Искра, погружайся! В плену Янтаря

– Мел, ты просто не знаешь, что делает твой отец. Что вообще делает правящий круг… Ты бы никогда не узнала, потому что…

– Хватит, Маркус, – Прервал его Патрик. – Мелани. Я знаю, что тебе сейчас тяжело… и это только начало… есть много вещей, которых ты не знаешь, и которые, возможно ранят тебя. Но поверь, мы делаем это для твоего блага, и блага всех живущих на нашей земле. Мы пытаемся остановить зло, которое делает… Рош. Ты уже знаешь кое-что о том, что творят в Провиданс, но это лишь верхушка айсберга. Маркус и Урсула – дети моего друга Руфуса, с которым мы работали в Кузне. Он был хорошим человеком, отдавшим жизнь за благое дело, – Патрик вздохнул. – Которое мы продолжаем сейчас, и будем продолжать до тех пор, пока не победим, либо не погибнем.

Разговор прервал Клауд.

– Это все очень интригующе, но Патрик, давай я сначала завершу погружение. А потом можешь говорить ей все, что считаешь нужным.

– Клауд, друг, опомнись, – обратился к нему Маркус. – Дружище, ты можешь прямо сейчас отказаться от этого. Я прошу тебя. Это же Кузня… кто знает, что тебя там ждёт. И ты совсем недавно погружался, и трёх месяцев не прошло… кто знает, как поведёт себя твой организм на очередное вмешательство…

Клауд, даже не взглянув на друга, зашёл в стеклянную комнату, разделся до штанов и разулся, оставшись босиком на полу.

– С кем я разговариваю… – Маркус обречённо выдохнул, но зашёл за ним в комнату, подойдя к столу с кучей всяких колбочек, он набрал в шприц какую-то мутную жидкость из ампулы, затем позвал Великого марла.

– Господин Патрик, подойдите, пожалуйста, мне цвет не очень нравится…

Патрик зашёл к ним в комнату, и повертев шприц с лекарством, начал ему что-то объяснять.

В комнате остались мы с Камиллой. Если обычно она была просто ко мне пренебрежительна, то сейчас от неё исходили волны ненависти. Ну, и как свойственно её натуре, она не выдержала и подошла ко мне с разборками.

Я думала, что она будет говорить о том, что я её подставила своим побегом… но то что она сказала, было откровенно говоря шокирующим.

– У вас с ним что-то было?

– Не поняла. С кем? О что ты вообще? – что она несёт?

– Не придуривайся, с Клаудом, с кем ещё?!

Я впала в ступор.

– У нас ничего не…

– Не ври мне! А почему тогда он… – она прервалась, и посмотрела на меня самым злобным выражением лица, на который была способна. – Я не ожидала такого от тебя! Ты же знала, как я к нему отношусь! – она фыркнула и отошла от меня на своё прежнее место, скрестив руки на груди.

Я конечно имела к Клауду какие-то чувства, но я никогда не говорила об этом ни ему, ни ей. Я не понимала её, и причину её претензий, как и вообще все то, что творилось вокруг. От раздумий меня оторвал Патрик, вернувшийся в комнату. Он подошёл к приборной панели и сказал в микрофон, который усиливал звук в стеклянной комнате.

– Маркус, ставь инъекцию, – Патрик запнулся на следующих словах. – Клауд, сынок, будь сильным! – голос его дрожал.

Что происходит?

Я смотрела, как Маркус сделал Клауду укол в вену. Клауд пошёл в сторону кресла, но затем остановился и вышел к нам.

– Патрик… – он немного помолчал, затем впервые за все время посмотрел на меня, и вновь перевёл взгляд на Патрика – Уведи её отсюда, – потом развернулся, и перед тем как закрыть за собой дверь, не разворачиваясь, сказал, – Не хочу, чтоб она смотрела.

Не смотрела на что?

Патрик кротко кивнул, а Камилла просто прожгла меня взглядом.

Великий марл подошёл, взял меня под локоть и повёл на верх, сказав напоследок:

– Камилла, Маркус теперь полностью обучен, и знает, что делать, он все проконтролирует. Выполняй все его указания.

Когда мы снова оказались наверху, Патрик провёл меня в зал, усадил в кресло и поставил чайник.

Я негодовала. Что происходит? Сэм… Урсула лгала все это время, притворялась моей подругой? Но я действительно любила её, как она могла… А Маркус? А Камилла? Что она несла? Что я ей сделала? С чего она решила, что у нас с Клаудом…Что вообще за бред? Что это за лаборатория? Что за ерунда происходит?? Как всегда, миллионы новых вопросов без ответов…

Мои мысли прервал крик. У меня потемнело в глазах.

– Это же… это Клауд, что с ним?! Почему он кричит?! – волна дикого волнения охватила меня, я подскочила, намереваясь побежать в низ. – Что вы делаете с ним?

Но Патрик рывком подскочил ко мне, хватая за локоть.

– Стой… не иди. Ты слышала, он сам попросил тебя уйти. Не бойся, Мелани, он сильный… справится… ему не в первой, – голос Патрика был жёстким, но я уловила в нём едва заметную дрожь.. – Мы с ним ничего не делали, это… – из подвала снова раздался жуткий вопль. Душераздирающий, рвущий все моё нутро. Я умоляюще посмотрела на Патрика, он тоже сморщился, но все равно покачал в отрицании головой. – Это сделал с ним… твой отец, присядь, милая. Разговор нам предстоит долгий…

Глава 23. Я – человек

КЛАУД ДЮБОН

Я решил категорически избегать девчонку. У меня намечалось погружение, важное задание. Девчонка меня отвлекала. Но, если быть честным с самим собой, то по большей степени, я не хотел видеть ненависть в её глазах, после своего отвратительного поступка. Я приставил к ней своего курсанта, который отчитывался мне обо всем, вплоть до того, во что она был одета.

Мне не нравилась моя одержимость ей. Она разрушала мою внутреннюю дисциплину, нарушала мой покой, мешала трезво мыслить… И это крайне, просто катастрофически мешало держать в узде моё нутро. Да, блокаторы, которые я вынужден делать ежедневно очень хорошо подавляли моего зверя. Конечно, говоря о звере, я выражался образно … я никакой не оборотень или ещё какая-то сказочная тварь… Но так мне удобнее всего называть своё внутреннее состояние, когда я свободен от воздействия блокаторов. Слово сверхчеловек, суперсолдат было бы куда более уместным, но это слишком пафосно для меня. Хотя… если углубляться в химию… звериное во мне все-таки кое-что есть…

И я такой не один…

Сила, реакция, ловкость, выносливость, слух, регенерация… любые физические данные, развиты в десять раз сильнее, чем у обычного человека. Но тут есть и обратная сторона медали, у нас неимоверное количество энергии, которую нужно всегда куда-то девать, и вспыльчивость… особенно сложно приходилось с сильными эмоциями – гнев, ненависть, страсть, все кроме страха, нам его убирали при корректировке. Все это – крайне мешало в повседневной жизни.

Ну, вообще, я не должен иметь повседневную жизнь, но в этом мне помог и продолжает помогать Патрик. Он разработал специально для меня блокаторы, которые подавляют инстинкты, что крайне упрощало мою жизнь среди социума.

__________________

Сразу после миссии по тёмной лошадке, я перестал колоть ампулы блокаторов, что было первым циклом погружения, а циклов было всего три.

Погружение – это выход в моё естественное состояние, без воздействия на организм блокаторов.

Первый этап – подготовительный, это девять дней без инъекций, за это время все остатки блокаторов выходили из организма естественным путём. Мои эмоции уже не были так притуплены, как при воздействии лекарств. В эти дни у меня часто бывала ломка.

Потом шёл второй этап – стабилизирующий, мне искусственно дочищали организм, во мне просыпались животные инстинкты, которые до этого успешно сдерживал блокатор, в составе которого, что немаловажно, одним из ингредиентов входил синтетический адреналин, гормон страха. И именно он, в первую очередь позволял мне жить нормальной жизнью.

Только страх отвечает за выживание человека… в общем, я вновь становился агрессивным, яростным, импульсивным, вспыльчивым и полностью бесстрашным.

В заключении шёл третий, заключительный цикл, когда нужно было быстро восстановить мои естественные физические данные – что было, до потери сознания больно. К счастью, раз после второго этапа у меня уже практически не оставалось страха, то шёл я на это крайне спокойно.

А вот возвращение в моё "подавленное" состояние, или "выход из погружения" – осуществлялся на много легче, мои ампулы вводились в тройной дозировке, несколько дней и все.

__________________

Все время от начала второго цикла я всегда проводил на базе, которая была построена именно для этой цели.

И в этот злосчастный раз… на втором цикле, я жутко, до боли хотел увидеть девчонку. Но меня никто никуда конечно не выпускал, мои эмоции с каждым днём цикла становились все более яркими, и к концу, я просто сходил с ума. Я хотел увидеть её, так, что меня скручивало, как какого-то наркомана.