Копия жены по контракту

– Странно, – бормочу, но благоразумно решаю не озвучивать свои мысли. Прикусив губу, нервно тереблю блестящую ткань платья. Она тихо-тихо шелестит, и лишь этот звук проносится между нами в звенящей тишине дома.

– Что «странно»?

– Да нет, ничего.

– Говори, что ты подумала, – стискивает зубы Басманов, выражая всем своим видом, что я испытываю его терпение.

– Вы не похожи на человека, который разрешил бы жене в таком виде предстать перед гостями. Платье слишком прозрачное и открытое.

– Кто сказал, что я разрешил? – вздергивает он бровь и подставляет мне локоть.

Я в недоумении на него смотрю. Мы будем по холлу туда-сюда прохаживаться или что?

– Что вы задумали?

– Ты поедешь со мной на одно мероприятие. В качестве моей жены, конечно же. Я удостоверился, что ты весьма похожа на нее. Роксолана ни с кем не была близка, поэтому ты с легкостью заменишь ее. Будешь ходить за мной и пить шампанское.

– Подождите. Мы так не договаривались! – начинаю я спорить, поверженная в шоковое состояние. – Я не одевалась для выхода! Я никуда не собираюсь! Это платье максимум для сцены или для… для… – всплеснув руками, я жутко краснею от собственных мыслей. – Для уединенного романтического ужина. Вы же сами сказали, что запрещали жене в нем выходить!

– Кончай верещать, – резко и спокойно обрывает он мои возражения, – я заплачу тебе по привычной таксе. Ты выполнишь свою работу. И да, ты права, я запретил Лане выходить в свет в этом платье. Но мы посмотрим, что будет, когда она в нем появится. Когда ты в нем появишься.

– Я не хочу, не буду, не поеду! – начинаю артачиться, словно ребенок, готовая рыдать, топать ногами и верещать. Ведь он так не любит, когда я повышаю голос! Может, в конце концов, выкинет из дома за профнепригодность!

– Послушай меня, ты, пигалица, – цедит сквозь зубы, ловя меня за запястье твердой рукой и дергая на себя. Я падаю на него с этой чертовой лестницы, ахая и находя нежеланную опору в мужских крепких плечах. Наклоняет меня назад, надвигается сверху, как жуткий черный смерч. – Еще раз заверещишь, вырву твой болтливый язык! Поняла? Отвечай, ты поняла?!

Глаза сверкают, на меня дышит адское пекло, и я дрожащей массой повисаю в руках этого страшного человека. Мотаю головой сначала в отрицании, а потом, спохватившись, соглашаюсь с требованием.

– Один раз, поеду один раз, – выдавливаю из себя.

– Поедешь столько раз, сколько я скажу, сколько мне понадобится, – рычит он мне в рот, опаляя горячим дыханием кожу. По телу жалящими осиными укусами пробегает дрожь, меня охватывает непонятное волнение, и в точках нашего соприкосновения жжется.

– У меня свои планы, отпустите! – решаюсь на движение назад и приветствую свободу, стоя напротив мужчины и жадно ловя такой нужный кислород ртом.

– И какие же планы у тебя, девочка? – милостиво дает мне разрешение Басманов, изучая меня с ног до головы.

– Завтра я собиралась поехать в посольство за американской визой, а потом мы с подругой собирались уехать в Штаты.

– Интере-е-есно, – тянет он слова с совершенно противоположным сказанному значением. Руки скрещены на груди, в глазах – тонна скептицизма. Конечно, ему, как всем взрослым, так смешны мои мечты. Никто нас с Сашкой не понимает. А если озвучить наши планы Басманову, он и вовсе рассмеется. Но лучше он узнает от меня, чем раскопает сведения, вытряхивая душу из всех моих знакомых и родных, которые в курсе ситуации.

– Мы хотим поступить в танцевальную труппу или стать актрисами, – выкладываю как на духу, хмуро изучая мраморный пол.

– Почему в Америке? Почему не здесь?

– Здесь мы не поступили на театральный и не уверены, что поступим снова, мы с подругой не хотим терять время.

– Кажется, вы с ней катаетесь на розовых единорогах и скачете по радуге, – изгаляется бандит, а мне так больно от насмешки над нашей мечтой.

Скрепя сердце пытаюсь донести свою позицию:

– Всё не так уж и мифически, как вам кажется. Одна наша знакомая уехала в прошлом году в Америку и крутилась на площадке одного популярного сериала про танцевальную труппу, танцевала сначала в массовке, а потом привлекла внимание продюсеров и снялась в нескольких эпизодах. В следующем сезоне сериала она будет играть одну из главных ролей. Мы тоже хотим попробовать, вдруг повезет… – обрываю сама себя, поняв, что обнажила душу.

Так не вовремя, не перед тем человеком. Выставив себя наивной мечтательной дурочкой. Он не поймет, ни за что не поймет.

Глава 6

– Когда ты подрастешь, – медленно выговаривает Басманов, – то поймешь, что гораздо лучше синица в руке, чем журавль в небе. «Вдруг повезет», «возможно», «попробовать»… Ты что, с луны свалилась? Никто тебе за красивые глаза ничего не даст, придется попотеть, или заплатить бабла, или воспользоваться протекцией. Твоя подружка насосала себе роль, а теперь кичится и рассказывает вам байки. Точно такие же, как все эти актеришки, которые кормят публику рассказами, как подавали еду или покупали одежду, а нужный человек заметил их смазливую мордашку и сделал звездой. Ты серьезно веришь во всю эту брехню?

Кровь приливает к лицу, и я сжимаю кулаки.

– Я не просила вас лезть в мою жизнь. Не просила смеяться над моими мечтами. Пусть глупые – но они мои.

– Да пожалуйста, надейся, мне-то что? – бандит как будто стряхивает с себя ненужную шелуху, дергая головой и смотря на часы. – Я лишь о том, – постукивает по циферблату, – что ты можешь заработать денег, выполняя услуги для меня. А потом вали куда хочешь, я держать не буду.

Киваю и с облегчением вырываюсь наружу из темного мрачного дома Чудовища, загружая свое трепещущее тело в красивую красную машину с дверями, которые открываются наверх. Черт знает как она называется, я такие только в кино видела…

Не успеваю оглядеться, как Рамиль оказывается за рулем. Сильные руки ложатся на кожаную обивку, снова сверкают кольца – печатка и обручальное. Вспоминаю о его жене и медленно, толчками, выпускаю воздух из легких.

Я – она. Я – Роксолана.

– Что это будет за мероприятие? Куда мы поедем? Будут ли там знакомые Роксоланы, которые могут тесно ее знать?

Заваливаю Рамиля вопросами, отбросив всяческое стеснение, мне во что бы то ни стало нужно выяснить, куда мы отправляемся.

– Ты мне скажи. Кажется, ты мою жену знала лучше меня, – Басманов выкручивает руль, ведя машину в неизвестном направлении.

За нами следует кортеж черных машин, за окном проносятся огни ночного города, а я вжимаюсь в спинку пассажирского кресла.

– Не преувеличивайте. Она просто мой наниматель. Ваша жена довольно-таки закрытый человек.

– Кстати, об этом, – он оглядывает мое лицо, внушая четкое ощущение страха. – У тебя слишком живая мимика. Каждая эмоция отражается на лице, каждая мысль. Тебя с легкостью можно прочитать. Так быть не должно. Моя жена на публике – звезда, дива. Это предполагает соответствующее поведение. Перестань дергаться и успокойся.

– Я не дергаюсь! И умею владеть собой! Ни разу не было никаких нареканий! – вспыхиваю я как спичка, мгновенно подтверждая слова мужчины.

Он приподнимает бровь, молчаливо давая мне осознать свою правоту.

– Ты должна была холодно на меня посмотреть, а не верещать как резаная. Твой визгливый голос утомляет.

Он снова вздыхает и прикрывает веки, как будто дико устал. От меня. Он устал от моего поведения, я слишком активная и порывистая. Знаю.

Мое самообладание трескается, как хрупкая яичная скорлупа. От его несправедливых оскорблений. От холодности его тона.

И главное – от его присутствия, которое рождает во мне совершенно нежелательные эмоции.

Каждая минута рядом с Басмановым отдаляет меня от прежней жизни. Неминуемо. Окончательно и бесповоротно. Я всеми фибрами души это чувствую, как чертов экстрасенс.

Выдыхаю, беру краткую паузу, чтобы собраться с духом.

Горделиво и пафосно вскидываю подбородок и мысленно сверлю аккуратную маленькую дырку во лбу Басманова. Контрольный выстрел в висок – мой холодный взгляд, которому позавидовал бы айсберг.