Голоса Любви

Разве что у единственной Мари никаких расчётов не было и в помине. Семейная ситуация ей была известна, но она, мечтами повстанческого юного духа мысленно видела себя лишь выходящей замуж по любви. И вот, мольбы её были услышаны – не пришлось страдать, идя против воли родителей. Она шла под венец хоть и внезапно, но по любви. И какой бы сумасшедший ни был молодой герцог для мира, она лишь видела красоту лица его, сверкающую улыбку, которой он одаривал её, нежные объятия, в которые он заключал её, и страсть, которая исходила из его юного сердца.

Глава 7

И вот счастливый час настал. Толпа, ещё в прошлом месяце обходившая стороной карету Герцога Микаэля Примского, теперь вприпрыжку, осыпая цветами всё вокруг, ликовала при виде брачующихся. Вот уж, действительно, двойные стандарты. Микаэль и сам недоумевал, как тепло его принимал теперь люд, и то пускался ворчать, что небесной кары на этих лицемеров нет, то, под укоризненным взглядом Графа Лиен, сопровождающего его в карете до церкви, вокруг которой уже так много скопилося цуг, начинал нервно смеяться и махал толпе рукой.

«Ах, Мими, отчего всё так топорщится, это просто безумие!» – негодовала Мари в притворе, озарённом солнечным светом. «Всё должно быть великолепно сегодня, ведь это день нашей свадьбы, а такой Микаэль меня видеть не может!»

Но в нервных словах её не было правды – то говорили лишь переживания перед знаменательным днём. Так восхитительно юная Мари Лиен ещё никогда не выглядела. Её свадебное одеяние было сшито лучшими швеями в округе. Высокие, пышные рукава переливались золотыми и серебряными нитями, когда лучи света ненароком падали на них. Элегантный вырез её брачного наряда был украшен бусинами; по спине шла сложная вышивка шёлковыми нитями вьющихся цветов и сидящих на них многокрылых бабочках, талию утянули сильно, да добавили турнюра. Фата была не длинна и не коротка, из органзы и тюли, украшена бусинами, как на срезах самого платья. Причёску на длинные волосы невесты выполнила сама графиня, и результату могли бы подивиться многие цирюльники – высокие, сплетённые между собой каштановые косы завивались в причудливый узор, напоминающий раскрытый тюльпан, украшенный белыми ленточками.

«Ваше Сиятельство! Вы наговариваете, ничего оно не топорщится, в самом деле!» – сокрушалась сегодня очаровательно одетая Мими. «Где же он… Где же Вик…»

«Где же он? Отчего опаздывает?»

«А? Кто?»

«Муж мой будущий, Мими! Кто ж ещё!»

«Ваше Сиятельство, дороги – мрак! После такого дождя благо они вообще доберутся», – бросилась пояснять Мими, мыслями будучи далеко и сама не знающая, отчего герцог так долго добирается, но ответить надобно было для успокоения Мари, не находящей сегодня покоя ни в чём.

Но её беспокойство было беспочвенно, ибо вдалеке послышались звуки стучащих копыт, хлюпающих по грязи, которая создавала неопрятный контраст такому чудесному событию.

«Да вот же они! Ах, счастье!» – воскликнула будущая герцогиня.

«Мари!» – закричал из останавливающейся кареты Примский-младший. «Мы через какие-то мгновения будем супругами! Как же ты великолепна, Мари! Мои глаза недостойны видеть эту красоту! Я упал в пещеру Амбото! Моя Мадди!»

«А мои уши недостойны слышать эту сумасбродицу! Где его манеры!» – буркнула Графиня Анна, смотрящая со стороны на шушукающуюся толпу гостей, уже ожидающих внутри церкви и с нетерпением пересыпающихся любезностями в ожидании священного таинства.

«Шшш…» шелестели листья деревьев. «Шшш…»

Мари звонко засмеялась.

Церемония обещалась.

Глава 8

Церковь была полна народу, и оттого не доставала кислорода, утомляя собравшихся гостей страшно. Женщины трясли перед лицами веерами, жаловались на духоту и просились наружу, мужчины же делали вид, что ничего подобного не замечали, и почтительно перешёптывались, когда брачующиеся появились, наконец, на входе и принесли с собою свежего, прохладного воздуха с улицы, на которой жандармы ходили с каретами.

Платья и вееры перестали шуршать, сабли больше не задевали одна за другую. После сильного дождя, сонное солнышко решило-таки заглянуть в церковные ставенки, чтобы разузнать, что творилось внутри. И вот, внутри всё заблистало! Позолоченные иконки и боковые нефы засверкали, мешая хорошо всё видеть, кубки и помосты все засветились и посветлели. Все барельефы и арабески словно бы ожили и принимали непосредственное участие в церемонии, становясь словно бы тоже живыми гостями. Фигуры священников, стоящих уже у аналогия, стали как бы даже приветливее и добрее. Даже ризы их перестали внушать страх, как водится, чего-то королевского.

Мари, когда гордый, пушащийся от удовольствия жених взял её от шафера, взял её под руку, не смогла сдержать слёз. Дамы заохали. Протодьякон, шустрый и молодой, тут же залистал Библию и, перекинувшись с полным, старым, с длинною бородой миловидным теперь для всех священником, затянул молитв.

Гости запели псалмы, кто знал наизусть, кто знал пофразно, но все искренно и качая головами. В моменты таких вот священнодейств, брачества ли, крещения ли, траура, у всякого любая дурь уходила вон, и либо позже не возвращалась, либо ждала за церковными дверями.

Священник, окончив с благословенными молитвами и повернувшись лицом теперь к молодым, приказал им надеть кольца.

Микаэль блеснул глазами.

«Моя», – одними губами сказал он Марии, и она стыдливо опустила взгляд.

И их объявили супругами.

Эту свадьбу праздновали ни много, ни мало пять дней. А сколько народу собралось! Вся знать с округи и забугорная, разом забывшая неприязнь к Микаэлю и его славу сумасшедшего, стеклась ко всем мраморным залам замка отведывать кушанья на помосте, беседовать, знакомиться и плясать котильоны да мазурки. И простому люду дано было где повеселиться – все малые башни и большой зал были отданы для празднования остальным гостям, чинами ниже, а то и вовсе не имеющим иных. В дни эти разве что грачевня пустовала, не вынося непрекращающегося смеха и звуков музыки.

Казалось бы, счастливы были все. Но особенно молодожёны. Даже и на пятый день Мари и Микаэль счастливо перешёптывались за праздничным столом, планируя присоединиться к следующей кадрили. Как вдруг, музыка смолкла. Народ волной от выхода перешёптывался и расступался. В зал празднования, спокойным, размеренным шагом вошёл Виктор Примский.

«Герцог! Виктор Георгиевич!» – послышалось отовсюду.

«Ой, беду ожидайте!» – воскликнула Баронесса Виевина, схватив за руку Александру – белокурую скромную девушку, из своей многочисленной свиты.

«Это же не иначе как Его Светлость. А не отчаливал ли он за границу по каким-то важным делам?» – спросил кто-то из разряженной по случаю толпы.

«Пришёл устроить скандал, стало быть-с!» – кивнул Лорд Лобин, окруженный, как обязательно, кругом своих приближённых и шепчущихся дворян.

«Ах, бедная Мари! Что сейчас будет!» – прошептала ошеломлённая Маркиза Анджелика, ещё сильнее обмахивая себя веером, предчувствуя плохое.

«Он приехал!» – воскликнула Мими, пробираясь ближе к новобрачным.

Но Виктор не выглядел настроенным рушить праздник. Медленно, учтиво кланяясь достопочтенным гостям, он приблизился к столу, за которым сидели Микаэль и его теперь уж супруга, и проговорил:

«Брат, я прошу прощения, что пропустил самую важную часть венчания, но дай же мне поздравить тебя с женою и присоединиться к торжеству. Я рад твоему благополучию и счастливому союзу.» Его голос был прямым и спокойным, тон ровен, как лезвие кинжала, но глаза его почти незаметно сверкнули.

Лицо Микаэля исказилось недоверием. Он заметил, с какой болью Виктор взглянул на мгновение на обеспокоенную Мари, которая ожидала скандала, и, ухмыльнувшись, произнёс, проговаривая каждое слово с надменной удовлетворённостью:

«Добро пожаловать на праздник, брат мой Виктор. Я рад, что ты не уехал в эмоциях, а готов принять решение сердца Мари с достоинством. Я…»

«Прошу Вас, Ваша Светлость!» – воскликнула Мари и вскочила, боясь речей мужа и того, к чему всё это может привести. «Присоединяйтесь к нам! Пейте и ешьте с нами, Вас так не хватало! Где же музыка? Что это за тишина! Продолжайте, дорогие гости! Пляшите и справляйте наше счастье!» Она задыхалась. «Мими! Неси же бокалы!»

Мими, сама с трясущимися руками, опустила её на стул и дала воды.

«Продолжаем, драгоценные наши гости!» – вскричал Микаэль. «Сегодня у меня свадьба! Чего молчит дружка с тостами? Аль мне самому развлекать гостей? Ну, слушайте!

Аккуратно сердце пряно,

Ветер вьётся возле врат,

Я сегодня буду пьяный,

Потому что я женат! Уууух!»

Расслабившиеся гости захохотали, кто-то нервным, кто-то радостным смехом от внезапной, но магически разрядившей атмосферу частушки. Музыканты снова взялись за инструменты, и полилась музыка, звучание которой подстрекал Микаэль, хлопая и подбадривая скромно возвращающихся к танцам собравшихся.

«Мари…» раздалось откуда-то жалобно из глубины зала.

Мари, вернувшись к реальности, ошеломлённо прислушалась. Видя, что Микаэль далеко от неё, она обратилась к присевшему рядом Виктору и внимательно осмотрела его лицо.

«Ваша Светлость, Вы слышали это?»

«Что же?» Он поднял на неё грустные глаза, и Мари смолкла. Ей было невыносимо, что он рядом; она знала, насколько он страдает от её сердечного решения быть с Микаэлем.