Лучший возраст для смерти

– Реки остались там же, – возразил Книжник. – Дороги тоже. И города на месте.

– Хорошо, – согласилась она. – Наверное, это поможет. А что такое дневник?

– Дневник? – переспросил Книжник и задумался. – Это такая книга… Ее человек пишет о себе. Что с ним произошло, что он видел, с кем говорил, что делал, куда ходил?

– Каждый день?

– Нет, не каждый. Когда что-то случается… Например… – Тим вздохнул, – я сегодня не попал в дира и за это Вожди выгнали меня из племени. Я уже думал, что умру сегодня в одиночестве, но моя старая знакомая Белка спасла меня от ночных ужасов и даже накормила…

Белка фыркнула.

– И это кому-то интересно?

– Раньше люди читали книги.

– Мир, в котором люди читали книги, умер, Книжник.

– Он умрет, когда мы перестанем читать. Пока мы только перестали писать, но это еще не конец…

– И ты пытался объяснить это Ноге? – спросила Белка. – Тогда понятно, почему он тебя не любит… Хорошо… Чем нам поможет этот дневник?

– Он поможет нам найти место, где родился Беспощадный.

– Беспощадный – не человек, – произнесла Белка, четко отделяя слово от слова. – Беспощадный не мог родиться и не может умереть. Беспощадный съедает нашу жизнь, но он не живой. Не говори глупости, Книжник.

– И все-таки он родился, хоть и не так, как человек, – пояснил Тим терпеливо. – Этот дневник… Понимаешь… Я знаю, в это трудно поверить, но… Как бы объяснить так, чтобы ты поверила?

– Попробуй просто сказать правду.

– Хорошо. Это дневник девочки, отец которой создал Беспощадного… Дочери человека, который убил старый мир.

Он замолчал, глядя на Белку.

Глаза Тима уже привыкли к полумраку, и он разглядел, как из капюшона ее худи за ним наблюдает ручная белка – сверкали черные блестящие бусинки. Лицо ее хозяйки почти ничего не выражало.

– И там написано, что Беспощадного можно обмануть?

– Беспощадный – это болезнь. От нее есть лекарство. Если мы правильно прочтем дневник, то сможем попробовать найти его, но для этого мы должны вернуться в Парк и забрать все, что нужно, из Библиотеки.

– Ночью, – сказала Белка.

– Что ночью? – переспросил Тим.

– Мы вернемся в Парк ночью, Книжник. Пока ты можешь вздремнуть.

– Ты мне поверила? – Тим заулыбался дурацкой счастливой улыбкой, глаза смешно сощурились. Вылитый чайна-бэбик, что иногда рождались в Парковом племени – плосколицые и узкоглазые. Если они не начинали говорить к двум годам, то по закону племени их полагалось убить, но нынешние вожди решили не ждать два года: как только шаман подтверждал дефект, чайна-бэбик исчезал бесследно. – Ты серьезно мне поверила?

Белка двигалась стремительно: миг – и перед носом Книжника оказалась ее правая рука с рисками годовых отметок на предплечье.

Лицо Белки приблизилось вплотную к его лицу.

– Даже если я не верю ни одному твоему слову… Ты же умеешь считать? Так?

– Да.

– Сколько лет у меня на руке?

Кожа у Белки была как у всех рыжих – светлая, с россыпью бледных веснушек. На предплечье красовались синие линии татуировок – шаман, исполняя свою священную обязанность, отмечал каждый прожитый год новой полоской. Последние три отличались и цветом и формой – она сама выцарапывала метки. Делала разрез и мазала его краской.

– Семнадцать, – прошептал Тим.

– Верю я в твою историю или не верю, – повторила Белка, – но это ничего не меняет. Беспощадный может прийти за мной в любой момент. Сегодня, завтра… А, может, он уже пришел вчера, только я пока этого не ощутила? Так почему бы не попробовать? Что я теряю? Так я наверняка умру, а так – попробую выжить.

Книжник молча потянул вверх рукав, демонстрируя синие полоски, разукрашивающие его правую руку.

– Их семнадцать, – пояснил он. – Так что мы с тобой в одинаковом положении. Надеюсь, что я родился зимой.

* * *

Над Парком висела щербатая красноватая луна. Ветер дул со стороны Болот, и в воздухе витал едва заметный запах сырости, смешанный со сладковатым душком тлена – одновременно свежий и гнилостный, как будто кусок тухловатого мяса попытались сдобрить дикой мятой.

Библиотека была буквально в двух шагах. Лунный свет позволял не слишком зоркому Книжнику рассмотреть даже трещины на дверном полотне, но для того, чтобы оказаться у входа, нужно было пересечь открытое пространство, а Белка не позволила ему этого сделать.

Почти четверть часа они пролежали в густом подлеске, вплотную подступившем к домам. Лес был полон шорохов. Несколько раз за разваленной оградой «Кидлэнда» пробежал кто-то крупный – слышно было, как он продирается через густые заросли. Кто это был – дир или молодой элк, разобрать не получилось, но не пиг-отец, это точно. Спустя некоторое время, за зверем, тихонько потявкивая, протрусила стая вольфодогов. В кронах деревьев засвистели-зацокали разбуженные беготней ночные птицы, потом заохали оулы и все стихло на несколько секунд, чтобы снова начаться с новой силой, как только издалека раздался жалобный вой идущего по следу вольфодога.

Белка слушала ночь внимательно, чуть наклоняя свою рыжую голову, и несколько раз приникала к монокуляру, но направляла его не на Библиотеку, а на спальный дом напротив – рассматривала окна. Потом покачала головой и жестом показала, что Библиотеку надо обойти с другой стороны. Книжник молча кивнул и последовал за девушкой, стараясь не шуметь.

Хотел бы Тим уметь ходить, как она, бесшумно проскальзывая из тени в тень, но его перебежки были неуклюжи, хотя он очень старался.

За Библиотекой царила почти беспроглядная тьма – лунный свет путался в густых кронах деревьев, а туда, куда стена здания бросала тень, и вовсе не попадало и лучика.

Именно в этом месте Белка остановилась и показала рукой вверх и за спину. Книжник присмотрелся и разглядел уходящий вверх скелет пожарной лестницы, ржавый и перекошенный, в некоторых особо гнилых местах висящий отдельно от стены. Тим затряс головой, открыл было рот, но Белка молниеносным движением коснулась его губ указательным пальцем правой руки – молчи.

Книжник подумал, что в таком птичьем гвалте можно разговаривать в полный голос и никто тебя не услышит, но рот на всякий случай закрыл. Плавным движением девушка забросила автомат себе за спину и вынула из капюшона ручного зверька. Белочка громко зацокала, распушила хвост, ее хозяйка подняла грызуна вверх и тот прыгнул с ладони на стену, запрыгал по ней с легкостью порхающей птицы, в мгновенье ока достиг нижней ступени лестницы, сиганул через нее и в течение секунды уже сидел на руке Белки.

Зверушка несла шнурок, сообразил Книжник, ведь просто так до последней ступени лестницы не достать – и оказался прав! Пока белочка забиралась в капюшон, ее хозяйка с помощью тонкого шнура перекинула через нижнюю поперечину прочный капроновый канатик и, оттолкнувшись от слоя прелой листвы, взлетела на лестницу. Книжник заметушился внизу, словно испугавшись, что Белка бросит его, но девушка свесилась вниз, протягивая Тиму руку.

Сильные пальцы охватили кисть Книжника и он, не успев охнуть, оказался рядом с Белкой, на высоте двух с лишним метров над землей.

«Вверх», показала девушка жестом. Лестница лишь чуть заметно задрожала, когда Белка оказалась еще на этаж выше, так легки были ее движения, несмотря на автомат за спиной. Тим попытался подняться сам, но сразу же заскрежетало железо и все шаткое полотно начало отделяться от стены. Одна рука Книжника повисла в воздухе, хватая пальцами пустоту, вторая – намертво вцепилась в ржавый металл. Книжник сдержал крик, хотя это стоило ему усилий, и закрыл глаза, чтобы не видеть приближающуюся землю.

Но он не рухнул вниз. Его сильно дернули за воротник куртки и, словно тряпичную куклу, забросили на перекошенную пожарную площадку второго этажа. Тим больно ударился носом о ржавое железо настила, и соображение к нему вернулось.

Он поднял голову и увидел Белку, замершую возле окна, забитого пластиковыми листами. Книжник знал это окно – оно выходило на лес и внутренний двор здания из коридора второго этажа. Библиотека располагалась в крыле напротив. Белка посмотрела на него вопросительно и Книжник кивнул: здесь!

Девушка снова прислушалась, на этот раз к тому, что происходило внутри дома, а потом, сильно надавив ногой на пластиковый щит, оторвала нижнюю часть листа от рамы и буквально просочилась вовнутрь.

Книжник остановился, понимая, что такой трюк ему не проделать – не из-за грандиозной комплекции, а из-за неумения так управлять своим телом. Но он опасался зря – через пару секунд щит дрогнул и исчез, открывая темный проем. Тим шмыгнул в образовавшийся вход, ловко, как ему казалось, приземлился на бетонный неровный пол. Белка за его спиной установила щит обратно. Стало еще темнее. Книжник ничего не видел и даже не слышал дыхания Белки. Голоса леса за стенами стали едва различимы, а здание тоже жило своей жизнью, но к его звукам надо было привыкнуть.