Вижу дорожку, по которой мы приехали. Потом шикарную машину черного цвета, она медленно подъезжает к воротам, и из них выходят две девочки.
Мгновенно узнаю Лизу.
Она держит за руку… точную свою копию.
Хватаюсь за сердце, боль охватывает всё мое тело целиком, кусаю губы в кровь, отчетливо понимая, кого я вижу. Сестренку Лизы… Я не знаю, как ее зовут. Я в абсолютном неведении, как зовут мою вторую дочь, о которой всегда запрещала себе думать. Которую вижу всего лишь второй раз в жизни.
Но судьба распорядилась так, что сестры нашли друг друга.
– Видите? Видите, как девочки похожи? Я был уверен, что они близняшки! Не отличишь же!
Молчу, я не в силах говорить. Вглядываюсь в экран – там из машины выходит он, человек из моего прошлого. Я сразу же узнаю волевое хмурое лицо, черные волосы, плотно сжатые губы.
Арслан Бакаев, отец моих детей.
Он велит девочкам садиться в машину, оглядывается по сторонам и машет рукой своему охраннику, чтобы тот договорился с постовым.
– Он сказал, что это его дочки, что в лагере им плохо, он их забирает, – оправдывается растерянный постовой. – Я же не знал… Я и подумать не мог… Ну они же явно сестры.
– Вы за это сядете, – угрожает Гена, стискивая мои плечи, – вы ответите за это, я сейчас вызову полицию!
Выворачиваюсь из его захвата и смотрю прямо в глаза:
– Какая полиция, Гена? Ты же знаешь нашу ситуацию…
Он замолкает. Естественно, он знает.
Знает, что полиция грозит мне самой за то, что я сделала. Я не должна была никогда пересечься с Бакаевым. Но он нашел мою девочку и забрал ее. Конечно, он сразу догадался, что это за ребенок.
Его дочь, которую он считал умершей в родах.
Которую я забрала себе.
Глава 2.
Моих сил хватает лишь на то, чтобы упасть на переднее сиденье внедорожника. Стискиваю пальцы до побелевших костяшек и жду, пока Гена сядет за руль и увезет нас из этого места. Он очень дотошный и не оставит ситуацию нерешенной. Меня трясет, не могу вытерпеть ожидание. Жаль, что я так и не научилась водить машину, вождение мне попросту не далось.
Мысленно я уже не здесь, в лагере никто мне не поможет вернуть мою девочку. Плевать, что руководители не понесут наказание, на всё плевать, это неважно…
Мне срочно нужно ехать к Бакаеву в столицу, умолять, убеждать… Я совсем не знаю этого человека. Видела считаные разы. Вообще, во время моей недолгой работы лаборантом в перинатальном центре я наблюдала совсем другие отношения суррогатной матери и родителей, решившихся на этот сложный шаг.
Обычно они регулярно встречаются с той женщиной, которая вынашивает плод, заботятся о ней, полноценно общаются. Но в нашем случае все было совсем не так.
Семь лет назад, Москва, перинатальный центр «Возрождение»
– Как мама, Оксан? – озабоченно спрашивает тетя Валя, сестра отчима, пристроившая меня после медицинского колледжа лаборанткой к себе в перинатальный центр. Короткие темно-рыжие волосы тети Вали красиво вьются вдоль длинного вытянутого лица, такого же как у ее брата. Убери кудри – и получится точная копия отчима. Сходство немного пугает.
Запыхавшись после быстрого бега из больницы досюда, переодеваюсь в белый халат и иду с ней в лабораторию.
– Плохо, теть Валь, необходима пересадка почки, нужны деньги, – со вздохом сообщаю ей о нашем непростом положении. У нее есть деньги, должность позволяет, но у меня и в мыслях нет просить у нее в долг. Сумма слишком велика. Я не поверила своим ушам, когда лечащий врач мамы назвал ее мне украдкой в кабинете.
– Ага, намекнули, что очередь будет годами длиться? – понимающе кивает она. – Знаю, знаю… Всё можно решить быстрее, так? И почка сразу найдется?
– Да, – снова вздыхаю, занявшись привычной рутиной. Боюсь напутать что-то, потому что сложно сосредоточиться. Прокручиваю в голове варианты развития событий. Успокаивающая рука тети Вали на моем плече пугает так, что я резко оборачиваюсь, уронив на пол пробирку. Пустую. К счастью, я не уничтожила ничего важного. Пока убираю крошево из стекла, тетя Валя задумчиво на меня смотрит.
– И что думаешь делать?
– Квартиру продать можно… – неопределенно пожимаю плечами. Больше денег взять негде. Дядя Гена зарабатывает хорошо, но не настолько.
– Удумала тоже! А жить где! С мамкой и Генкой? У тебя должно быть собственное жилье. Жениха нет? – спрашивает зачем-то.
– Нет… – удивленно вскидываю взгляд, не понимая вопроса.
– Недавно у тебя медкомиссия была… со здоровьем все в порядке… – продолжает она бормотать. – А ты никогда не думала стать суррогатной матерью, девочка?
– Что? – чуть не роняю очередную пробирку и бросаю это гиблое дело. Сегодня я пока не в состоянии работать. – Нет, конечно нет. Даже в голову не приходило. Как можно отдать своего ребенка?!
– А так, запросто! – фыркает тетка, внимательно смотря на меня. На мой живот. Берет какие-то документы в руки, просматривает их. – Есть у меня пара одна. Татарская семья, богачи. Несколько протоколов ЭКО делали. Тщетно. Последний раз применили агрессивную схему гормонов, но яичники практически никак не отвечали на стимуляцию. Двадцать зрелых яйцеклеток получили. И что ты думаешь? Тяжелая побочка. Яичники начали расти. Она вдобавок поправилась на десять кило. Депрессия у дамочки. А тут еще это. С мужем всё в порядке, сдал материал, оплодотворили клетки и культивировали эмбрионы, заморозилось только пять… Дамочку в больницу, гиперстимуляция, прокол… В общем, не прижился ни один эмбрион.
Молчит, смотрит на меня пронизывающим взглядом. До меня начинает доходить, чего же хочет тетя Валя.
– Вы предлагаете мне стать суррогатной матерью для этой семьи?
– Предлагаю, Оксана, именно. Ты заработаешь денег, поможешь хорошим людям. Они несколько лет пытаются. Как видишь, ей самой никак, а ты молодая, родишь себе еще деток. Сама видела много раз, с каким трудом суррогатные мамашки с детьми прощались, а потом за новыми детьми приходили. И это не какие-то алкашки, а нормальные женщины. Обстоятельства у всех свои. Тебе маму надо спасать.
– Но я не могу, теть Валь, не смогу отдать своего ребенка… – бормочу несвязно, хлопая глазами.
– А маму хоронить сможешь, зная, что могла спасти?
– Я…
– Только, Оксан, дело будет между нами, слышишь? – подходит ближе и доверительно начинает шептать: – Они оба в отчаянии, но знаешь, что самое страшное? Не получится ничего из ее яйцеклеток. Я уверена. Ко мне вчера ее муж приходил на частный прием, поговорили по душам. Говорит, если не будет ребенка, конец его браку и, по моему личному мнению, психике этой дамочки. Совсем она ку-ку стала после неудач с ЭКО и других проблем со здоровьем.
– Не понимаю, что вы имеете в виду? – со страхом спрашиваю я.
– Он готов на всё, говорит, даже согласен на другую яйцеклетку. Так я вот думаю: твою? Да, знаю-знаю, запрещено, незаконно… Но с документами всё уладим, Оксан, ты не волнуйся насчет этого. Ребенок может родиться еще один, второй, третий, а мама у тебя одна…
***
Встряхиваю головой, вперивая невидящий взгляд в Гену, севшего за руль. Машина трогается с места, а он сует мне в руку какую-то бумажку.
– Выяснил адрес Бакаева. Вбей в навигатор. Едем за Лизой.
Глава 3
– Попробуй поспать, – кивает мне Гена после очередной остановки на заправочной станции, где мы остановились на короткое время. Он стоит, курит, пыхтит своей вонючей сигаретой, а я оглядываю его, стоящего ко мне вполоборота, потираю замерзшие плечи. Я вся продрогла, хотя на улице жара, солнце слепит и ни единого ветерка. Но мне зябко, я вся дрожу и, кажется, даже заболеваю.
Мы добираемся до Москвы уже восемь часов. Домой заехали только за документами, покидали вещи по сумкам, даже не поели, очень спешили. Теперь у меня от голода ноет желудок, но есть не могу. Пробовала – не получается. Я неспособна принимать пищу, беспокойство за дочь совершенно лишило меня сил.