домой на своих двоих я не шутил, поняла?

Я оставил ее на кухне, взял сумку в прихожей и вошел в гостиную. Бросив вещи у шкафа, остановился посередине комнаты и чертыхнулся сквозь зубы, чувствуя, как в душе продолжает кипеть раздражение. А еще досада. Хороший же у меня выходит вечерок, а ведь еще утром, когда прощался с тренером и ребятами, собираясь домой, ничего подобной лажи не предвещало.

«Везунчик Воробышек. Чувак, не отказывай себе в сексе, ты заслужил!..»

Ну, Тагир – глазливая сволочь. Надо будет, вернувшись в тренировочный лагерь, не пожалеть и проучить друга, чтобы больше не желал «добра» из зависти на дорожку.

По привычке отыскав пульт, я включил плазму и выбрал канал, который чаще всего смотрел. Сунув руки в карманы джинсов, подошел к окну и раздвинул шторы. Уставился на улицу – на мостовую и на идущую за ней набережную, за которой виднелась темно-серая лента реки.

Такая знакомая картина. Еще по-зимнему стылый и холодный городской пейзаж, хотя от снега уже и не осталось следа. Мы прожили тут с братом четыре года, пока он не уехал в Германию вслед за своей мелкой ботаншей, наплевав на магистратуру и всерьез занявшись танцами. А я остался один, пусть и бывал здесь редко.

Интересно, я когда-нибудь смирюсь с тем, что у моего Клона есть Катя? Его девушка умница Умка, которая вот уже год, как стала Ваньке невестой и без которой он жить не может.

Когда я в первый раз услышал о том, что для него эти отношения всерьез и надолго, со всеми вытекающими, подумал, что он шутит. Ерунда какая-то! Это же Птиц, мой близнец, моё отражение и клон, которого я всю жизнь знаю едва ли не лучше себя! Меня тянуло к девчонкам не меньше, но чтоб влюбиться и думать только об одной…

Да ладно, быть такого не может!

Но оказалось, что очень даже может и есть.

В последнее время мы с братом редко виделись, я давно смирился с фактом, что у каждого из нас своя жизнь. Но все равно всякий раз возвращаясь домой – хоть в родительский дом, хоть в свой, я продолжаю ощущать, как сильно мне не хватает наших дурашливых драк и словесных перепалок. Просто близкого присутствия Ваньки и его смеха – с самого детства мы отлично понимали друг друга.

Задумавшись на несколько минут у окна, я удивленно повернул голову, услышав донесшийся из кухни звук работающей кофемашины и короткий писк электрического сигнала – то ли плиты, а то ли микроволновки. Когда пошел на звук, увидел, что девчонка разворошила пакеты, но не успела их разобрать. Зато успела сделать ароматный кофе и пару больших горячих бутербродов. Весьма аппетитно выглядящих, надо сказать, которые достала из микроволновки, поддела на лопатку и положила на широкую тарелку.

От меня не укрылось, как грациозно это у нее получилось, и что с пальцев и тонких запястий исчезла краска.

– Вот, я сделала бутерброды с ветчиной и сыром. Это не ужин, а просто перекус, – объяснила гостья, посмотрев на меня. – Ты сказал, что долго был в дороге, а значит не захочешь ждать. А сахар я еще не нашла. Пожалуйста, можно мне в твою ванную комнату? – без пауз виновато пролепетала. – Очень лицо чешется и… вообще.

Что «вообще» было понятно и без дураков, судя по тому, как она поджала пальцы ног. Хотя я бы сейчас поклялся, что Золушка смутилась, опустив взгляд. А вот я слегка опешил, удивившись, как быстро она справилась.

Кажется, это действительно можно было есть.

Я молча взял тарелку, чашку с кофе и отнес в комнату. Где сахар, я и сам не знал. Не помнил, есть он или нет. Подойдя к комоду, достал из него широкое полотенце и, порывшись в отделениях, нашел женские носки – скорее всего девушки брата. До того, как уехать в Мюнхен, они здесь жили чаще меня и кое-какие вещи остались.