«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том VI. «Мари-луизочки», или «Если понадобится, я вооружу и же

Глава 2. Художник, чертежник, архитектор, актер, музыкант…, маршал Франции и ее военный министр!

Отец, разностороннеодаренного от природы (он перепробовал много профессий: чертежник, актер, музыкант, архитектор; по крайней мере, так принято считать.) маршала Франции (27 августа 1812 г.), графа империи (1808 г.), генерал-полковника кирасир (с 6 июля 1804 г. по 5 декабря 1812 г.), ставшего 21 августа 1817 г. после Второй Реставрации Бурбонов еще и маркизом, симпатичного, обязательного и совершенно непроницаемого Лорана Гувьона Сен-Сира,прозванного «Человеком из льда» (L, homme de glace) и «Совой» (Le Hibou) (13.IV.1764, Туль, департ. Мерт, Лотарингия – 17.III.1830, Йер, департ. Вар, Прованс) Жан-Батист Гувьон (1742—1821), выходец из семейства состоятельных потомственных (с XVII в.) мясников и торговцев кожами (дубильщиков?) был женат на девице Анне-Марии Мерсье Сен-Сир. (Но не Saint-Sire – «Святой Государь», а просто Saint-Сyr.)Благодаря его сыну эта фамилия вошла в историю Франции, в частности, ее военного пантеона.

После семейной драмы, которая произошла в семействе Гувионов вскоре после рождения Лорана (мать бросила мужа, оставив ему 3 детей, и ушла к другому), все детство мальчику не хватало материнской ласки и заботы. Он получил обычное для молодого буржуа образование в местной школе. В юности увлекался литературой и математикой, изучал греческий язык и латынь. Но больше всего он любил рисовать. Многочисленные родственники его отца, служили офицерами в артиллерии и юный Лоран не по своей воле пошел по накатанной стезе: его определили в качестве вольнослушателя в Артиллерийское училище города Туля. Однако, несмотря на учебу в военном училище, юноша никак не связывал свое будущее с ремеслом солдата. В конце концов, все пересилила страсть к рисованию. В итоге в возрасте 18 лет Лоран отказался от военной карьеры, решив всецело отдаться служению искусству: свободная жизнь художника гораздо больше его привлекала, чем суровые будни армейской службы.

Рано повзрослевший строптивец Лоран оставил родительский дом и отправился искать счастья в столицу, в Париж. Здесь он поступил учеником в мастерскую художника Брене, и приобрел профессию художника. Затем отправляется в Италию для знакомства с работами знаменитых итальянских мастеров и совершенствования своего профессионального мастерства. Это неблизкое путешествие из-за отсутствия денег он совершил пешком. До нас дошли весьма профессиональные рисунки юного Гувьона, относимые к началу 1780-х гг.

Вернувшись на родину, не имевший никаких средств к существованию, молодой художник поступает в одну из третьеразрядных театральных (комических) трупп, становится актером. Он переиграл массу ролей как классического, так и современного (естественно, на ту пору!) французского репертуара. Особых лавров в сценическом искусстве он не снискал. Скорее всего, высокий, представительный и по натуре серьезный, Лоран лучше смотрелся бы в трагедиях. В общем, этот вид его творчества не остался в памяти людской. Все очень просто: художник по призванию стал актером по необходимости.

Возможно, молодой Лоран продолжил бы поиски своего пути в жизни, но тут, весьма кстати, доведенный до крайности народ взял Бастилию и наш герой с радостью и восторгом ищущей, творческой души «ушел в революцию», как это случалось с очень многими из его сверстников, причем, независимо от их социального и общественного статуса. Скорее всего, это была именно та среда, та «отдушина», где жадный до жизни во всех ее проявлениях Гувион смог найти выход для своих недюжинных творческих способностей, правильное применение которым он до сих пор никак не мог найти. Правда, в первые годы революции никакого участия в событиях, сотрясавших Францию, он не принимал, оставаясь типичным обывателем, сторонившимся политики.

С началом в сентябре 1792 г. Революционных войн Французской республики против 1-й коалиции европейских монархических государств, поставивших перед собой цель подавить революцию во Франции силой оружия, и первых неудач французской армии в стране начался мощный патриотический подъем. Тысячи парижан вступали тогда в батальоны волонтеров (добровольцев), чтобы с оружием в руках защищать революционные завоевания французского народа. Одним из таких патриотов был и Лоран Гувион, записавшийся в сентябрь 1792 г. добровольцем в 1-й батальон парижских волонтеров. Оказавшись в армии, он принимает псевдоним «Сен-Сир» (как утверждают некоторые источники – по фамилии матери?), под которым и вошел в историю. К немалому удивлению своих революционно настроенных друзей, потребовавших объяснения – что это значит – молодой эстет, поклонник изящных искусств и ценитель прекрасного, ответил, что Гувионов (Гувьонов) в революционных армиях Франции много, из-за возникающей по этой причине постоянной путаницы, вследствие наличия нескольких Гувьонов, он хотел бы таким образом отличаться ото всех остальных.

Поскольку 1-й батальон парижских волонтеров вошел в состав Рейнской армии, которой в то время командовал генерал А. Кюстин, то с 1792 по 1797 гг. Гувьон, ставший Сен-Сиром, воевал на Рейне, в Германии.

Даже на фронте бывший Гувьон, а ныне – Сен-Сир – нашел применение своему художественно-графическому дару. Точные военные карты нужны были всегда и как человек знакомый с чертежным делом Сен-Сир был сразу же определен на службу в штаб армии с чином старшего сержанта. Уже через полтора месяца как специалист, хорошо зарекомендовавший себя на штабной работе, он получает чин капитана (ноябрь 1792 года). За время службы в армейском штабе ему не раз приходилось проводить сложные топографические съемки, в том числе и в горной местности. Во время этих работ Сен-Сир научился хорошо оценивать местность не только в тактическом, но и в оперативном отношении, что в немалой степени способствовало расширению его военного кругозора. Кроме того, он упорно работал над собой, осваивая основы военного дела, буквально штудируя труды по военному искусству и военной истории, и достиг в этом деле значительных успехов.

Своими познаниями в военных вопросах он со временем превзошел даже офицеров, имеющих военное образование. Усердие и способность молодого штабного офицера были замечены командованием и оценены по достоинству: у него начинается рост в чинах и в конце 1793 г. он уже – подполковник.

После года кропотливой работы в штабе, обогащенный солидными теоретическими знаниями (пониманием тактики и стратегии), Сен-Сир решает попробовать себя на фронте и ходатайствует перед командованием о переводе в действующие войска. И вот в конце все того же 1793 г. он получает назначение на должность начальника штаба дивизии (у генерала Ферино), а вслед затем (в декабрь 1793 г.) принимает под командование полубригаду в Рейнской армии, которой тогда командовал генерал Пишегрю. Уже тогда его отличали строгий расчет и методичность в подготовке и проведении операций. Он всегда стремился уменьшить возможные потери в боях. Слушая раскаты артиллерийской канонады, солдаты весело посмеивались: «Это наш Сен-Сир играет в шахматы с австрийцами».

Он настолько хорош во время знаменитого контрнаступления Гоша в конце 1793 – начале 1794 гг., в результате которого противник был отброшен за Рейн, что в январе 1794 г. его производят в полковники. В кампании этого года (5 июня 1794 г.) Сен-Сир получает чин бригадного генерала, а буквально через 5 (!) дней (10 июня 1794 г.) – и дивизионного (!) генерала, возглавив 2-ю дивизию численностью свыше 11 тыс. чел. (9,5 тыс. пехоты, 1,8 тыс. кавалерии и 150 артиллеристов) из состава Рейнской армии (генерала Мишо). (Тогда как 1-й дивизией командовал знаменитый уже тогда генерал Дезе, будущий герой Маренго!) Таким образом, к 30 годам Сен-Сир достиг высшего во французской революционной армии воинского звания. Вышестоящие начальники характеризуют его с блестящей стороны, особо подчеркивая, что он был безупречен на всех должностях, которые он занимал.

…Между прочим, 26 февраля 1795 г. 30-летний генерал женился по любви на 19-летней кузине Анне Гувьон (1775—1844). Рано осиротевшая невеста с тринадцатью братьями и сестрами не могла принести мужу ни богатства, ни влиятельных покровителей. Просто Лоран очень полюбил жену – умную, веселую, немного импульсивную в поступках и пылкую в чувствах. Ему очень нравились ее стройная фигура, карие глаза, светлые, с рыжинкой, волосы, правильные, хотя и неяркие черты лица и даже нос, может быть, чуть более длинный, чем того требуют каноны классической красоты. Умение Лорана всегда держать себя в руках и обоюдная любовь сохранили их союз на долгие 35 лет. В отличие от многих маршалов, Сен-Сир не увлекался амурными похождениям ни в Париже, ни на местах боевой службы, благо что всю Европу ему довелось исколесить вдоль и поперек. Он был образцово показательным мужем. Для полноты семейного счастья супругам не хватало только детей. Очень долго «Бог и природа» не давали им этих «плодов любви». Чудо случилось только через двадцать лет! У них наконец родился сын Лоран Франсуа (1815—1904). Ему было суждено прожить 89 лет! Среди современных потомков маршала есть и те, кто пошел по линии их знаменитого предка, став офицерами французской армии…

В кампанию 1795 г. Сен-Сир снискал известность одного из лучших дивизионных командиров французской республиканской армии – «и в горести и в радости» – стойко воюя в рядах знаменитой Рейнской (Рейнско-Мозельской) армии, служа под командованием замечательных революционных генералов Журдана, Гоша и Моро, причем, два последних считались среди полководцев той поры безусловными звездами первой величины. В 1796 г., находясь в составе армии генерала Моро, Сен-Сир являлся одним из ближайших сподвижников Моро, командуя сильным 25-тысячным корпусом. Отважно сражался под Майндем, Эттлингеном и Нересгеймом, он отличился в сражениях при Фридберге (24 августа 1796 г.) и Биберахе (2 октября 1796 г.).

Правда, в некоторых неудачах армии принято считать наличие доли вины самого Сен-Сира. Из-за сложного и несговорчивого характера его отношения с Моро, командующим Рейнской армией, испортились. Одной из главных причин стали разные взгляды на тактическое взаимодействие между отдельными армейскими корпусами, куда входили пехота, кавалерия и артиллерия. Сен-Сир, получивший под свое командование столь мощный корпус, полагал, что теперь как командир столь крупного соединения имеет право на большую самостоятельность в своих действиях. В итоге разногласия между двумя генералами не утихали ни на минуту и закончились открытым разрывом. Как результат в сражениях при Энгене и при Мескирхе, в которых Моро пришлось столкнуться с огромными трудностями, Сен-Сир не принял активного участия и появлялся на поле боя лишь в самом конце боев, когда повлиять на результат уже было невозможно. Штабные офицеры Моро открыто обвинили Сен-Сира в предательстве и нежелании действовать сообща. Гувьон, оскорбленный такими речами, прекратил «сотрудничество» с армией Моро и ограничился руководством только своим корпусом.

…Между прочим, принято считать, что уже тогда отчетливо проявилась одна очень серьезная черта характера Сен-Сира – независимость не только в своих суждениях, но и независимость во всем, даже если это касается ведения войны. Очевидно, что его «опоздание» во время сражения при Мескирхе спасло австрийцев от полного разгрома. Оправдываясь, Лоран говорил лишь одно: он не получал никаких приказов, несмотря на твердые уверения Моро в том, что приказы ему направлялись. Никакие доводы ни Моро, ни офицеров штаба не действовали на Сен-Сира. Гувьон был непреклонен в своей позиции и заставить его изменить свою точку зрения было нереально. Если он в чем-то был уверен, то переубедить его не удавалось. В подтверждении собственной правоты Лоран мог приводить все новые и новые доводы. Нужен был вышестоящий человек, чей авторитет был бы непререкаем, чья сила духа и воли, чей магнетизм подавлял бы на столько, чтобы Гувьон согласился бы выполнять все отдаваемые ему приказы беспрекословно. Как показала практика только гений Бонапарта (да и то не всегда!) справлялся со строптивцем Сен-Сиром. Так, получив как-то от Массена известие о назначении его на должность командующего Неаполитанской армией, Лоран открыто счел подобное решение неразумным. Более того, Сен-Сир отправился в Париж, чтобы окончательно прояснить ситуацию, получив инструкции непосредственно у самого Наполеона. Однако Бонапарт не стал вникать в детали, и, тем более, выслушивать аргументы своего известного упрямством подчиненного. Рассказывали, что он по-армейски просто сказал генералу, что если через два часа карета последнего не будет на дороге, ведущей из Парижа в Неаполь, то еще до полудня его «расстреляют на Гренельском поле». Бонапарт умел столь беспрекословно и аргументировано отдавать приказы, сопровидив их своим почти немигающим взором серо-стальных глаз из-под нахмуренных бровей, что даже строптивый Сен-Сир счел за благо немедленно последовать его приказу и невероятно быстро покинул столицу Франции в южном направлении. Холодный ум Лорана быстро просчитал, что хуже угрозы военным трибуналом для военных не бывает: после него следует приказ расстрельной команде, которая крепко знает свое незамысловатое дело! В общем, то ли – быль, то ли – все же небыль… Другое дело, что в армии – без армейских баек не бывает…

Но уже несколько дней спустя после «неувязочки» -«непонятки» под Мескирхом Лоран в блестящем стиле разбил противника у Бибераха. Австрийцы после сражения при Мескирхе отступили так быстро, что генерал Моро не рассчитывал настигнуть их на следующий день. Именно Сен-Сир получил приказ поспешать к Бибераху, небольшому городку, лежащему на путях отхода австрийцев. Однако, прибыв туда, Сен-Сир обнаружил не отступающих в беспорядке австрийцев, а, наоборот, наступающего противника, который перешел обратно Дунай и собирался оборонять городок из-за больших складов, находящихся там. Австрийский командующий расположил часть своих войск на дороге, ведущей к Бибераху, а основные силы позади города – на главенствующих высотах. Гувьон быстро определил все несомненное превосходство позиций австрийцев и остановился, не решаясь атаковать их своими численно уступавшими силами. По началу он собирался дождаться подхода дивизии Нея, но та словно сквозь землю провалилась. Но выход из тупика все же нашелся: оказалось, что на подходе другая французская дивизия – генерала Ришпанса. Лоран мгновенно сориентировался и, задействовав эти войска, предпринял наступление на передовые части австрийцев, оборонявшие дефиле. Атака получилась на загляденье красивой и эффективной: противник был смят и отброшен к высотам.

Теперь предстояло взять сильные позиции врага за городом. Здесь за рекой Рис и болотом, на высотах чуть ли не 60 тыс. солдат противника стояли в боевом порядке. Какое-то время Сен-Сир размышлял, где лучше всего нанести главный удар. Тем более, что у него было всего лишь чуть более 20 тыс. человек, а «окопавшийся» противник превосходил его почти в трое! Во все времена для штурма укрепленных позиций врага такое соотношение сил считалось губительным, а последствия атаки более чем туманными! И все же, взвесив все за и против и, найдя-таки слабые места в построении австрийцев, Лоран решился на атаку. Перейдя реку и болото и приблизившись к высотам, он, разделив свои силы на три колонны, быстро пошел на противника. Все было взвешенно и продуманно. Будучи одним из самых способных тактиков во французской армии, Сен-Сир, видел, что на одной чаше весов были численное превосходство и нерешительность, на другой – решимость, храбрость и вера в успех. Несмотря на плотный артиллерийский и ружейный огонь австрийцев, французы упорно шли на штурм высот. Действия Сен-Сира были столь стремительны и точно рассчитаны, что противник оказался опрокинут и пустился в паническое бегство.

После завершения Рейнской кампании 1796 г., закончившейся для французов неудачей и отставкой Моро, между боевыми соратниками произошла размолвка. Считается, что причина могла заключаться категорическом отказе Сен-Сира от участия в некой политической интриге, вроде бы задуманной Моро.

Эстет по натуре, Сен-Сир увлекался военным искусством как таковым и ничему больше не хотел отдавать предпочтения и тем более – ввязываться в непонятные и неприятные ему политические интриги. Суть дела заключалась в том, что в руках Моро случайно оказалась тайная переписка генерала Пишегрю с французскими эмигрантами. Но Моро скрыл захваченные у врага письма, решив использовать полученную информацию в собственных интересах. С этой целью он попытался привлечь на свою сторону Сен-Сира, предложив ему выработать совместный план действий. Но тот ответил, что его дело как солдата сражаться с врагами на поле боя, а не заниматься политическими интригами, и покинул армию.

Прибыв в Париж, Сен-Сир около года оставался не у дел. Лишь осенью 1797 г., после окончания войны и заключения 17 октября того года Кампоформийского мира, он был назначен командующим французскими войсками в Риме. На этом посту он должен был сменить генерала Массена, который своими действиями вызвал сильное недовольство солдат и офицеров, грозящих поднять мятеж. Страсть к накопительству, которую почти единодушно отмечали у Массена современники, не способствовала популярности этого генерала в войсках, которыми ему было поручено командовать. Случалось, что он, порой, буквально вымогал у своих солдат деньги и трофейные ценности, если узнавал, что они них есть. Лихоимство старого контрабандиста в Риме и его окрестностях, вызвало настоящее возмущение, а войска и вовсе отказались выполнять любые его приказы. Оставлять подобного командующего в войсках, доведенных до отчаяния вороватостью армейских поставщиков, с которыми Массена всегда жил душа в душу, означало играть с огнем. Директория не рискнула усугублять ситуацию и отозвала генерала во Францию, заменив его Сен-Сиром.

Прибыв к своему новому месту службы 26 марта 1798 г., новый командующий всего за четыре дня благоразумными мерами дал всем понять «кто в доме хозяин» и немедленно арестовав всех недовольных офицеров, успокоил войска и восстановил дисциплину.

Правда, вскоре по причине подковерных интриг «сильных мира сего» связанных с армейской коррупцией Сен-Сира смещают с должности и отозвают в Париж, передав командование назначенному вместо него генералу Ж. Макдональду. С тех пор Сен-Сир затаил глубокую обиду на этого генерала (затем маршала Франции), хотя тот никакого отношения к смещению своего предшественника с должности не имел. Покидая Рим, Сен-Сир был уверен, что его военная карьера закончилась. Но он ошибся. Когда в конце 1798 г. образовалась Вторая антифранцузская коалиция европейских держав против республиканской Франции Сен-Сир снова понадобился – тем более, что значительная часть французских генералов во главе с Бонапартом оказалась увязщей на востоке – в Египте.

Директория отправила его командовать дивизией в армию, которая сосредоточивалась на Рейне, в районе Майнца. Но в начале 1799 г. он был переведен в Дунайскую армию (генерал Ж. Журдан), где командовал сначала дивизией, а затем корпусом. Участвовал в сражении при Остерахе (21 марта 1799 г.), а через 4 дня отличился в другом сражении – при Штокахе (25 марта 1799 г.). Однако вскоре чрезмерная осторожность, а порою и нерешительность командующего армией, вызвала резкое недовольство Сен-Сира. Разногласия с Журданом по оперативным вопросам явились причиной, заставившей его покинуть Дунайскую армию. Сославшись на болезнь (Сен-Сир никогда не отличался крепким здоровьем – и это правда!), он подал в отставку и уехал в Париж.

Пока генерал Бонапарт воевал в Египте и Сирии, монархические державы развернули боевые действия не только в Германии, но и в Северной Италии. Причем, в последней обстановка для французов приобрела катастрофический характер. «Русский Марс» во главе русско-австрийской армии победоносно двигался к границам Франции, уничтожая плоды блестящих побед Бонапарта в 1796—1797 гг. В июне 1799 г. Сен-Сир был призван на службу и получил назначение в Итальянскую армию генерала Жубера (потом – Моро), действующую против «неистового старика Suvaroff», где возглавил одну из ее дивизий. Он прибыл туда накануне сражения у Нови [4 (15) августа 1799 года], в котором принял участие.

В том знаменательном для Суворова сражении (оно оказалось последним крупным сражением в его победоносной военной биографии!) Сен-Сир, отвечавший за центр французской позиции, сумел продемонстрировать все свое незаурядное тактическое умение в обороне и столь присущую ему выдержку. Лишь в шестом часу вечера, когда австрийцам Митровского из корпуса Меласа все же удалось обойти правый фланг французов и отвлечь туда внимание, срочно заступившего «на капитанский мостик» после гибели в самом начале битвы от шальной пули Жубера, Моро, в ходе боя случился перелом в пользу союзников. В отчаянном штыковом бою, неся большие потери, солдатам Дерфельдена и Багратиона наконец удалось прорвать в центре оборону Лорана Гувьона Сен-Сира и ворваться в Нови. У французов не осталось резервов и они не могли сдерживать неприятеля. Быстро оценив ситуацию, генерал Моро – признанный мастер «искусных ретирад» – немедленно отдал приказ к отступлению. Несмотря на поражение французов, арьергард под командованием Сен-Сира стойко противостоял русско-австрийской армии, давая возможность основным силам спокойно отойти. Примечательно, что лишь его сравнительно организованно отступившим солдатам удалось оторваться в горы от наседавших казаков с наименьшими потерями. Там Сен-Сир энергично занялся приведением в порядок разбитых войск и реорганизацией утративших боеспособность частей, что он проделал с успехом и в короткий строк. А вот будущие наполеоновские маршалы Периньон и Груши тогда попали в плен!

В конце 1799 г. он нанес серьезное поражение австрийцам при Кони (под Генуей), что позднее был награжден почетной саблей.

В январе 1800 г. Первый консул Французской республики Наполеон Бонапарт назначил Сен-Сира заместителем командующего Рейнской армией генерала Моро. Возглавляя непосредственное руководство одним из корпусов этой армии, он сыграл важную роль в достижении успеха в сражениях при Энгене (3 мая 1800 г.) и Биберахе (8 мая 1800 г.). В боевых действиях на завершающем этапе кампании 1800 г. в Германии, возобновившихся в конце ноября после истечения срока 4-месячного перемирия, и в знаменитом сражении при Гогенлиндене (3 декабря 1800 г.), вопреки утверждениям некоторых источников, Сен-Сир уже не участвовал.

Потом в его послужном списке была дипломатическая работа. В 1801 г. Сен-Сира направили вместо Люсьена Бонапарта французским послом при испанском дворе.

Когда в мае 1804 г. во Франции была установлена империя, то по этому случаю императору Наполеону от всех французских армиях были посланы поздравления. Но в адресе, прибывшем из Неаполя, где в ту пору служил замкомандующим Сен-Сир, подписи последнего не было. Придерживавшийся твердых республиканских взглядов, он не одобрял введения монархической формы правления во Франции. Хотя Сен-Сир открыто и не выступил против этого, но свое негативное отношение выразил тем, что демонстративно отказался поставить свою подпись на адресе, отправленном в Париж от имени Неаполитанской армии. Свой поступок он объяснил тем, что армия должна сражаться с внешним врагом, а не заниматься политикой. Этот самодостаточный чертежник, инженер и актер недолюбливал Наполеона (как, впрочем, недолюбливал и практически всех маршалов) и совершенно не беспокоился о том, что они об этом знают. Просто он всю свою жизнь спокойно занимался тем делом, что было ему на данный момент интересно. И этой своей манере бытия Сен-Сир не изменил до конца своих дней.

Этот демарш Сен-Сира, конечно, не мог понравиться Наполеону и в 1804 г. Сен-Сир маршальского жезла, в отличие от того же Периньона (военного, ну очень скромного дарования!), не получил. Можно, конечно, сказать, что просто тогда его время еще не наступило. Но и на торжествах по случаю коронации Наполеона Сен-Сир то же не присутствовал.

И, тем не менее, ценя способного генерала, Бонапарт сделал вид, что ничего особенного не произошло и даже пожаловал ему командорский крест ордена Почетного легиона, а вслед за тем в июле 1804 г. назначил генерал-полковником кирасиров. А в феврале 1805 г. в числе других высших военачальников Сен-Сир был удостоен высшей награды наполеоновской Франции – Большого креста ордена Почетного легиона.

Затем Сен-Сира назначили командующим неаполитанской армией. В Неаполе он прослужил вплоть до 1805 г., когда началась кампании 1805 г. против очередной антифранцузской коалиции. В кампании 1805 г. Лоран Гувьон очень умело командовал корпусом в Итальянской армии генерала Массена против австрийских корпусов генерала Елачича и принца Рогана. После разгрома и пленения австрийской армии Макка у Ульма, основные силы Наполеона устремилась вслед за отступающей русской армией Кутузова. В этот момент на Итальянском театре военных действий австрийские войска принца Рогана стремились прорваться к Венеции. Сен-Сир вышел навстречу и в тяжелом бою при Кастельфранко сумел победить противника, а во время преследования вынудил его капитулировать. Старый австрийский кавалерийский полковник, отдавая французскому генералу драгунский палаш, не пряча слез, произнес: «Я чувствую, что у вас не так уж много сил». Сен-Сир невозмутимо молчал. У него действительно был под рукой всего лишь одним польский батальон – 800 солдат!

…Между прочим, в конце 1806 г. Сен-Сир командует полупустым Булонским лагерем (Великая армия в это время громит Пруссию!) и откровенно скучает. Все его рапорты об отпуске остаются без визы: ни – да, ни – нет. Сен-Сир все свободное от службы время посвящал столь любимому им… рисованию. Сегодня сохранились его очень профессиональные рисунки, датированные 1807 г. Положительно, этот разносторонне одаренный человек умел найти, чем себя занять, когда что-то в его основной профессии не ладилось…

В 1808 г. Сен-Сир получил титул графа империи. В том же году «труба снова позвала» Сен-Сира в поход: Бонапарт ввязался в свою первую роковую авантюру – он начал военную кампанию на Пиренейском п-ве. Воюя за Пиренеями. Для Гувьона и его V (потом – VII) корпуса очередная война началась успешно. 21 декабря 1808 г. он разбил испанскую армию генерала Рединга в сражении при Молино дель Рей, чем предрешает участь осажденной Барселоны. Затем еще раз – в сражении при Вальсе.

Надо сказать, что Сен-Сир выработал свою тактику ведения боя против испанцев. Сен-Сир предпочитал в первую очередь разбивать крупные группировки войск противника. Причем, после победы он не преследовал противника, так как считал это совершенно бесполезным делом. Дело в том, что опрокинутые испанцы рассеивались на поле боя, а затем также легко собирались вновь и если им даже не удавалось полностью восстановить свою боеспособность, то все равно беспрерывными нападениями отдельных отрядов «из-за угла», осуществляемыми на обширной территории, они изматывали наполеоновские войска и держали их в непрерывном напряжении. Поэтому Сен-Сир специально давал возможность испанцам как можно быстрее собрать свои силы, чтобы затем нанести им максимальный урон в новом открытом бою. Именно такая тактика – стремление привлечь максимально большие массы противника, удачный обходной маневр на поле боя и стремление нанести врагу максимальный урон на поле боя – полностью себя оправдала. Такой способ действий показал свою довольно высокую эффективность и позволил Сен-Сиру прочно удерживать инициативу в ведении боевых действий.

Сен-Сир и впредь на территории северо-восточной Испании еще не раз и не два успешно применял подобную, еще более им усовершенствованную тактику (при Лобрегато, Кабре, Лилье и др.). Однако, это уже были частичные успехи. Более того, он нехотя сотрудничал с другими генералами и маршалами, постоянно был недоволен всем и всеми.

Удовлетворенный успешными действиями Сен-Сира в Каталонии Наполеон приказал было ему овладеть сильными испанскими крепостями Таррагона, Тортоса и Жерона (Герона). Решение этой задачи при имеющихся в распоряжении Сен-Сира силах было весьма проблематично. Налицо был факт переоценки Наполеоном реальных возможностей корпуса Гувьона. Его сил не хватило даже для овладения одной лишь Жероной, где Сен-Сир сосредоточил свои основные усилия, ограничившись лишь наблюдением за остальными крепостями. Генерал застрял у Жероны на много месяцев, но реальных успехов в этой затяжной и изнурительной борьбе не было. Все усилия Гувьона не производили на защитников города ровным счетом никакого впечатления. Его самые изощренные проекты ведения осадных работ не имели успеха. Жерона для Сен-Сира оказалась слишком крепким орешком.

В конце концов, терпение Наполеона лопнуло, он понял, что направляя Лорана в Испанию и поручая ему самостоятельные операции, он, все же, переоценил реальные возможности последнего и вынужден был принять решение отозвать генерала на родину. Попутно он обвинил Сен-Сира в пассивности и сентябрь 1809 г. отстранил от командования VII-м корпусом. Каталонские крепости будет успешно брать Луи Габриэль Сюше, а Сен-Сиру предстояло возвратиться во Францию с клеймом неудачника, что впрочем, случалось с почти всеми генералами и даже… маршалами! Но преемник Сен-Сира не спешил с прибытием в Испанию, видимо, понимая, что особых лавров там не пожнешь. Безуспешно прождав его довольно длительное время, Сен-Сир сдал командование корпусом старшему после себя генералу и самовольно уехал в Париж. Таким поступком он навлек на себя гнев Бонапарта. Наказание последовало незамедлительно: император приказал уволить Сен-Сира в отставку и назначить ему пенсию в половинном размере.

После Испании более двух лет Сен-Сир находился не у дел, проводя время главным образом в своем поместье Реверсо и лишь изредка появляясь в Париже. В это время он занимался в основном работой над военно-историческими трудами, посвященными периоду Революционных войн. Но в феврале 1812 года, готовясь к войне с Россией и нуждаясь в способных и опытных генералах, Наполеон снова приглашает Сен-Сира на службу. Более того, он приказал вернуть Сен-Сиру все недоданные за время его отставки деньги.

Как это не парадоксально, но «звездный час» «настиг» Сен-Сира в начале драматического, рокового для Бонапарта похода вглубь России! Его назначают командиром 13—25 тысячным (данные очень сильно разнятся) VI-м Баварским корпусом Великой армии, предназначенной для вторжения в Россию. Этот корпус состоял в основном из солдат отнюдь не самого лучшего качества, в частности, из насильно «поставленных под ружье» и отправленных на войну баварцев. Но именно эти войска завоевали для своего командира… маршальские эполеты!

После переправы через Неман, Великая армия двинулась вслед за отступающими русскими войсками. Параллельно Наполеон отрядил в район Полоцка 28-37-тысячный (данные сильно разнятся) II-й корпус маршала Удино с целью угрожать Петербургу и прикрывать коммуникационные линии главных сил, движущихся на Москву.

…Этот бывший сын пивовара из Бар-ле-Дюка, вышел в маршалы из гренадер. Отличительной чертойУдино было исключительное бесстрашие, исключительная исполнительность,исключительнаяпреданность Наполеону и невероятная… галантность в дамском обществе, но для самостоятельного руководства большими массами войск, он, напрочь лишенный инициативности и фантазии, конечно, не годился. Так случилось и на этот раз…

Вот и пришлось в помощь ему срочно отряжать из главных сил VI-й корпус Сен-Сира. Удино и прибывшему Сен-Сиру противостоял 23-28-тысячный (данные разнятся) корпус Витгенштейна, прикрывавший направление на Петербург. 5 (7) августа 1812 г., когда основные силы Великой армии во главе с Наполеоном уже штурмовали Смоленск, Витгенштейн атаковал французов в районе Полоцка – под Клястицами. Так началось двухдневное [5—6 (17—18) августа] Первое сражение под Полоцком. Русские теснили Удино и тот, весьма обеспокоенный ходом боя, уже не раз обращался за советом к Сен-Сиру. В ответ слышал лишь вежливо-холодное, что он – Сен-Сир, всего лишь генерал-полковник кирасир, – и не вправе давать рекомендации в бою самому Господину Маршалу Удино! Ближе к ночи скакавший вдоль своих позиций Удино был серьезно ранен русским стрелком, и Сен-Сиру следующему по старшинству пришлось занять его место главнокомандующего обоими корпусами. Он отвел войска к Полоцку и решил на следующий день дать новый бой русским.

В 6 часов утра второго дня сражения 6 (18) августа Сен-Сир искусно сманеврировал и неожиданной контратакой во фланг уже перешедших к преследованию русских, опрокинул их, захватив 14 орудий. Правда, потом Витгенштейн сумел выровнять положение и даже сдерживать натиск численно превосходящих сил французов, однако к вечеру отступил к реке Дрисса. Сен-Сир посчитал свою задачу выполненной и, хотя имел от 40 либо даже более (?) тыс. солдат против 23—28 (?) тыс. русских, прекратил наступление, отведя свои войска к Полоцку.

Сам Сен-Сир в том бою из-за полученной раны в ногу, руководил войсками, находясь на носилках. Сброшенный в ходе яростного боя с носилок, он лишь чудом сумел уцелеть, и не был растоптанным десятками подкованных конских копыт русских кирасир. Они просто не заметили распростертого на земле французского генерала и пронеслись мимо.

Сражение было выиграно Сен-Сиром: он заставил-таки русских отойти и более не предпринимать активных действий вплоть до осени. Однако решительной победы под Полоцком ему одержать не удалось. Русские войска, хотя и с большими потерями (они составили 5,5 тыс. человек, «сен-сировцы» потеряли свыше 3 тыс. человек), отступили на новую позицию в полном порядке, их боеспособность подорвана не была. Правда, и сам Лоран ничего более вразумительного в той войне больше не продемонстрировал. И в сторону Петербурга так и не продвинулся – ни на километр. Получилось, что Витгенштейн, несмотря на неудачу и отвод войск, меньшими силами сумел сковать два вражеских корпуса в районе Полоцка. И, тем не менее, этот «паритет» освободил французского императора от забот о его левом фланге и укрепил решимость наступать дальше вглубь необъятной «страны чудес и непуганых медведей».

Наполеон, когда получил донесение об этом частном успехе его войск под Полоцком, был рад и такой победе. Сам он в результате крайне ожесточенного и кровопролитного двухдневного штурма с большим трудом только что овладел Смоленском.

На тот момент Наполеону очень нужно было оповестить свои, идущие вдогонку за стремительно отступающими русскими, войска известием о Большой Победе! Бонапарт был большим мастером само-PR-а и никогда не брезговал «нужной» на благо Общего Дела лже-информацией, как например, случилось в финале рокового сражения при Ватерлоо! (Правда, об этом – много позже: всему – свое время!) По настоятельной рекомендации Наполеона австрийский император Франц присвоил чин фельдмаршала князю Шварценбергу, довольно безлико воевавшему на Волыни и в Белоруссии. Тогда сам Бонапарт 27 августа – как бы в ответ – пожаловал методичному и хладнокровному Сен-Сир, ловко и быстро выправившему непростую ситуацию под Полоцком и обеспечившему левому флангу основных сил Бонапарта безопасность со стороны П. Х. Витгенштейна… маршальский жезл!!!

Когда спустя несколько месяцев остатки Великой армии ринулись назад из Москвы к Неману, боевые действия у Полоцка активизировались.