Давай начнем с развода!

Оставив недополучившуюся няню в полном недоумении, парень скрылся с кухни. И это с этими детьми не могла справиться ни одна няня? Мне кажется, пора позвонить моей тетушке. Что-то мы вроде как где-то недопоняли друг друга…

Глава 6

Мои восемнадцать лет. Сейчас с тоской вспоминаю те времена. Я еще совсем молоденькая, стройная, что немаловажно и естественно свежая и красивая. Я говорю не о гигиене, когда упоминаю свежесть, а о некой нетронутости, наивности человека, который только вчера распрощался с детством, но еще не успел распрощаться со своими мечтами и грезами.

Конечно же, я, как и другие девочки, мечтала о принце, да пусть хоть и без коня. Но честном, желательно красивом, обязательно благородном, заботливом, сильном, который никогда не ударит свою любимую, не обидит и не предаст, побежав за первой попавшейся юбкой.

Мечтала, потому что не хотела повторить судьбу своей мамочки, которая погибла ровно через три года после того, как мне исполнилось восемнадцать. Сейчас бы ей было пятьдесят три года.

Виолочка, мою мамочку звали Виола Юлиановна Киселева. Мама всю жизнь посвятила благороднейшей профессии повара, кормила людей. Моя склонность к готовке сто процентов от нее. Как и склонность находить неправильных мужчин. Мамочка покончила с собой, когда застала отца на своей кровати. Вместе с голой любовницей. Что ж. Эта участь не миновала ни маму, ни мою тетушку, ни меня саму. В первом случае, мамочка пожертвовала собой, тетя пожертвовала мужем и двумя налетчиками, а я просто предпочла сбежать в поисках лучшей жизни.

После завтрака накинула на плечи пальто и вышла во двор. Хозяин дома не дал мне указаний, мальчика на занятия повез шофер, Любочку увез папа. Так что, мне пока ничего не оставалось, только ждать. Тете сейчас бесполезно звонить – раньше вечера она трубку не возьмет. По времени у них сейчас тоже занятия, а потом обед и просмотр любимого сериала. Официально в колонии один режим, а неофициально, для особенных персон – совсем другой. А тетя у меня, не смотря на все свои особые привилегии, старается и на работу ходить, и для досуга время находить. Иначе, говорит, со скуки с ума можно сойти.

Перед домом была разбита клумба, которая сейчас безнадежно замерзла. Зима все же приближается. Но привлекли мое внимание не замерзшие растения, а статуя в центре этой самой клумбы. Статуя, изображавшая девушку или женщину, издалека мне пока не удалось ее рассмотреть более детально, поэтому, решила воспользоваться случаем и взглянуть на это чудо поближе.

Фигура была выполнена из белого камня и теперь, посреди замерзшего двора смотрелась, словно памятник снежной королеве. Естественно, девушка была очень стройной. Приблизившись к статуе со спины, я была уверена, что обойдя ее, увижу прекрасное личико. Скорее всего, медведь решил так запечатлеть образ сбежавшей жены. Или просто девушки, если скульптура была куплена готовой. Но, только заглянув, наконец, изваянию в лицо, я в буквальном смысле от удивления застыла с открытым ртом!

– Красивая, правда? – раздался осипший мужской голос у меня за спиной.

От испуга и неожиданности даже подпрыгнула на месте. Быстро оглянулась и увидела высокого и очень худого старичка в шапке-ушанке и с метлой в руках. Не смотря на холод на улице, на незнакомце была всего лишь теплая, вязаная кофта, вполне себе модные джинсы и высокие ботинки. Может быть, он и не был старичком, но седые волосы, торчавшие из-под шапки, и белая борода, полностью закрывавшая его шею, создавали такое впечатление.

– Правда, – ответила автоматически.

– Меня Савелием Алексеевичем зовут, – усмехнулся дед. – Садовник я у Мишки. У Михаила Максимовича. А ты, поди, нянька новая?

– Да, здравствуйте, очень приятно! – выдавила дружелюбную улыбку. И не сразу поняла, почему старичок продолжает молча смотреть на меня. – Леся. Леся Прохоровна, – все же угадав его мысли, поспешила назвать свое имя.

– Угу, – теперь Савелий Алексеевич удовлетворенно кивнул и, пожевав губами, частично прикрытыми белыми усами, снова вернулся к статуе, – знаешь, кто это?

– Нет, – не думая, мотнула головой.

– Максима Михайловича возлюбленная. Мишка специально для отца установил. Но только тот редко здесь бывает, наездами. Все по Европам больше.

Не перебивала садовника, а сама превратилась в слух, ведь он уже не обращал на меня внимания, а как будто говорил сам с собой, рассказывая явно привычную для себя историю. Как будто он больше сейчас разговаривал с этим белоснежным изваянием, а не с живым человеком, стоявшим рядом с ним.

– Эх, что отец, что сын. Все в любови неудачные. Эта, – кивнул садовник на статую, – Макса отвергла, всю жизнь посвятила мужу проклятущему, а он ей потом изменил. А она тогось, ага… Утопилась, кажется. Говорят, дочь у нее осталась. Говорят, может даже от Макса нашего. Но… это только слухи, – Савелий Алексеевич снял свою шапку-ушанку и с чувством приложил ее к груди, как будто бы на могиле стоял. – Он так и не оправился. Все дома не появляется, так только, раз в год приезжает, внуков повидать, да сына навестить, а потом опять, чемоданы соберет, повара нашего погоняет для острастки, и в путь. Ох, неприкаянная его душа. И Мишка такой же. Жена сбежала. Не смогла в нелюбви жить. Только что, детей ему родила, и все равно сбежала. Теперь через суды денег требует. Во как, из поколения в поколение проклятье мужицкое переходит!

Мне почудилось, что я застыла на месте. И вроде бы даже не от холода, а от того, что только секунду назад услышала. И никак не смогла уместить в своей голове.

– Ты, дочка, – вдруг смягчился голос старика, при этом, он так и остался смотреть на статую, – осторожнее с детками. Вижу, баба ты хорошая. Забота им нужна. Любочке-малышке и Матвею. Парень, хоть и выглядит взрослым, дите еще неразумное. И матери у него никогда не было толком. Хватит им уже нянек менять. А если что, мы с японцем тебе поможем. И Семена заставим. Ты не смотри, что он все на богатства хозяйские зарится, он-то парень добрый, и тоже за деток кому хошь глотку перегрызет. И на Мишку не обижайся. Резковат он бывает, так-то ничего. Тоже все о своей думает. Той, которая даже смотреть на него не стала. Ага, весь в отца. Но, это уже не наши заботы, – старик вздохнул и водрузил свою шапку на место. – Мы с тобой должны домом заниматься и детишками. И не совать свои носы, куды не следует. Иди, Леся Прохоровна, иди, дочка. Не подведи Мишеньку. А будешь хорошо работать, знай. Я в твою комнату даже зимой лютой буду приносить самые красивые и свежие цветы. Из своего личного зимнего сада.

Завершив красноречивую речь, садовник еще раз поправил шапку у себя на голове и, развернувшись ко мне сгорбленной спиной, неспешно замахал метлой по и без того чистой дорожке.

Я же не могла отвести глаз от той самой статуи. Красивое изваяние. И история… И мне бы было все равно, можно было бы погрустить и проникнуться скорбной сказкой о хозяевах этого дома. Если бы не одна маленькая деталь…

Лицо этой статуи. Это лицо… Именно это его задумчивое выражение, было запечатлено на фотографии, что осталась висеть в родительской спальне, в доме, который я оставила пустовать в своем родном селе. На том портрете моей маме было чуть за двадцать.

И сделан он был незадолго до того, как я появилась на свет!

Нет, ну… очень может быть, мне это мерещится. Может быть, конечно, я сошла с ума… И ничего такого в жизни моей мамочки не случалось, ничего подобного тому, о чем только что рассказал добрый садовник.

Но почему же тогда, я сейчас стою и смотрю на нее? И вижу не статую, обычную статую, установленную посередине небольшой клумбы в богатом доме. А вижу свою маму?

Мою маму, Виолу Юлиановну Киселеву…

Глава 7

Вернувшись с «познавательной» прогулки по двору, я все еще была предоставлена сама себе. Снова отослала тете сообщение и, не получив ответа, хотела было уже отправиться на экскурсию по дому, как вдруг услышала, что к особняку подъехал автомобиль. Поспешила к окну. Интересно, отчего мое сердце так сильно вырывается из груди? Чего я так сильно испугалась? Ненормального хозяина и моего теперь вроде как работодателя? И испугалась ли…

По глупости выглянула из-за занавески и мгновенно была замечена медведем, который как раз в этот самый момент выходил из своего автомобиля и, как назло посмотрел наверх. Ровнехонько мне в глаза. А сразу за первой глупостью, совершила вторую – резко отошла от окна.

– Ч-черт! Какого… – ругнулась сама на себя, и зачем-то зажала свой рот рукой.

Ну, вот! Еще и покраснела вся. Стыдно-то как! Как будто стояла и ждала его весь день с работы. Какого лешего?! Что теперь он подумает? Что после его шутки, глупая толстуха влюбилась в красавчика без памяти? Еще не хватало, развлекать его такими оплошностями со своей стороны! Однако, поздно уже думать, как оправдаться. Смотрела и смотрела! И что тут такого? Сижу без работы, не знаю, чем себя занять, что здесь необычного?! И вообще, надо спуститься вниз, а не отсиживаться здесь, и спросить, могу ли я приступать к своим обязанностям. Что я за няня такая?!

Решительно развернулась, подошла к двери и только взялась за ручку, как она сама поползла вниз – со стороны коридора кто-то пытался попасть ко мне. А через мгновение, я узнала, кто это был! Потому что неаккуратный медведь, чуть было не сшиб этой самой дверью меня с ног!

Слава богу, вовремя успела сделать шаг назад, и снова получилось так, будто бы я его встречаю. Не смотря ни на что, мрачного хозяина дома это нисколько не смутило, он мельком бросил на меня взгляд и решительно прошел вглубь моей спальни.

И мне опять стало не по себе, оттого, как мгновенно помещение наполнилось ароматом его мужского одеколона, оттого, как он резко развернулся ко мне и, сложив огромные руки на груди, тяжело посмотрел на меня. Как будто бы я у него как минимум миллион с утра украла. Да что такое-то, а?! Чем таким я ему насолила?!

– Весь день здесь просидела? – прогремел его голос в тишине и окончательно лишил меня какого-либо желания разговаривать. Но я все же взяла себя в руки и выдавила приглушенно:

– Я ждала, когда дети вернутся домой. Это же моя работа. Теперь…

Ненормальный, стоявший секунду назад передо мной, опять оскалился, а затем очень грубо огрызнулся:

– Это не твои дети!

И не дав мне переварить свое сумасшедшее заявление, в одно мгновение сорвался с места, подлетел ко мне, сгреб в охапку и прорычал где-то над моей головой:

– Но могли бы быть твоими!

– Михаил Максимович! – ударила этого полоумного обеими руками в ту самую твердокаменную грудь. – Прекратите шутить! Я сюда… – изо всех сил попыталась от него отстраниться, но не тут-то было. – Я сюда работать приехала!

– Работать? Серьезно? Может быть, пора уже сказать правду? – что-то изменилось в его голосе, что-то, что заставило меня остановиться и поднять глаза на своего начальника.

– Я сказала правду! Что еще вы от меня хотите?!

– Зачем ты на самом деле приехала сюда? Спустя столько лет?! – получила в ответ резкое.

– Послушайте, Михаил Максимович, мне кажется, мы с вами не так друг друга поняли, – эти слова говорила куда-то ему в шею, потому что долго не выдержала взгляд медведя, и опустила глаза куда смогла. А в данной ситуации, когда меня так сильно прижимали к нему его руки, вариантов у меня было немного. – Я честно пыталась весь день дозвониться до Ирины, моей тети, но не получилось. Наверное, она что-то не так поняла. Если вам не нужна няня, то мне, наверное, лучше уехать обратно.

– Забудь об этом! Ты. Никуда. Отсюда. Не уедешь. Пока я тебе не разрешу!

– Мих… Михаил, – все же мне удалось вырваться от него и отскочить в противоположный угол комнаты, – Максимович! Пожалуйста, прекратите говорить загадками, я уже ничего не понимаю! Мне кажется, что Ира как-то не так вас поняла. Я так подозреваю, вы ждали кого-то другого…

– Ошибаешься, Леся, – перебил меня этот дикий зверь, – я ждал именно тебя! Слишком долго ждал, стоит заметить.