Кровь в голове раскачивает
Селью одних лишь речей.
Той, о той и к кому иду, спину выпрямив.
От чеканов в виски – кричать.
Голосами в усталости хриплыми
В руки синие, в мысли брать.
Тропками
Ширма неба падает искрами
До тебя блестящими тропками.
Мои руки шершавыми гадами
Обвивают тебя верёвками.
Выжимаючи вздохи тёплые,
Опадая нежности ватою,
Высекая всполохи робкие,
Огоньков языки хвостатые.
В час тяжёлых бегущих сумерек
Разгораешься буйным пламенем,
Обжигаешь лицо словами,
Улыбаясь в текущем мареве.
Это сон из полночной боли,
То черта, что баючит страх;
Полосатым урчащим зверем
Я усну на твоих руках.
***
Серые и туманные
Каравеллы в бухту моих снов входят,
Изрезанные и посеченные
Маяков глазами уродин,
Блеском хищнических оскалов,
Парусов белеющих костью,
Ночь обрезая лекалом
Головной боли, алым,
Жарящей солнца злостью,
Иссушая синее жаром,
Разбивая о камни кили,
Отнимая от жизни случай,
В котором меня убили.
***
Чаще ночами под веками
Город чужой незнакомый.
Ни души нет, стены прорехами
Под туманной сентябрьской комой.
Нет тут улиц, дворы да скверики,
Притороченные жёлтой смертью,
Падающей в истерике,
К промёрзшей тлеющей тверди,
Ветром кручёным хлопая,
Моргает дверьми чёрный зёв
Подъезда с эхами клеток,
Глаз, иссушенный от слёз,