Есть ли снег на небе

– Деньги отдай. Все, что есть. Припрячешь хоть злотый, башку оторву на хрен.

Ихиель молча собрал всю выручку и положил на стойку перед атаманом.

– Негусто, – пробурчал тот. – Еще давай.

– Больше нет. Хоть весь дом обыщите.

– Обыщем. Начнем под юбками у твоей бабы и соплячки.

Ихиель помертвел. В эту минуту в шинок вернулись разбойники, таща за собой Шебсла. Из расквашенного носа капала кровь, вид у габая был плачевный.

– Больше никого нет, атаман. Только это шмендрик.

– А что у него?

– Да почти ничего, пара злотых.

– Ха, никогда не поверю, что такой важный господинчик отправился в дорогу без денег. Наверняка спрятал их где-то. Ну-ка дайте ему огоньку!

Один из разбойников схватил свечу и поднес к бороде Шебсла. Волосы затрещали, запало паленым. Шебсл дернул головой, схватился руками за тлеющую бороду и взвизгнул от боли. Разбойник тут же врезал носком сапога ему в голень, Шебсл завыл и рухнул на пол.

Атаман взял его за шиворот, поднял и прислонил к стойке:

– Ну, расскажешь где деньги?

– У него. – Шебсл показал на Ихиеля. – Шкатулку ему отдал на сохранение.

– Значит, ты мне соврал, – зловещим тоном произнес атаман, обращаясь к Ихиелю. – А я ведь тебя предупредил. Теперь не жалуйся.

– Это он со страху говорит, – отказался Ихиель. – Ничего он мне не давал.

– Врет, значит, – буркнул атаман и перевел взгляд на Шебсла: – Ты зачем, сука врешь?

– Я не вру, – заверещал тот. – Это он, он вас обманывает.

– Это мы сейчас выясним, – зловещим тоном произнес атаман. – А ну, тащите сюда его бабу и дочку. Будет вам забава, ребятки.

– Это не мои деньги, – ответил Ихиель, стараясь говорить твердо. – Свои я все отдал.

– Опять врешь. А ну, неси, сука, шкатулку. Ребята, пойдите с ним, проверьте, может, он в своем укромном месте еще что прячет.

Когда Ихиель отодвинул обшивку панели, сопровождавший разбойник ударом сбил его с ног, залез в тайник и вытащил шкатулку.

– Где еще деньги? – зарычал он.

– Больше ничего нет, я ведь уже сказал!

– Ты много чего наболтать успел. Пошли к атаману.

Атаман покрутил шкатулку, попробовал открыть и спросил Ихиеля:

– А где ключ?

– Не знаю, мне его не дали.

Атаман повернулся к своим подручным и зарычал:

– Я же велел притащить сюда баб!

– Не можем найти, сбежали, – ответил один из разбойников.

– Ну, свечка пока никуда не сбежала, – ухмыльнулся атаман. – Святой огонь творит чудеса, а шинкарь?

Дверь распахнулась, и внутрь ввалился еще один разбойник:

– Колокольцы на дороге. Много, целый обоз. Пора когти рвать.

– Этого с нами. – Атаман ткнул пальцем в Шебсла. – А ты, жидок, Богу своему молись за спасение. Пошли, хлопцы!

Несколько дней Ихиель приходил в себя. Объяснялся с полицией, давал показания, много молился. Искал замену Грицьку, испросил у жандарма разрешение на оружие и нанял не одного, а двоих охранников. Стоило это ох, как немало, не ведь банда могла вернуться, а рассчитывать на второе чудесное спасение Ихиель не хотел.

Вечером третьего дня, когда в шинке все затихло и Хася заперла входную дверь, он позвал ее для разговора.

– Шебсл отдал мне на хранение общественные деньги, – сказал он, когда супруги уселись по одну сторону чисто выскобленного стола. – Я не знаю, что с ним приключилось, но деньги наверняка пропали. И в этом моя вина тоже.

– Какая твоя вина? – осторожно спросила Хася. – Что ты мог сделать против разбойников?

– Я слишком рано испугался. Он только пригрозил, что возьмет в оборот тебя и Цилю, и я тут же отдал шкатулку. А вас к тому времени уже не было на постоялом дворе.

– Не вини себя, – сказала Хася, положив ладонь на чуть подрагивающую руку мужа. – Разве в таком положении можно трезво соображать? Кроме того, мы тоже потеряли всю выручку за день. И расходы на похороны Грицка, и помощь его семье. Совсем немало.

– Я был обязан беречь общественные деньги куда строже, чем свои, – ответил Ихиель.

– Ты хочешь их вернуть, – сказала Хася, убирая ладонь. – Но это ведь огромная сумма, где мы ее возьмем?

– Не знаю. Пока не знаю.

– Съезди для начала в Люблин, выясни, вернулся ли Шебсл, да и вообще как обстоят дела. Может, он все придумал?

А дела обстояли очень плохо. Шебсл действительно был габаем центральной синагоги Люблина, неделю назад уехал по делам и бесследно пропал. Вместе с ним исчезли все деньги из общественной кассы синагоги, около 1250 злотых золотыми монетами с изображением Александра Первого.

– Бедный Шебсл, – расплакалась Хася. – Они его убили, а тело зарыли где-нибудь в лесу. Бедный, бедный Шебсл…

– Подождем две недели, – решил Ихиель, – а там будем посмотреть.

Прошли две недели, но ничего не изменилось. Ихиель вытащил из укромного местечка приданное Цили, отсчитал 1250 злотых и отправился в Люблин.

Нет, просто так деньги у него не взяли. Состоялось большое обсуждение с несколькими раввинами. Те сыпали цитатами из трактата «Бава Кама» Вавилонского Талмуда и «Шулхан аруха» гуще, чем сыплют соль на мясо для кашерования. Ихиель быстро потерял нить рассуждений, да и немудрено, раввинам надоело приводить цитаты целиком, вместо этого они стали обмениваться номерами страниц с указанием количества строк сверху или снизу. Тот, кто знал все эти книги наизусть, мог понять, о чем идет речь, остальным оставалось лишь хлопать ушами.