Злые вороги грозят России! Медлить нельзя!! Время ее героев… Том 5. Герои России той поры от Падейского до Рылеева

Последний потом станет видным российским дипломатом первой четверти XIX в. (посол в Неаполе, Копенгагене, Стокгольме и Вене), знакомым с самим Людвигом Бетховеном, посвятившим Разумовскому свой скрипичный квартет ор. 59 и др. венскими музыкальными знаменитостями. Правда, со временем Андрей Кириллович подпадет под влияние министра иностранных дел Австрии барона Ф. Тугута, осядет в Европе, а в конце жизни и вовсе перейдет в католичество.

…Между прочим, Григорий Александрович Потемкин, подобно легендарному Гаю Юлию Цезарю, мог заниматься сразу несколькими делами: просматривать бумаги, писать и слушать доклады. Причем, точность его распоряжений от этого не страдала…

Роман Потемкина с императрицей продлился около двух лет – с 1774 по 1776 гг. Во многом вина в его завершении лежала на ее возлюбленном муже. Спору нет – ему было очень непросто. Окружающие видели в нем лишь очередную «игрушку» для телесных услад венценосной «матушки»: опять-таки – «бабе сорок пять – баба ягодка опять!» (Порой, в этом возрасте сексуальная активность женщин зашкаливает: природа напоследок берет свое «по полной программе»! ) И как только она («игрушка») надоест переменчивой государыне, ее забросят в угол. В тоже время почти никто не понимал, почему Григорий Потемкин получил по сравнению с предыдущими возлюбленными так много власти. Очень многие пытались напомнить выскочке, что «власть» его не вечна. Потемкин злился и вел себя с окружающими неумно: надменно и высокомерно, чем только еще больше раздражал придворную камарилью. Пока физиологическая страсть не угасла, Екатерина первой шла на мировую, и как могла, старалась, сглаживать «острые углы» (бурные сцены ревности и мелочные придирки) в своем возлюбленном муже. Кипучий Потемкин норовил все делать сам и брал на себя слишком много государственных дел, слишком редко спрашивая на то разрешения у своей венценосной супруги. Горячие споры из кабинета переходили в опочивальню и пока они благополучно заканчивались так, как это обычно заканчивается у страстно влюбленных людей – необузданным соитием – все более или менее сходило на нет. «Мы ссоримся о власти, а не о любви», – печально констатировала Екатерина.

Но когда плотская любовь «потускнела» или перешла в иную фазу, то два одаренных «политических медведя», вернее «медведь и медведица», не смогли ужиться в одной берлоге.

…Между прочим, вполне естественно, что для отдыха и утешения (назовем все своими именами – физиологической разрядки, столь необходимой для здоровья) в опочивальне Екатерине, как любой нормальной женщине требовался мужчина более тихий и смирный. Императрица, измученная придирками своего «милого мужа», позволила оказавшемуся в нужное время в нужном месте новому ставленнику Румянцева – удачливому хохлу, одногодку Потемкина Петру Васильевичу Завадовскому утешить себя «по полной программе». Сама она называла подобные «случайности» — «досадными слабостями», а тягу к мужчинам — «болезнью сердца»! Так бывает, тем более, с женщинами глубоко бальзаковского возраста, когда им начинает казаться (а что бабам «кажется», то и наяву!), что этот раз – может стать последним разом Полета Наяву на Вершину Сладострастия…

«Досадная случайность» с мимолетным любовником Завадовским привела к тому, что в 1776 г. взаимоотношения супругов обострились до предела. Оскорбленный изменой «верной жены» Потемкин громогласно потребовал немедленного удаления шустрого хохла от двора. Императрица не хотела этого делать, поскольку этим шагом она только бы подчеркнула в глазах придворных группировок свою сугубо женскую зависимость именно от Потемкина. Григорий то же не мог потерять лицо и как мужчина (ему изменили и все об этом знали), и как государственный деятель (с его требованиями больше не считались) стоял на своем.

И тогда государыня победила в Екатерине женщину со всеми ее «бабьими слабостями»!

Опасаясь за свою власть (придворная камарилья, пользуясь моментом, единым фронтом двинулась на всесильного фаворита!) она предпочла «удалить его со своего ложа», вернее – «закрыть для него на замок свои „райские врата“», но оставить при… государственных делах!

Он был необходим государыне как выдающийся государственный муж, и, расставаясь с ним как с мужчиной с «длинным ключом», она старалась задаривать его наградами, усыплять его больное самолюбие орденами, почестями и титулами. По сути дела она банально откупалась от него: «За это спасиба и весьма спасиба» – так она сама писала ему. Так, как только он перестал закатывать ей публичные истерики, то вскоре стал князем… Священной римской империи и Екатерина сама хлопотала перед австрийским императором Иосифом II о присвоении своему бывшему «вельможе в случае» этого высокого титула. Дальше – больше: брат прусского короля Фридриха II Великого принц Генрих «наложил» на уже князя Потемкина высший прусский орден Черного Орла.

Так был найден статус-кво в их взаимоотношениях.

По сути дела это было подобие семьи «по-французски», где мужа и жену объединяли не любовь и постель, а… дружба и общие государственные дела. Им не удалось создать брак в его православном понимании и по совету предпочитавшей свободу ума и свободу духа Екатерины, они «окунулись» в очень модный в ту просвещенную пору – эпоху Нового времени – «просвещенный» или, вернее «опаризьененный» (от слова Париж – Мекки любовных отношений и законодателя всех модных новинок в Европе той пор) союз мужчины и женщины, где супружеская верность считалась почти неприличной и смешной. «Опаризьененный» брак полагал наличие у супругов любовников и любовниц, к которым муж и жена были обязаны проявлять снисходительность и дружелюбие. Екатерина мудро смотрела сквозь пальцы на многочисленных поклонниц своего супруга, висевших на нем, словно сладкие вишенки.

В тоже время очень важное место «вельможи в случае» не мог занять случайный мужчина.

Именно в «этом браке» императрица получала помощь, совет в решении государственных дел. В результате «муж и жена» со временем стали держаться на людях как… женатая пара, заключившие «брачный союз» на паритетных началах:оба спят – с кем хотят,но государственные дела вершат рука об руку.

Появление новых фаворитов у любвеобильной Екатерины (как она сама говорила «для жизни и здоровья необходимо, надобно время отдохновения») никак не уменьшает влияния Потемкина и он остается вершителем государственной политики. По слухам их умело поставлял сам Григорий Александрович, отбирая каждый раз красивого юношу поглупее, например, по античному красивого Ивана Николаевича Римского-Корсакова. Если очередная «игрушка» государыни-«матушки» рано или поздно, подталкиваемая той или иной придворной группировкой, пыталась вступить в единоборство с Потемкиным, то Екатерина обычно отказывалась от нее: любовник помогал ей лишь развеяться («разрядится» физиологически) и ничего более от него не требовалось. Фаворит («игрушка» с «длинным ключом») вылетал из покоев Зимнего дворца пулей, но с полным пенсионом… за оказанные стареющей метрессе соответствующие услуги: регулярное «орошение» ее «увядающих плодов в саду» за «воротами в рай».