Литературный оверлок. Выпуск №4/2019

На конкурс работы выставляют без имен. Так и случился большой казус – конкурс выиграл никому неизвестный, молодой скульптор. Кишко, тут же бучу на всю область поднял, дескать, заслуженных и маститых ваятелей обижают!

Струсила власть, стала выход из этого щекотливого положения искать. Как Кишко угодить и законного победителя конкурса не обойти? И придумали! Решили поставить героям – летчикам сразу два памятника, разумеется, в разных местах города, дескать, негоже на памяти героев экономить, итак сорок лет им памятник не могли поставить! Было только одно но: Кишко заказали памятник в натуральную величину, а молодому скульптору предложили соорудить памятник высотой в …один метр. Такой вот, скульптурный пенек!

Естественно, молодой скульптор от сомнительной чести отказался. Ну, а Кишко теперь торжествует, вырвал все-таки выгодный заказ, не мытьем, так катаньем!

Посмотрел на это безобразие Петрович, и решил, что мысль ваятеля приводит к отчаянью, а дух, стало быть, к смерти. Но спорные памятники мудро сносить не стал, а так плотно обустроил новостройками, что не посвященному, или гостю города, памятников не видно.

Правда в нашем городе еще один спорный памятник есть, за снос коего все время демократы выступают. Возле администрации с давних пор огромный, бронзовый Ленин стоит с протянутой рукой. Губернатору он люб, да только пользы практической нет. Решил он памятник модернизировать в духе и задачах рыночной экономики. Тело потолще и пониже отлили, превратив в свинью-копилку. Это чтобы народ закону о самоуправление помогал и деньгу свою в благоустройство вкладывал. Голову той же оставили, ленинской, но с великой пользой модернизировали. Чтобы не просто голова вождя пустой была, а улей в ней губернатор организовал многоярусный, с летками из ушей, ноздрей и рта. Словом, из всех естественных человеческих отверстий. Жужжат теперь пчелы в медной голове Ленина, словно мысли мудрые роятся.

Важнейшее из искусств

Хотел губернатор, как всякий великий человек о себе кино снять, увековечить собственную государственную пользу для смышленых потомков. А что может быть лучше старого, доброго вестерна! Тут тебе и сюжет беспроигрышный – освоение нужного, но еще враждебного пространства. Романтическая любовная коллизия, даже с представителями коренной национальности. Захватывающая погоня с большой стрельбой. Да и материальная сторона не забыта – героев в финале ждет если не золото, то точно – мешки с деньгами с ограбленного банка или поезда. Все, как в нашей областной жизни, в повседневной правде ее, в точном отражение суровой действительности, без всякой лакировки и украшательства. Настоящая областная жизнь, куда богаче, разнообразнее и интереснее, самого смелого художественного вымысла.

Вот и разделил Петрович своим постановлением городских и областных чиновников, на бледнолицых и краснокожих.

Кино давно закончилось, а война все идет. Буквально вчера, областной чиновник украл у городского красавицу жену, а городской в ответ снял за эту пакость с него скальп. В эти же сутки почтовый вагон под откос пустили и два банкомата в супермаркетах на глазах у охранников дерзко вынесли. Милиция по своей близорукости, кроме бытового преступления в этом ничего больше не видит. И напрасно. Учащаются с каждым днем кражи скота, угоны автотранспорта, убийства, изнасилования, прочие посягательства на жизнь и собственность граждан. Когда же милиция, наконец, поймет, что все это – война городских бледнолицых с областными краснокожими!

Боевые гуси

В армии Петрович служил на берегу Амура, аккурат на китайской границе. Время тогда неспокойное было, с китайцами вражда большая. Хотели они у нас землицы оттяпать. Поручил тогда Петровичу, отец-командир, прапорщик Скамейкин дело государственной важности – гусей пасти. Птица эта, имеет большие стратегические способности. Известно ведь, что гуси Рим спасли, когда враги на Капитолийский холм ночью карабкались.

Хотите верьте, а хотите нет, но и с Петровичем похожая история приключилась и в анналы военной российской науки навсегда вошла.

Спит однажды Петрович с гусями в душном катухе, а хунвейбины уже посреди батюшки – Амура плывут по собачьи. Напасть на мирный советский берег хотят, сон и покой наших граждан своими желтыми лицами растревожить, всех лягух поесть и святыни, где можно будет, загадить или порушить.

Но чуткие гуси Петровича, далеко супостатов услышали, едва они за буйки заплыли и в фарватере волну нагнали. Да такой шум и гам подняли, гогот великий на весь Краснознаменный Дальневосточный военный округ, что не только заставы в ружье успели подняться, но умыться, свежие воротнички подшить, сапоги начистить, сытно позавтракать и перед боем, законные сто грамм принять. Амур широкий, по-собачьи его не шибко скоро переплывешь! Таким образом, используя выгодный временной фактор и ракетные системы залпового огня «Град», успели в большом количестве на берег выкатиться. Да, как ракетами шарахнули, аж вода в Амуре закипела и еще до утра уха из хунвейбинов остыть не могла, все булькала, вареные хунвейбины с белыми глазами в пузырях всплывали и филе от костей большими кусками отваливалось! Полная победа благодаря гусям случилась, и военная и кулинарная.

Только прапорщик Скамейкин куда-то внезапно пропал. Долго его по тайге искали, в кедраче, женьшене и борщевике, норы звериные обследовали, берлоги ворошили, дупла от пчел проколачивали и на любой шорох из «калаша» палили. Вдруг отзовется?

Много лет спустя, уже став губернатором, по праву памяти Петрович документальную повесть «Боевые гуси», об этом решающем, ночном бое написал. Так тема вызрела, проверку временем выдержала, что Петровича сразу в писательский союз приняли, государственную премию дали, а всю нашу писательскую организацию в благодарность, стали в народе метко величать «Боевые гуси».

Гусиный генерал

За подвиг с боевыми гусями Петровичу срочно звание ефрейтора присвоили. Однако он намного выше свои полководческие способности понимал. Купил в местном военторге генеральские погоны и важно к гимнастерке пришил. Ходит Петрович по части в генеральских погонах, радуется и не понимает, почему другие военнослужащие пальцем у виска крутят. На беседу Петровича к себе командир части вызывал, пенял назидательно, дескать, если добровольно не снимешь генеральские погоны, при всей части на плацу их сорву и в задницу засуну, пидором сделаю.

А Петрович смотрит на него масляными глазками и вздыхает:

– Все вы только обещаете…

Сажали Петровича на гаубвахту. Да все бестолку, ибо на губе он вел себя, как крупный военноначальник в плену, требовал каждое утро, чтобы расстреляли и глаза не завязывали.

Крепко озадачил Петрович воинское начальство. За ношение погон не по чину в дисбат не отправишь, уголовного дела не пришьешь. Решили просто комиссовать от греха подальше. Вот и вернулся Петрович в родное село в генеральских погонах на законном медицинском основании.

Как Петровича за шпиона приняли

Учится Петрович, решил на лесника. Желающих в эту профессию идти мало было. Кому охота на отшибе цивилизованной жизни жить, в глухом лесничестве. Да и поступить в институт после армии проще, большая льгота была, принимали вне конкурса. И сама учеба довольно простой вид имела. Советскому леснику, что требовалось? Уметь правильно на охоту и рыбалку партийное начальство принять, пиломатериалы, разного рода, начальничкам по дешевке выписать. Вот все и обязанности. Конечно, и лес охранять требовалось, от местного браконьерского населения. Только здесь строгость лесника и проявлялась в полном государственном объеме. Знай народ, чьи в лесу дровишки и шишки, чьи кабаны и зайцы. Все это добро только представителям власти принадлежит, а лесник и есть человек государственный, потому и в форме ходит, в партикулярном платье, злобен и вооружен.

С этой формой забавная история произошла. Приехал Петрович в отдаленное лесничество на практику. А в том районе, раньше давно лесника не было. Поселился он лесной на заброшенной заимке, чемоданы оставил, а сам в ближайшую деревню пехом пошел в сельпо, за спичками, табаком, солью, водкой и сахаром. Да заодно хотел с деревенскими жителями ближе познакомится. Приструнить, чтоб в лесу больше не баловались. Заходит он в деревню при полном параде лесничей формы, фуражку с лакированным козырьком лихо набекрень заломил. А в той деревне настоящего лесника, отродясь не видели, да еще в форме. Сразу большие подозрения у малограмотных селян эта форма вызвала. Бабы на завалинках подсолнухи лузгают, щурятся на него и шушукаются меж собой:

– Глядите, шпион!

А мужичье неотесанное, вообще сразу за косы и вилы взялось. Так и побежала толпа за Петровичем с криком:

– Держи шпиона!

Догнали у околицы, наземь повалили, бока сильно намяли, веревками бельевыми связали и в сарай под висячий замок заперли.

Довольные, что шпиона поймали, пошли звонить из правления в район. Одна радость и надежда Петровичу была, что председатель этого колхоза, образованный человек оказался, бывший учитель. Говорит мужичью, с сомнением:

– А ну храбрецы, покажите мне этого иностранного агента!

Да как глянул в сарай, обомлел – там лесник Петрович, побитый и связанный, в драной шинели на соломе лежит.

Простил Петрович селян неразумных, даже для вида, похвалил за бдительность. Так и говорил им, когда магарыч за принесенный ущерб всем колхозом ему поставили. Дескать, бдительность – не мнительность, бдительность – не страх! Хотя, признаться, страху он тогда сильно натерпелся.

Как Петрович кита съел

Студенческая жизнь Петровичу в тягость была. Учиться он не любил и большого смысла в этом не видел. Терпел учебу только из-за корочек, то бишь, нужного в жизни диплома. К чему в тонкости лесного дела вникать, коли, основным занятием будет партийных начальников на природе ублажать.

Накладно учиться было, стипендия копеечная, одно выручало – на лесных практиках запасы на зиму делал, грибы, ягоды, орехи. А еще приспособился Петрович в городе дешевой морской капустой питаться и китовым мясом. Это оно сейчас – модный деликатес в японских ресторанах. А в советское время, есть его брезговали, на всех прилавках валялось по 60 копеек за килограмм. Видом, на говядину похожа, но цвет больно омерзительный, фиолетовый, словно говядину какой гад, взял и чернилами облил. И запах рыбный, противный.

Но Петрович терпел, ел китятину и нужные калории для организма от тощей студенческой жизни, таким образом, восполнял. Нажарит, бывало, сразу килограмм, целую сковороду. Всю кухню студенческую провоняет, а после целый день есть. Даже на лекции китятину с собой брал, в шпаргалки бутерброды из нее заворачивал.

Многим однокурсникам такое поведение Петровича не нравилось. Даже сатирическое стихотворение в институтской стенгазете появилось.

Вызвали его на студком, на вид китоеда поставили. Ультиматум выдвигают:

– Прекращай Петрович китятину есть, ты уже и так, за пять лет учебы, точно целого кита сожрал! Да и Гринпис китобойный промысел запретить грозит, китов совсем мало осталось. А ты же в институте на лесника учишься, защитника природы.

– Как диплом получу, так и брошу китятину есть, – огрызается Петрович, – Не по своей воле ем ее, а из большой студенческой экономии. У меня уже от китятины и морской капусты ночью физиономия светится, от переизбытка в организме фосфора. Сказал это и свет в аудитории выключил.

Глянули однокурсники и обомлели. Действительно физиономия Петровича во тьме белым фосфором светится! Перепугались и ну, бежать всей кодлой со студкома. А Петрович свет включил и в магазин с авоськой за очередным килограммом китятины пошел. Питать мозг нужно требовалось усиленно, на носу, уже защита диплома была.

Надобно отметить, что долгое питание полезными морепродуктами с организмом Петровича настоящее чудо сотворило – он вдруг обнаружил, что дышать под водой свободно может, прямо, как знаменитый Ихтиандр. Это полезное свойство, в будущем сильно пригодилось. Прошло немного времени и его высокий начальник, тогдашний губернатор Хавролин приметил, да и взял к себе парня на работу в администрацию, именно Ихтиандром. Так даже в трудовой книжке записали. Рыбу свежую начальству к столу руками ловить.

Петрович и глобальное потепление

В народе говорят, дескать, чтобы стать губернатором, нужно иметь большую голову, ну так, размером со стог. А такое умственное проявление, уже близко стоит к сельскому хозяйству. Раньше в нашей области вообще ничего не росло. Это каждому школьнику теперь известно. Пустыня была, Кака-Кум, она целым краем в нашу область заходила, вместе с басмачами, верблюжьей колючкой и кактусами, певучими барханами, с редкими Караван-сараями и достарханами. Везде кости погибших от голода и жажды, верноподданных губернатора белели, орлами поклеванные, шакалами обглоданные. Даже Великий шелковый путь мимо нашей области всегда проходил, огромный дефицит текстиля, риса и чая постоянно ощущался. Короче, очень гиблое место было, неперспективное и если бы, не вековые традиции крепостного права, давно бы народ из такой области в поисках лучшей доли, в землю обетованную эмигрировал.

Вот и стал Петрович, с несправедливостью природы, вредным капризом ее в одиночку бороться, темными ночами чернозем из соседних областей на тачке воровать. А тут и глобальное потепление подоспело – озоновая дыра прямо над областью отверзлась и давай светило вовсю на нас протуберанцы огненные пускать, чернозем прогревать, биологические процессы повсеместно в гумусе ускорять. Да как взопрели полезные бактерии, растения могуче питать стали, то поперли у нас на ворованном черноземе невиданные урожаи. Зерновые теперь растут, что лес. Хоть топором руби. И как в лесу березняк сменяет ельник, так у нас в полях пшеница выпирает через рожь. Даже не надо пахать и сеять. Удивительно, но при этом изобилие хлеб дорожает в год на десять-двадцать процентов. В том Петрович полное лукавство рыночной экономики видит, а сделать ничего не может, только руками разводит:

– Мы для жителей области, сорт дотационного хлеба придумали – «Липовский». Дотируемым главного областного хлебопека стомиллионным кредитом из областного бюджета, под один процент годовых, на неопределенный срок. Пусть сам с кредитным сроком определяется, а хлебушек льготный народу продает. Был бы кредит, а срок всегда подберем.

Правда некоторые несознательные представители народа утверждают, что в соседних, не шибко урожайных областях, буханка такого хлеба стоит дешевле, даже после сезонного подорожания и без всяких кредитов хлебопекам и мельникам. Но губернатор на сей счет, свое веское мнение имеет:

– Важно, граждане, не кто ест, а кто считает!

А от переизбытка зерновых, постепенно завели и хорошее поголовье звероящеров. Вот тебе и мясо, и яйцо, и млеко. Три в одном. Петрович эту удивительно полезную животину сам пасет у села Ленино, в пойме реки Воронеж, на заливных лугах. Сам доит и в гнездах на обрыве огромные яйца собирает. Одного яйца на пять омлетов хватает. Звери умные, ручные и малоопасновыпасные, только маленьких детей едят, а больших не очень.