Нити надежды
– Я просто боялась его. У нас маленький ребенок… – миссис Никсон всхлипнула, не сумев больше ничего сказать.
– У меня больше нет вопросов, – прокурор вернулся на свое место. Вопросов у Роберта тоже не было. В зал пригласили одного из свидетелей со стороны обвинения: непонятно откуда взявшийся сосед дома Никсонов, который появлялся там раз в несколько месяцев, и именно в ночь убийства проходил мимо. Слишком глупо и неправдоподобно. Этого свидетеля Роберт видел впервые, как и все остальные.
– Расскажите, что вы видели в тот вечер.
– Я возвращался из магазина как раз в тот час, когда она выбежала из дома с окровавленными руками. Агата плакала и металась вокруг забора, не зная, куда себя деть. Даже меня не заметила. – Мужчина уставился на Агату и недоброжелательно нахмурился. Он выглядел несколько солидно и в то же время нелепо: на голове черная шляпа, а поверх нее солнечные очки. Ему было не меньше сорока пяти лет. Роберт заметил, что его руки потряхивало, а на лице выступил пот.
– Подскажите, а вы видели, как муж избивал свою жену? Может быть, какие-то крики из дома, или полиция приезжала?
– Нет, сэр. Ни разу. Я часто видел их вместе, и выглядели счастливо. Мистер Никсон очень доброжелателен и даже муху бы не обидел. И своего сына тоже очень любил.
Роберт вдруг подумал, что это подстава, уж слишком наигранно говорил свидетель. К тому же, Агата Никсон говорила, что у них дочь. Прокурор нервно перебирал пальцами, продолжая опрашивать его. Роберт усмехнулся и бросил беглый вопросительный взгляд Агате, а та пожала плечами и помотала головой, подтверждая, что не знает этого человека. Он не понимал, почему подзащитная молчала.
Роберт выдохнул и запрокинул голову. Сейчас был именно тот момент, когда запросто можно заставить судью изменить вердикт, который наверняка уже был готов. Притащить лжесвидетеля, кто бы мог подумать! «Коллинс, ты сам себе подписал приговор», – с этими мыслями Роберт встал, прочистив горло.
– Ваша честь, могу я задать вопрос подзащитной, а потом опросить свидетеля?
– Пожалуйста.
– Миссис Никсон, подскажите, пожалуйста, вы знаете этого человека? – спросил Роберт, указывая на стойку свидетеля. Агата напряглась на секунду, а после расправила плечи и, уверенная, привстала.
– Нет, я вижу его впервые в жизни. Он никогда не жил по соседству с нами.
Коллинс зашумел бумагами, судья встревоженно переглянулся со стороной обвинения, а секретарь судебного заседания бегло записывала в протокол все, что говорила миссис Никсон.
– Возможно, вы просто его не запомнили? Посмотрите получше, – Роберт обернулся на свидетеля и сжал челюсти. Он знал, чем все это закончится, поэтому был уже относительно спокоен. Но в голове его кружил рой мыслей вперемешку с обоснованной радостью: все сложилось так удачно, что даже не пришлось придумывать выход из ситуации самому. Агата еще раз подтвердила, что никогда не видела этого мужчину, обосновав это замечательной памятью на лица.
– Вы действительно выбежали из дома после случившегося?
«После того, как завалила мужа», – пробежался шепот рядом с Робертом. Он вздернул бровь.
– Да. Я не знала, что мне делать. Сначала я посмотрела, есть ли пульс, но у меня была паника… Я не смогла толком ничего понять. Мне казалось, что он не дышит… Хотела позвать на помощь, но никого рядом не было. Я уже сказала, что соседей поблизости у нас нет, только напротив, но они были в отъезде, поэтому я… Просто покрутилась на месте, а потом упала на колени. В тот момент никто не проходил мимо, я точно это помню.
Роберт кивнул и обратился к свидетелю, тот замешкался и стал бегать глазами по залу суда, в частности в сторону Коллинса. Все, кто находился в зале, разом зашумели, и судья приговорил к тишине в помещении.
– Ваша честь, – тихо продолжила Агата, – у нас нет сына. У нас дочь.
Присяжные и все, кто был в зале, ахнули, а потом снова зашептались. Эден Крофтон ударил молотком второй раз.
– Спасибо, миссис Никсон.
Роберт довольно и еле заметно улыбнулся и повернулся к свидетелю.
– Мистер… Прошу прощения, как вас зовут? Почему вы не представились?
– Остин Форман.
– Мистер Форман, а вы знаете, что положено за умышленную дачу заведомо ложных показаний? – в лоб выпалил Роберт, подойдя ближе к мужчине. Он разглядел его морщины на лице, мутные серые глаза и черные с сединой волосы, разбросанные по лбу. Свидетель достал из кармана платок и вытер им виски, покрывшиеся испариной. Форман трясся.
– Протестую! Он давит на свидетеля. – Выкрикнул прокурор и вскочил с места, обратившись к судье. Бумаги в его руках задрожали, а сам он начал запинаться, но заметил это, кажется, только Роберт.
– Протест отклонен.
– Ваша честь, у меня есть основания полагать, что Остин Форман – свидетель, о котором узнали только сейчас, – дает ложные показания. Вы сами слышали, что сказала моя подзащитная.
Зал притих и замер, как будто время остановилось, а затем судья встал с места.
– Заседание переносится на завтра, – эхо от удара молотком по деревянной подставке разнеслось по залу, а через несколько минут толпа шумно покинула помещение.
Когда Агату вели мимо, Роберт взглянул на нее с полуулыбкой. Она кивнула ему в знак благодарности, хотя он ее ничем еще не заслужил. Вердикта нет, что решит судья – никому не было известно. Да и в снисходительности в этом случае будет заслуга прокурора, как бы это ни было странно. Коллинс привел лжесвидетеля, чем помог защите, сам того не понимая.
Роберт, немного довольный событиями, накинул куртку и, собрав бумаги, вышел на улицу. Шумный ветер охватил город. Складывалось ощущение, что жителей ждало что-то ужасное. Не менее, чем ливень с грозой, который затопит немало улиц. Небо затянулось рваными темными тучами, буквально за пару секунд Хьюстон погрузился во мрак, и вдоль дорог кое-где включились фонари. Районы поникли. Осень вступила в свои права и хладнокровно мучила жителей промозглым, хоть и редким, холодом. Роберт застегнулся до подбородка, только это не спасло. Тело пробирало мелкой дрожью. Он остановил ближайшее такси и назвал водителю адрес хостела, где жил с момента разлуки с Софи.
***
Он почти не спал этой ночью, но пару раз ему удалось заснуть на полчаса. К пяти Роберт открыл глаза окончательно и, больше не сомкнув их, поднялся. Принял контрастный душ, обмотал бедра полотенцем и попросил кофе в номер. В хостеле это не было предусмотрено, однако, милая девушка-администратор не смогла отказать. Когда в дверь постучали, он наспех накинул одежду и открыл дверь. Пока доставал купюры из бумажника, увидел, что девушка косится на него, но решил оставить этот момент не замеченным.
– Спасибо.
Когда он хотел закрыть за ней дверь, девица подставила ногу и широко улыбнулась, оглядев Роберта с ног до головы. Он про себя отметил, что девушка довольно симпатичная: миловидное лицо с маленькими веснушками и большие серые глаза, но ему не было до этого дела, он вопросительно нахмурил брови и спросил: «Что еще?»
Она промолчала и только через несколько мгновений, подмигнув, соизволила уйти, на что Роберт с облегчением выдохнул. После получил ответное письмо от жены. Он боялся читать его, словно там было что-то, что уничтожит его этим утром. Она написала в 6:15, как будто тоже не спала всю ночь. А потом Роберт вспомнил, что жена привыкла вставать так рано, чтобы проводить его на работу с завтраком.
Роберт потряс головой, чтобы выбросить тоскливые мысли.
Я свободна сегодня. Напиши мне время.
В груди кольнуло. Роберт потер ладони, затем пригладил ими еще влажные волосы, которые через мгновение снова вернулись в растрепанный вид. Отправил сообщение, что можно назначить встречу на семнадцать часов. Нервничая, Роберт ходил по маленькому номеру туда-сюда, пытаясь собраться с мыслями. Сегодня его ждало повторное слушание по делу Агаты, и теперь еще разговор с адвокатом и женой. У него не укладывалось в голове. Роберт не мог представить рядом с собой Софи при таких обстоятельствах, все это казалось чем-то невозможным. Неужели вот так все закончится? Все четыре года будут перечеркнуты общими договоренностями и окончательным решением, а потом вердиктом судьи, который позволит им развестись? Словно разведет по разным сторонам. У каждого будет своя жизнь. И у них больше не будет друг друга. А ведь он даже не смог ей все объяснить. И нужно ли это было Софи?
Когда Роберт передавал жене через судебного исполнителя документы о разводе, думал, что передает ей на ознакомление бумаги, где черным по белому написано о разрушении их счастливой жизни, о том, как он предал ее и вычеркнул из своего сердца. Но он не мог себе позволить отпустить ее, он не сможет вырвать из груди свою любовь к ней.
Роберт сглотнул и прилег на кровать, потерев переносицу. Голова кипела от шквала мыслей и ненависти к себе. Она, как змея, обвивала его, каждый день сдавливая и удушая сильнее. Он любил Софи. Любил, как никого в своей жизни. Она помогала его сердцу биться. И сейчас понимал, что с потерей Софии потерял смысл.
«Неужели нельзя было понять это раньше или придумать другой выход?» – спрашивал сам себя и не находил ответа. Когда в дверь постучали, Роберт будто очнулся от долгой спячки. А потом понял, что действительно уснул.
– Уборка номера.
Перед ним стояла пухлая женщина с тележкой, где были разложены моющие средства и тряпки. Горничная недовольно попросила освободить номер или «она пойдет дальше, а его номер останется грязным и вонючим».
– Я уже ухожу.
Роберт взглянул в зеркало, потер ладонью помятое лицо, допил остывший кофе, а после схватил пальто и покинул помещение.
Глава 4
«Порой кажется, что ты живешь по чужому сценарию, который хочется переписать от начала и до конца»
2010 год, Октябрь
В пятницу Софи проснулась слишком рано. В последние дни она почти не спала ночью, но всегда засыпала под утро и открывала глаза впритык ко времени, когда пора уже было выходить из дома. Софи не любила и не терпела опозданий, и каждый раз ругала себя за такую оплошность, если вдруг она случалась. Зная, что никто на работе не сделает замечания, Софи все равно напоминала себе, что это некрасиво по отношению к другим сотрудникам и начальству. В этот раз пришлось оставить магазин на Хилари, другого продавца, которая сменяет Гэри день-через-день. София доверяла ей, но все равно волновалась, потому что привыкла наблюдать за работой подчиненных и держать все под контролем, в том числе чтобы самой не получить выговор от начальницы.
– Да, сегодня без меня. Если что-то срочное – звони. А лучше пиши, я вряд ли смогу ответить на звонок, – пробубнила почти себе под нос Софи, пока складывала всякую мелочь в сумку.
Хилари пожелала хорошего дня и отключилась, а София еще с минуту держала телефон у уха, прижав его плечом. После накинула плащ и выскочила из квартиры, напоследок бегло осмотрев пустую гостиную. Из нее еще разносился запах одеколона Роберта, хотя прошло уже немало времени. Возможно Софи просто казалось, что в квартире все пропахло цитрусом, таким привычным для нее. Иногда ее тошнило, и даже открытые окна не спасали ситуацию. Она не понимала: становилось плохо от парфюма, либо же от самого Роберта.
Она написала мужу сообщение рано утром, когда больше не смогла сомкнуть глаз.
Я свободна сегодня. Напиши время.
Теперь было несколько часов, чтобы сходить в салон и привести себя в порядок. Руки не слушались с того момента, когда Роберт сказал о ребенке. Софи не могла по-хорошему уложить волосы, словно они тоже не видели смысла жизни. Единственное, на что ее хватало – тщательно помыть и расчесать их. София потеряла всякое желание по два часа каждое утро стоять у зеркала, чтобы «выглядеть сногсшибательно», как говорила Бетани. Не приходилось отрицать, что выглядела она всегда хорошо, только вот сейчас ей не удавалось вернуть прежний блеск в глазах и румянец на щеках. Наверняка даже самая дорогая косметика не сможет это исправить.
Софи ждала ответа от Роберта, пока сидела в машине. С минуты на минуту должна была подойти Бет, чтобы составить компанию. Подруга плюхнулась на пассажирское сидение, когда на часах уже было десять утра. Форд загудел и тронулся с места, и в этот момент телефон неожиданно завибрировал в руке Софи. Она дернулась и резко затормозила, отчего телефон улетел под ноги, а не пристегнутая Бетани вписалась в бардачок. Чертыхнувшись, Софи замерла. Казалось, что несколько секунд до осознания произошедшего длились вечность.
– Эй, так же и убить можно! – прикрикнула Бет, доставая зеркало из сумочки. Она пощупала нос, шипя от боли, и сомкнула губы.
– Черт, прости, сильно ушиблась? – Софи заботливо протянула руку подруге, слегка дотрагиваясь до плеча. Бет потерла ушибленную кисть и смерила Софи пронзительным и не очень довольным взглядом, потом пошевелила пальцами и коротко кивнула:
– В следующий раз можно быть осторожнее. Поехали.
– Точно все нормально? Может быть поедем в больницу на снимок? Вдруг что…
– Все нормально.
– Прости меня…
Бетани похлопала ее по плечу и улыбнулась. Софи с печалью кивнула. Достала телефон и нажала кнопку разблокировки, чтобы посмотреть, кто оказался виновником такой нелепой ситуации.
В 5.00 p.m жду на Ла-Бранч-стрит, 10.
Бетани шмыгнула носом и вскинула подбородок, а потом вопросительно уставилась на подругу. София поджала губы. Ее затошнило, а ноги вдруг стали ватными.
– Это Роберт. Он сказал, что можно подъехать к пяти. У нас куча времени, правда?
***
Когда Софи разглядывала себя в большом зеркале, ей на секунду показалось, что это не она. Ее лицо вдруг стало округлым, его украсило аккуратное каре темного цвета. Софи до сегодняшнего дня носила более длинные волосы, с уже отросшими корнями. А сейчас не узнавала была слегка ошеломлена, точно напротив стояла девушка с обложки модного журнала. Визажист нанесла ей легкий макияж, который был почти не заметен, но при этом косметика сделала ее моложе и ухоженнее. Кожа была ровной, словно Софи действительно помолодела на несколько лет. Челка лежала на лбу неподвижно, но совсем не ощущалась и не мешала. Кажется, Софи именного этого и хотела. Она разглядывала себя и привыкала к новому образу, пока не вернулась Бетани с двумя стаканчиками кофе. Бет раскрыла рот, чуть не уронив кофе, и тут же поспешила поставить его на столик в зоне ожидания, а после посеменила к Софи, раскинув руки.
– Хей, куда ты дела Софи? – с наигранным возмущением спросила Бетани, а потом широко улыбнулась.
– А куда ты дела свой синяк на носу? – спросила Софи, и ее брови взметнулись ко лбу. Вопрос скорее был риторическим, но она усмехнулась, заметив недовольное лицо подруги. На самом деле, ей пришлось еще несколько раз извиниться за форс-мажор утром, чтобы Бет ее простила.
– Я замазала его, – с ухмылкой сказала Бетани и с восхищением в глазах стала осматривать подругу, накручивая круги вокруг нее.
София смущенно опустила глаза. Ей было непривычно чувствовать на себе пронзительные взгляды, хоть это и была близкая подруга. Работники салона тоже порядком посматривали на нее и улыбались.
– Знаешь, я даже не помню, как выглядела до этого.
– Думаю, это то, что нужно. Ты сногсшибательна!
– Ты, между прочим, выглядишь не хуже.
София вгляделась в лицо подруги и обвела ее взглядом: каштановые волосы теплого оттенка, слегка волнистые от природы, всегда нравились Софи. Она даже немного завидовала. Такие волосы не приходилось укладывать каждое утро по два часа, и Бет это подтверждала. Кроме того, они очень шли ее лицу с аккуратным небольшим носом и немного пухлыми губами.
Софи вернула взгляд в зеркало.
– По-моему, цвет чересчур вульгарный… – подытожила она и потеребила кончики волос. На самом деле, ей нравился оттенок: темно-шоколадный, почти черный. Но все равно казалось, что он делал из нее слишком важную персону. Более важную, чем раньше. Она никогда не ощущала себя в таком статусе.
– По-твоему, тебе это не подходит? Роберт оценит.
Когда подруга упомянула имя мужа, Софи застыла. Улыбка спала с губ, а по рукам пробежала дрожь. Софи, на время забыв причину визита сюда, тут же ее вспомнила. Она взяла сумочку и направилась к стойке, чтобы расплатиться. Бетани забрала уже остывший кофе и подождала подругу на улице.
София затянула шелковый шарф на шее так туго, что казалось, артерии вот-вот лопнут. Внезапный легкий холод пробрался под плащ, заставляя сжаться. Только сейчас она разглядела, что Хьюстон накрыла осень, непривычно прохладная, ведь в это время в городе всегда было тепло. А нынешний год предвещал что-то мрачное, словно он тоже недоволен тем, что случилось с семьей Белфорт. На асфальте от ветра шуршали редкие опавшие листья, превращаясь в грязь под подошвой прохожих. Воздух пропитался запахом дождя, а небо затянулось серыми угрюмыми тучами, которые с каждым днем меняли цвет на более удручающий. Софи не любила дождь, он навевал грусть и усугублял и без того не радужное настроение. Хьюстон как будто плакал вместе с ней.
Ей показалось, что вокруг слишком многое связано с Робертом. О нем напоминал каждый второй. И сам он до сих пор не исчез из ее жизни. Казалось бы, ничего такого в этом не было: всего лишь развод, всего лишь новый поворот судьбы и новая жизнь, но почему так хотелось возненавидеть каждого, кто говорил о нем?
Софи хотела вернуть свою фамилию, хотела навсегда забыть лицо мужа: его колючую щетину, морщинки и глубокие глаза. Прожитые с ним дни тоже хотелось выбросить из памяти. Она мечтала проснуться одним утром и понять, что ничего не было, что все это оказалось сном. Только не могла стать черствой, как камень, не могла выбросить из сердца чувства. Они терзали ее ночами, не давая спать. Софи любила мужа, но каждый день пыталась избавиться от этого. Кому была нужна эта любовь? Роберт будет жить со своей новой семьей, у него будет дочь, а у Софи не останется ничего, кроме любви, которую она так хотела уничтожить, чтобы не сойти с ума.
– Извини, я не хотела, – с сожалением Бетани взглянула на подругу и протянула стаканчик.
– Все в порядке.
– Знаешь, я тут подумала… Может, мне тоже начать все заново? – выпалила подруга, допивая последние капли остывшего американо.
Софи усмехнулась и с легким удивлением осмотрела лицо Бетани. Подруга отвергала любого мужчину после развода и говорила, что они все противны ей до ужаса.
– Я подумала, что ты уже выпила с утра, иначе с чего такие заявления?
Бет демонстративно цокнула и пнула лежащий рядом камень носком ботинка. Девушки стояли возле салона и не торопились уезжать. Даже ветер не сумел прогнать их с улицы. Через пару минут они уже шли по аллее, но медленно, чтобы не уйти далеко от машины. Софи на секунду показалось, что они давно вот так не гуляли вместе. В таких прогулках было что-то особенное. Что-то личное и приятное.
– Наверное, раньше я не понимала, как тяжело одной с ребенком. А еще мне нравится один парень из ресторана, он довольно милый, – подруга пожала плечами и улыбнулась, потом бросила пустой стаканчик в урну и сунула руки в карманы плаща. Софи показалось, что, черный и длинный, он старил ее лет на пять, но решила не говорить об этом. В прочем, Софи еще заметила, что у Бетани образовались мелкие морщинки на лице, и когда-то яркий блеск в ее серых глазах угас. Она смеялась, поддерживала Софию, но было заметно – это не то, что она чувствует по-настоящему. Она гасла, и Софи это не нравилось.
– Теперь я тебя не узнаю. Ты говорила, что у вас на работе одни имбецилы.
– К нам недавно пришел новый бармен. Предыдущего я уволила, он перебил чертову кучу дорогущего коньяка.
– Бедняга, теперь не повезет другому ресторану, – Софи покачала головой и развернулась в обратном направлении. Они пошли к машине.
– Думаю, что его никуда не возьмут, максимум он вылетит после испытательного срока.
Когда они дошли до автомобиля, на Хьюстон обрушился проливной тяжелый дождь. За пару минут он успел залить чуть ли не полгорода. Девушки смотрели на него через лобовое стекло и молчали. Монотонный барабанный стук с одной стороны убаюкивал, а с другой напрягал сильнее. Казалось, это полностью испортило их день. Софи переплела редкую для города погоду со своей судьбой, решая, что это знак. А потом нарушила тишину, от которой чувствовала себя некомфортно.
– Так что там с новым барменом? Он симпатичный?
– Неплохой парень, но он ведь мой подчиненный, – Бет глубоко вздохнула. – Как-нибудь заходи к нам, сама посмотришь.
Софи кивнула и включила дворники, зациклила на них свой взгляд, наблюдая за тем, как они резво раскидывают падающие потоки воды в стороны, а потом дождь закончился так же внезапно, как и начался. Она выдохнула с таким облегчением, будто с души упал камень. Бетани тут же оживилась и вбила в навигаторе ближайший бутик.
– Хочу кое-что присмотреть себе, тут, на соседней улице. У нас же еще есть время?
Когда Бетани сказала, что хочет купить что-то для себя, – она соврала. На самом деле, они приехали в магазин одежды, чтобы купить наряд для Софии. Бет сказала, что ей надо сразить всех наповал, и чтобы Роберт потерял дар речи при виде жены. На этот раз Софи не стала обращать внимания на очередное напоминание о муже и не решилась противиться подруге, это было бессмысленно – она все равно заставит ее что-то купить. Пока София медленно ходила между рядами с платьями и блузами, Бетани шустро лавировала в другом конце магазина в поиске чего-то стоящего. Через мгновение она оказалась возле Софи с двумя нарядами и всучила их подруге, подталкивая к примерочной. Бет отказалась слушать, что в гардеробе подруги полно вещей и ей есть что надеть.
«Для обсуждения развода нужно явно что-то покруче». Как бы глупо это ни звучало – Софи не стала перечить.
– Мне кажется, это перебор, – вынесла вердикт София, оценочно осматривая свою фигуру в облегающем платье на бретелях. Изумрудного цвета, хлопковое, с глубоким вырезом и достающее едва до бедер. Она покачала головой. Платье ей не шло. По крайней мере, если она придет в нем на встречу с адвокатом, тот не примет ее за адекватного человека.
– Согласна. Давай черное, – согласилась Бетани. В руки Софи упало более строгое и классическое платье-футляр с квадратным вырезом на груди. Длина доходила до колен, что точно не выглядело вульгарно.
София покрутилась и пригладила бедра ладонями.
– То, что нужно. Берем.
– Оно красивое, но у меня… – Софи замялась, думая, как лучше сказать подруге о том, что оно было слишком дорогим для нее. Платье ей понравилось, оно так хорошо сидело на фигуре, словно сшито по ее меркам, а еще в нем Софи наконец поняла, каково чувствовать себя важной и уверенной, вместе с новым образом.
– Я плачу, не переживай. Это мой тебе подарок на развод, – Бет хохотнула, хлопнув по плечу подругу, и, подозвав продавца, попросила завернуть наряд.
София сжала губы, чувствуя себя неловко.
– Наверное, это плохая идея. У меня же куча одежды. Тем более это никакой не праздник, – заволновалась Софи. Она впервые настолько неуверенно почувствовала себя, что даже отмашки подруги не сыграли никакой роли. Бетани махнула на нее рукой и ушла к кассе. Софи шумно выдохнула. Иногда ей казалось, что Бетани непрошибаемая и слишком упрямая, но любила ее и за это в том числе, и сейчас снова подумала о том, что было бы, не будь Бетани Олдридж ее подругой. При одной мысли об этом в голове образовывалась черная дыра, и Софи сразу все становилось понятно.
Когда они подъехали к Ла-Бранч-стрит, часы показывали половину пятого. Софи напряглась. Бетани все еще была с ней, желая проводить и потом доехать до дома самой. София дышала глубоко и слушала, как звонко бьется сердце. Ей показалось, что Бет тоже слышала его стук, оттого ненадолго перестала дышать. Руки потряхивало. Софи посмотрела в зеркало на козырьке и поправила челку, а потом подкрасила губы красной, но не сильно яркой помадой. После почувствовала себя глупо, ведь шла не на свидание, а на встречу с адвокатом, чтобы обсудить развод с мужем. Ей подумалось, что она одета неправильно, но Бетани твердила, что так будет лучше.
«Пусть он знает, кого потерял».
В груди больше не болело при каждой мысли о разводе. Складывалось ощущение, что именно так и должно все быть, словно они жили по чьему-то сценарию, который не нравился Софии. Ей хотелось его переписать. Несмотря на непривычное спокойствие, Софи не перестала плакать. Каждое утро ей приходилось маскировать опухшие глаза, чтобы никто ничего не подумал. Она почти приняла факт того, что муж ее обманул и должен уйти, но сердце отвергало эту правду всеми силами. София пыталась скрыться в книжных мирах, окунуться в судьбу других, пряталась за страницами, но у нее плохо получалось. В мысли постоянно врывался муж.
– Это всего лишь разговор. Не трясись, как перед первым свиданием. И забери у него все, раз он забрал у тебя счастье, – Бетани кивнула в знак подтверждения своим словам и гордо подняла голову. Несмотря на уверенность в своих словах, выглядела подруга грустно. Софи понимала, что Бетани переживает за нее.