Наследник для хозяина города

Меня распирало от злости, рвало на части, на множество маленьких злых Есений. Почему-то хотелось ругаться, швыряться предметами, кричать в голос и требовать выпустить отсюда. Но я же не истеричка какая, просто шалят гормоны. Слышала о подобном, что-то читала в статьях о беременных.

Но всегда думала, что присущее мне хладнокровие убережет от подобных признаков беременности, но оказалось, что существует человек, способный вывести меня из себя за считаные секунды. Мысли постоянно возвращались к Булацкому, к его диктаторским замашкам, к его властному взгляду, к его непонятной осведомленности о моей жизни.

Я терялась в догадках. Потом решила, что муж догадался о моей беременности и проболтался боссу. Возможно, нашел тест, но отчего-то промолчал. А боссу своему сказал? Снова заныло сердце. Где же ты, Андрюша? Что с тобой? Я успокоила себя тем, что, как только получу в руки новенький гаджет, тут же увижу кучу пропущенных от мужа и сразу ему позвоню…

Принесли завтрак, и я перекусила вкуснейшими сырниками, прикончила парочку блинов со сметаной, не отказалась от кружки ароматного черного чая. Кажется, с этой беременностью я рискую стать обжорой. Разомлев от вкусной пищи, я прилегла на постель, поджидая Булацкого.

Он ворвался в комнату без стука. Влетел как фурия, оглядываясь по сторонам. Снова в распахнутой рубашке. Ну что ты будешь делать! Сев на постели, я почувствовала себя крайне неловко. Разлеглась тут, как будто дома, а не в гостях.

– Иди сюда, Есения, – скомандовал Булацкий жестким голосом. Он показался мне злым и каким-то взбаламученным.

– Если вам нужно отдохнуть, я вернусь после работы… – начала я робко.

– Да хватит уже причитать насчет своей жалкой работенки! Ты там уже не работаешь! – грубо оборвал он меня, взмахнув рукой. – Я сказал тебе подойти, – повторил он и упал в кресло. В комнату вбежала служанка с подносом, на котором стояла бутылка какого-то крепкого напитка и бокал из толстого стекла. Булацкий подождал, пока ему нальют, судя по всему, виски, и залпом опрокинул в себя содержимое бокала.

Он что, еще и алкоголик?! Может, поэтому с ним катается врач?

Решив, что лучше побыстрее со всем закончить, я шагнула к нему и остановилась на расстоянии метра, рассматривая вальяжного хищника в кресле. Он неприлично раскинул в стороны ноги, черные брюки обрисовывали мощные бедра. Я сглотнула, поднимая взгляд выше. Заметила на белой рубашке какие-то грязные следы, мазки крови. И нахмурилась.

– Куда вы ездили? – спросила я, решив тоже присоединиться к параду бесцеремонности.

– В порту у меня остались дела. Груз из Тайваня, урок вежливости для твоих сегодняшних знакомых с плохими манерами.

– Что вы с ними сделали?! – ужаснулась я, начиная осознавать, что слова брата находят себе подтверждение. Он реальный, самый настоящий бандит, который устраивает жестокие кровавые разборки.

– Ничего такого, чего они не заслуживали. Скажем, больше они никогда не будут приставать к красивым девушкам. Забудь о них, Есения. У меня к тебе серьезный разговор.

– Забыть?! Вы их покалечили?! – вскричала я, прикрывая рот рукой и рисуя в воображении страшные картины, в которых Булацкий каким-то огромным пистолетом отстреливает кавказцам их мужское достоинство. Боже! Я не чувствовала никакого удовлетворения, никакой благодарности, только острое желание разобраться с Булацким и свалить отсюда поскорее.

Но он, как всегда, не оправдал ожиданий, оказавшись рядом так стремительно, что напугал меня. Подхватил мое готовое упасть от испуга тело, прижал к своему. На меня снова пахнуло этим сбивающим с толку ароматом, но теперь к нему примешивался легкий запах пота, табака, алкоголя и пороха. Казалось бы, от такого сумасшедшего сочетания мне должно было стать противно, нюхательные рецепторы должны были завопить от ужаса, а организм – среагировать приступом тошноты. Вместо этого я ощутила головокружительный спазм внизу живота, неосознанно облизнула пересохшие губы и затаила дыхание, завороженная близостью этого опасного человека.

– Вы меня пугаете, – призналась честно и почему-то шепотом. – Я не просила вас мстить тем людям. Что вы за человек?!

– Ты меня боишься? Зря, – с нежданной лаской в голосе проговорил Булацкий, проводя костяшками пальцем по моей щеке. Бархатистое прикосновение заставило задрожать, как будто он провел по коже лезвием окровавленного ножа. Испачканного кровью своих врагов. –  Я не монстр, каким ты меня видишь, Есения.

– Отпустите, прошу… – взмолилась я, объятия становились слишком настойчивыми, он все теснее прижимался ко мне, и я уже ощущала его крепкое тело, а особенно выпирающий бугор на штанах, всячески отрицая свою острую реакцию на этого мужчину.

– Отпущу. Но не сразу. Выйдешь за меня замуж, родишь наследника, – проговорил он как само собой разумеющееся, и тут я очнулась, как будто выбралась из вязкого болота. Отшатнулась и уперлась руками в грудь Булацкого, замотала головой.

– Но я замужем! И беременна от своего мужа! А вы его где-то прячете!

Я только что догадалась, что все об этом просто кричало. А я так долго складывала дважды два. Он спрятал моего мужа, привез меня сюда, теперь лезет с объятиями, обволакивает своим диким запахом, провоцирует низменные инстинкты!

– Брак будет фиктивным, – продолжал он объяснять. – Ты получишь много денег в итоге. И своего мужа. Живого. Скажи «да».

Слова про деньги я пропустила мимо ушей. Но зацепилась за фразу о муже. Живом муже.

– Вы шантажируете жизнью мужа? Хотите принудить к сексу?! – воскликнула я, ударяя по жесткой груди кулаком. – Да отпустите же меня!

– К сексу? – приподнял он бровь, выпуская меня из объятий и отодвигаясь. Убрал руки в карманы и посмотрел с прищуром. – Вот так сразу я не намеревался, но если ты настаиваешь…

Задохнувшись от возмущения, я жутко покраснела. Он снова поймал меня, снова играется, выводит из себя.

– Нет, милая, я тебе предлагаю законный брак, нормальные отношения, положение в обществе, статус, деньги, благополучие твоих детей, а не то жалкое подобие, в которое превратилась твоя жизнь.

– Что вы знаете о моей жизни?!

– Что? Ну, начнем с твой жалкой работы за копейки. Постоянно недовольный босс, куча сверхурочки, недостойная зарплата. Брат и отец, живущие в халупе. Невозможность даже мечтать об операции, которая вернет брату ноги. И наконец, твой благоверный. Вечно где-то пропадающий, вытирающий об тебя ноги, кормящий байками о красивой жизни. Не так, что ли? Признайся, Есения, ты об этом мечтала в детстве? О такой жизни?

– Да как вы смеете… Перестаньте, – практически хрипела я, чувствуя, что Булацкий провел мне операцию на грудной клетке без наркоза. Зачем так кроваво обнажил всю суть моей жизни? Зачем препарировал ее, не гнушаясь ничем, не стесняясь в выражениях? Откуда он все это знает, в конце концов?

– Вы за мной следили, да? – догадалась я вдруг, прижимая руку к животу. Там было то, что никакого отношения к этому человеку не имеет. Крошечная клеточка, которую почему-то хочет себе присвоить этот ужасный человек. Да по какому праву? Как он смеет?!

– Есения… – начал он, смотря на меня горящими от возбуждения глазами. О, я точно угадала это выражение. Он издевался над словами о сексе, как будто я сама на него напрашивалась, а сам поедал меня взглядом черных бездонных глаз. Но я упрямо противилась этому ненормальному притяжению к чужаку.

– Я не отдам вам своего ребенка, он мой и моего мужа! Зачем вам чужой ребенок? Это же бред! – я срывала голос, а Булацкий нахмурился, снова оказываясь рядом.

– Прекрати истерику, Есения! Я тебе сказал, это вредит ребенку! – встряхнул меня и сжал мое лицо руками, стиснул до боли скулы, приближая свои губы к моим, а потом проговорил чуть ли не по слогам: – Это. Мой. Ребенок.

Глава 6. Есения

Его слова заставили кровь в моих жилах превратиться в лед. И я поняла, что мне предстоит жестокая борьба с этим страшным человеком, заявившим на меня права. На мое тело, жизнь, ребенка.

Но уже сейчас обреченно стонала внутри, придавленная реальностью. Уже сейчас чувствовала, какой он сильный против меня – такой слабой. Я не умела бороться с обстоятельствами, всегда предпочитала подождать и посмотреть, что будет.

К счастью, ничего особенно страшного в моей жизни не происходило, поэтому проблемы рассасывались сами собой. Но когда речь заходила о чем-то действительно серьезном, как перспектива развода или поиск денег на операцию брата, я привычно уползала в раковину и не принимала никаких кардинальных решений. Мне было комфортно сказать слово «невозможно», прикрыться им и ничего не делать.

Ждать, верить обещаниям и надеяться, что кто-то другой найдет способ изменить ситуацию.

Ведь я давно могла потребовать у Андрея ответов, поставить вопрос ребром и заявить ему, что меня не устраивает, что мы живем как соседи, что он не ночует дома и постоянно что-то скрывает. Могла извернуться и найти деньги для брата. Мало ли способов у молодой девушки добыть большие деньги. Продать себя, стать суррогатной матерью, что-то украсть…

Но в итоге я всегда предпочитала молчание, инертность и незыблемость. Как будто боялась всколыхнуть в своей душе призрачное неподвижное озеро с зеркальной гладью воды.

И вот появился человек, который намеревается повернуть мою жизнь на сто восемьдесят градусов, обещает золотые горы и просит взамен лишь притвориться его женой и родить ребенка. Я самая обычной, ничем не примечательная, никогда не соприкасалась с миром богатых и власть имущих, поэтому сейчас смотрела в глаза этого мужчины, который позволил отстраниться и отойти на нужное мне расстояние и помолчать, переварить услышанное.

Обняла себя руками и возрадовалась непогоде за окном. Никто из нас не включил свет, и мрачные тучи за окном нагнали в комнату темень. Булацкий оказался в тени, его пристальный взгляд больше не давил, и я смогла немного собраться с мыслями, самую малость. Перед тем как начать задавать вопросы.

Картинка уже начала складываться в голове. Исчезновение мужа, нападение кавказцев, Булацкий в роли защитника, а еще ранее – ночь в клубе, воспоминания о которой скрылись за плотной завесой забытья. Я же ничего не помнила кроме смутных образов сплетающихся тел, и разум поставил на место любовника мужа, потому что иное просто-напросто не могло прийти в голову.

Но сейчас, когда Булацкий предложил мне отсутствующие кусочки общего пазла, я начала осознавать, что тогда могло случиться что угодно. Этот человек заявляет, что он – отец ребенка, его слова звучат как безапелляционное знание. И он не похож на того, кто будет что-то говорить, не имея стопроцентных доказательств.

Значит, я спала с ним. Или он меня изнасиловал. Я просто обязана выяснить правду! Одну из многих, которые сегодня обрушиваются на мою бедную голову.

Наконец я смогла разлепить губы, выталкивая из себя вопрос:

– Андрей опоил меня, чтобы подложить под вас? Продал мое тело?

Мне хотелось, чтобы голос звучал спокойно, хотелось с достоинством провести этот сложный разговор, но вместо этого я чувствовала подступающие рыдания, внутри все клокотало, ноги подкашивались, а кожа покрылась мелкими бисеринками пота. Дрожа всем телом, я смотрела на Булацкого, готовясь к тому, что он будет потрошить мою душу. В гнетущей тишине до меня доносилось его размеренное дыхание. Его спокойствию можно было только позавидовать.