Мир из прорех. Новые правила

– Со мной все хорошо, Анатолий Евгеньевич. Я вернулся. Простите, что заставил волноваться, но…

– Хватит на воздухе болтать, – буркнула Кая. – Холодает! Артем, помоги мне… Да заберем мы твои книги, никуда они не денутся…

Когда Кая и Артем уложили дедушку в кровать, он весь дрожал. Кая бережно укутала его всеми одеялами и пледами, хорошенько подоткнула их под ноги. Теперь она досадовала на себя за то, что слишком много говорила с Артемом. Сделав глубокий вдох, она попыталась успокоиться.

– Артем, сделай чаю. Дедушке надо согреться. Я схожу за рюкзаком.

Выйдя из дома, она подтащила рюкзак поближе к порогу, чтобы он не бросался в глаза и, поколебавшись, быстро скользнула в сторону лазарета, срезая путь дворами.

Кая как раз гадала, успеет ли добежать до лазарета и вернуться обратно, чтобы дедушка не заметил ее отсутствия, когда увидела Фатиму, сидевшую на скамейке под старой яблоней у одного из домов. Кая ни на мгновение не усомнилась в том, кого именно видит: грива черных волос выдавала жену Влада даже издалека.

Плечи Фатимы вздрагивали и, подкравшись поближе, Кая поняла, что она плачет. Влада рядом видно не было, и Кая решилась:

– Эй… Привет!

Фатима подняла на Каю раскрасневшиеся глаза, шмыгнула носом:

– Чего тебе?

Дедушка говорил, что попытки смотреть им в глаза люди часто воспринимают как вызов, поэтому опустила взгляд и попыталась говорить мягко – как говорила бы с перепуганной лошадью или злой собакой:

– Я хотела про Андрея узнать. И принести соболезнования. Мы все переживаем…

– Не твое дело, – буркнула Фатима. Кажется, она обрадовалась, что нашелся кто-то, на ком можно сорваться. – Ты кто ему, чтобы выспрашивать?

Кая с удовлетворением отметила, что слова Фатимы не задели ее – скользнули по периферии сознания и слуха, не оставив следа:

– Ты права. Прости. Я просто беспокоюсь. Скажи, он выживет? Пожалуйста, – Кая произнесла это последнее слово со строго выверенной пропорцией покорности и просительности; сгорбилась, свела плечи… И случилось чудо.

– Мы не знаем, – Фатима всхлипнула, как будто добрые слова открыли шлюз долго сдерживаемым чувствам. – Глеб ничего не говорит. Там с ним Влад сидит, а меня… не пустил! – голос Фатимы дрогнул, и она разревелась, отчаянно, как обиженный ребенок.

Кая растерялась. Утешать плачущих людей не было ее коньком, но она неловко похлопала Фатиму по обтянутому тканью в цветочек плечу и пробормотала:

– Ну, ну… Все будет хорошо. Он сильный. Глеб – отличный до… Лекарь. Он все сделает как надо.

– Угу, – Фатима отерла глаза рукавом, и ткань окрасилась чем-то темным – Кая с изумлением поняла, что ее длинные, как у лошади, ресницы были чем-то накрашены.

– Зайди потом к Владу, – вдруг добавила Фатима, поднимаясь со скамейки. Она явно уже сожалела о своей минутной слабости. – Лучше завтра пораньше. Он говорил… в лазарете, чтобы ты зашла. Давал распоряжения на завтра и сказал.

Даже у постели серьезно раненного сына Влад продолжал раздавать указания. Кае не нравился Влад, но сейчас она невольно почувствовала к нему уважение.

Глава 6

Артем

– Тебя трясет, – Анатолий Евгеньевич с опаской покосился на котелок с кипятком. – Поставь-ка это на пол, Тема. И налей себе чаю.

– Это для вас…

– Тут на двоих хватит.

– Я потом занесу…

Анатолий Евгеньевич раздраженно хмыкнул:

– Да ради Бога, парень… Просто налей чаю. Только отодвинься подальше от меня, ладно?

Артем слабо улыбнулся; звякнули жестяные чашки. Чай и вправду помог – тем, что пришлось сосредоточиться, чтобы не облиться кипятком.

Анатолий Евгеньевич фыркнул, когда Артем предложил напоить его с ложки:

– Что-то мне подсказывает, что держать чашку самому для меня сейчас будет безопаснее, – он улыбнулся, но Артем не ответил на улыбку.

Дедушка Каи посерьезнел:

– Ладно, вижу, дело плохо… Что там случилось, Тема? Почему вы задержались?

Артем опустил глаза, рассеянно провел пальцем по неровной доске пола:

– Я почему-то думал, что если нам и грозит что-то, то это, ну, вы понимаете… Они. Не был готов к тому, что это окажутся люди.

Скрипнула дверь: в комнату скользнула Кая, облокотилась на дверной косяк. Артем поймал себя на том, что сверлит взглядом ее яркую, рыжую косу, небрежно переброшенную на грудь, с трудом отвел глаза: этот огненный цвет притягивал взгляд, как пламя.

К счастью, Кая, кажется, не обратила на него внимания.

Анатолий Евгеньевич молчал, и Артем понял, что придется продолжить:

– Ну… Когда мы приехали, то увидели, что ворота открыты. Я подумал, что это случайность, потому что там была такая ржавая цепь, она могла просто рассыпаться от времени. Черт, теперь мне кажется, что там вообще не было цепи! – Артем ударил кулаком по полу и скривился от боли; Кая дернулась от неожиданности.

– Помяни мое слово, – сказал Анатолий Евгеньевич, подув на чай, – если ты сейчас начнешь вспоминать – была цепь, не была, ты такого себе напридумываешь… Ничего хорошего из этого не выйдет. Что сделано, то сделано.

– А что ты сделал? – Кая сделала шаг к кровати. – Макс сказал, что ты виноват. О чем он говорил?

– Кая…

– Что, дедушка? Я просто спрашиваю.

– Нет, все в порядке, – Артем чувствовал каждый удар сердца, гулкий, отдающийся болью в груди удар. – Макс считает, я виноват в том, что отдал рюкзак Андрею.

– Макс – идиот, – в голосе Каи Артему послышалось изрядное облегчение. Кажется, она обрадовалась, поняв, что на самом деле он не виноват.

– Резковато, но суть передает, – вставил ее дедушка.

– Любому ясно, – продолжила Кая, – что с рюкзаком ты просто обуза.

– Кая! – Анатолий Евгеньевич укоризненно покачал головой.

– Да нет, она права, – сказал Артем и впервые почувствовал, что слово «обуза», которое он слышал часто, не вызывает привычного чувства острой обиды. Может, он слишком сильно устал, чтобы что-то чувствовать.