«Свет и Тени» «Русского Марса» А. В. Суворова, его кумира, короля-викинга Карла XII и его врага, короля-полководца-музыканта Фридриха II Великого

Справа от дамбы обгон шведов по топи тоже не удался. Они успели разрушить и плотину, и мост. Опасную переправу через Ресту Левенхаупт провел почти что образцово: врагу досталось всего лишь несколько маркитантских повозок.

Штурмовать без артиллерийской поддержки высокий противоположный берег через водную преграду под непрерывным огнем врага грозило русским очень тяжелыми потерями, точно так же как и бессмысленно было пытаться днем восстановить мост. Пришлось дожидаться подхода конной артиллерии. Только в 12 часов дня подоспели первые пять пушек, причем, они открыли столь интенсивный обстрел снизу вверх, что Стакельберг во избежание ненужных потерь приказал своим солдатам залечь.

На р. Реста, как до этого и у деревни Сучицы, корволант ещё не собрал всех своих сил и пока сапёры ночью наводили два моста, оставался на её левом берегу. Правда, противник успел уйти от него лишь на 5 км.

Вполне возможно, что пытаясь оторваться от навязчивой погони русских Левенхаупту следовало бы оставить на выгодном для обороны – высоком противоположном берегу – арьергард, отдав ему по-военному категоричный приказ: «Всем лечь, но врага не пропустить!». Однако он предпочел увести всё – обоз, скот, кавалерию и, последней, в арьергарде и уже вечером – пехоту. Правда, ради ускорения марша шведский полководец, приказал офицерам уменьшить вдвое личный багаж и ломать и жечь свои пустые повозки, однако некоторые, нарушая приказ, перебрасывали своё имущество на обозные фуры.

В тумане, предвещавшем дождь, колонна втянулась в лес и пошла к деревне… Лесная.

Пройдя 12 км за 9—10 часов к 16 часам 27 сентября передовые части шведов, их обоз и стада скота достигли небольших полей вокруг абсолютно пустой д. Лесной. Сильная усталость заставила их отказаться от продолжения марша и встать лагерем прямо посреди топей и лесов. Столь медленное продвижение шведов сдерживалось опережавшими казаками и калмыками, которые беспрерывно тревожили шведскую колонну с двух сторон. Причем, последние шведские отряды добрались до деревни лишь в первом-втором часу ночи 28 сентября.

Теперь уже можно было не беспокоиться, что Левенхаупт и его корпус успеют исчезнуть за Сожем.

…Между прочим, воюя, русские издревле устраивали засеки на своих южных и западных границах, о чем не преминул напомнить своему царю его фаворит Алексашка Меншиков, когда стало понятно, что «братец Карлус» собрался в поход против русского царя, причем, на его территории. Ещё в июле-августе 1708 г генералу Инфлянту было приказано завалить узкую дорогу к Пропойску на протяжении двух верст вековыми соснами, подрубленными на высоте человеческого роста, но, не до конца, т.е. так, чтобы они при повале не отделялись от пней, что затрудняло бы расчистку. Кроме того, завалить их следовало вершинами в сторону возможного продвижения противника. Инфлянт знал свое дело крепко и его солдаты завалили все, как полагалось…

Вот и пришлось для расчистки дальнейшего пути, Левенхаупту выслать отряд майора Хельсингского полка А.Ю. фон Герттена и генерал-квартирмейстер-лейтенанта Лифляндской армии Юхана Браска. Засека оказалась столь непроходима, что шведские солдаты решили не слишком утруждаться и доложить наверх, что по дороге уже можно… пройти. В общем, полностью дорогу до Пропойска шведские сапёры не осилили, а Левенхаупт не проверил (даже не выслал дежурного офицера) и… лесные баррикады фатально скажутся на перемещениях шведов во время и после битвы при Лесной.

После дела на мельничной дамбе у Риесты 27 сентября Пётру I доложили, что Невский (Нарвский?) полк Кемпбелла так и не успел перекрыть неприятелю дорогу за Сожей и он отозвал его к себе.

Напасть на корпус Левенхаупта с флангов через леса и болота было практически невозможно. Но оставалась возможность перекрыть выход на поля вокруг Пропойска всем 5-тысячным отрядом Баура, набросав вокруг фашинные завалы-укрепления, и хотя бы на какое-то время задержать шведов ложными выпадами с тыла до подхода солдат фон Вердена. Именно вместе с Бауром и Верденом русский царь рассчитывал не гоняться наперегонки по проселкам за шведами, а пользуясь численным превосходством полностью уничтожить весь корпус Левенхаупта и лишить «брата Карлуса» столь нужного ему войскового и продуктового подкрепления. Тем более, что 28 сентября Баур сообщил: он не станет заходить на врага спереди от Пропойска, а готов ударить по шведскому обозу у Лесной.

…Между прочим, фон Вердену на тот момент (полдень 28 сентября) до Лесной оставалось около 13 км и он мог прийти туда днём или вечером 29 числа: так и произошло, но сражение к этому времени уже завершилось…

В ночь перед сражением пошел сильный дождь и обе стороны ночевали в промозглой сырости и холоде. Русским было хуже: в отличие от шведов у них не было полотняных палаток. Последние подошедшие части корволанта устраивались под холодными осенними струями на поле скошенной ржи. Дремать им пришлось не более четырёх часов. Часть шведов забралась под крыши фур, другие – в стога соломы, лишь офицеры, очевидно, смогли разместиться в пустых избенках. Всё поле перед селом было сплошь забито войсками, фургонами и лошадьми. Кавалеристы коней не рассёдлывали. От каждого полка (даже от артиллеристов) были отряжены коноводы для офицерских лошадей, а также охрана для овец, коз и коров, которых загнали под деревья.

Самым уязвимым для шведов местом на пути к Пропойску оказался узкий на сваях и без перил мосток, переброшенный через заболоченное русло речки Леснянки за левым флангом шведского лагеря в нескольких сотнях метров от западной околицы д. Лесной. Это деревянное сооружение было рассчитано лишь на неторопливый проезд одной телеги. Если бы его захватили русские, то шведы оказывались бы в мешке. Мост подправили, но не расширили. Использовать кожаные понтоны на заросшем русле лесной речки было нельзя. Хотя за деревней было еще несколько мостков, правда – пешеходных. Из-за растительности встать в боевой порядок за перелеском, или за деревней вдоль правого берега Леснянки не получалось, да не позволило бы самим удобно атаковать.

Утром 28 сентября Пётр I приказал Фастману стоять на смерть за земляными укреплениями в местах возможной переправы у Сожа и «держать неприятеля до последнего человека под потерянием живота». Правда, казаки, смогли передать этот приказ лишь ночью 29 сентября, т.е. уже после битвы. Из-за болотистости драгуны и казаки Фастмана вынуждены были не копать траншеи, а засесть за фашинными валами.

Левехаупту могло показаться, что за Сожем – в предполагаемой «зоне контроля» главных сил шведского короля – русский корволант откажется от настойчивого преследования и у него было два варианта дальнейших действий.

Либо он, не задерживаясь у Лесной, постарается «на морально-волевом» усилии пройти оставшиеся до Сожа 12 км ночью с 27 на 28 сентября и, максимально быстро наведя понтоны, попытается оторваться от погони!? Либо, отправив с рассветом обоз, даст баталию у Лесной!? Поскольку усталость не позволяла продолжать марш ночью, а увести всю армию с обозом без боя уже было невозможно, то шведский полководец выбрал второй вариант развития событий.

Обоз был разделен. В 4 часа утра 28 сентября большая часть фур под охраной (то ли 3 тыс., то ли 4,5 тыс. солдат; данные разнятся) с максимальной скоростью, на которые были способны тяжелые повозки и обессилевшие упряжки, двинулись к переправе у Пропойска.

Поступив именно так, Левенхаупт совершил ошибку.

Скорее всего, ему надо было (по уже изложенной ниже веками применяемой тактической схеме) оставить арьергард для сдерживания русских с однозначным приказом «Стоять и умирать, но врага не пропустить!», т.е. пожертвовать им для спасения основной части своего воинства. Самому с большей частью отряда, напрягая все силы, немедленно уходить прочь. Более того, ему не следовало целый день ждать появления русских на позициях у деревни Долгий Мох. Ведь именно этого дня ему и не хватило для перехода через Сожу у Пропойска.

К тому же, отказавшись давать бой 26 сентября в хороших условиях у д. Сучицы, а 27 сентября – в более или менее сносных условиях у д. Долгие Мхи перед заболоченным руслом Ресты, шведам пришлось сражаться на стеснённой местности у Лесной.

…Между прочим, состояние войск противников могло разниться. Физическая усталость от погони у русских могла быть сильнее, но установка на обязательный разгром неприятеля была предпочтительней, чем стремление шведов уйти от преследователей и спасти обоз. К тому же, взвинченные тревогой и осознанием того, что «армия короля нас бросила» не повышали настрой не самого первоклассного по своему составу воинства Левенхаупта…

28 сентября 1708 г. на небольшой поляне (размером около одного квадратного километра) у деревни Лесной произошло многочасовое ожесточенное сражение: примерно с 13 и до 19 часов с перерывом между 15 и 17 часами. Как показали дальнейшие события, оно имело огромное значение для дальнейшего хода Северной войны.

С оставшимися у него в наличии 8.300 солдатами и 16 орудиями опытный вояка Левенхаупт быстро и умело занял оборону вдоль высот, окружавших Лесную. Перед вагенбургом из оставшихся повозок пехотные батальоны и кавалерийская бригада были выстроены в две линии. В первой линии стояли 2.800 пехотинцев, во второй – 3.500 пехотинцев и 2.000 кавалеристов. Шведский военачальник надеялся отбиться и обеспечить себе беспрепятственную переправу.

Но русский царь не стал дожидаться отряда Бауэра, хотя тот был уже на подходе. Вопреки им лично давно принятой доктрине ввязываться в крупную схватку только при наличии троекратного численного превосходства, Петр, все же, решил атаковать корпус Левенхаупта в лоб своими наличными силами. Окружавшие поле боя со всех сторон дремучие леса не позволяли противникам развернуть все свои силы. Причем, примерно до 16 часовок.10 тыс. русских противостояло что-то ок.9 тыс. шведов.

…Кстати сказать, все «сведения» из зарубежной литературы о том, что Петр приказал позади своих войск выставить «заградотряды» из казаков и калмыков с приказом беспощадно рубить всех русских солдат отступивших-побежавших с поля боя, в отечественной литературе принято считать типичными «россказнями» о варварах-«московитах» и их ужасном царе-деспоте. Петр I, конечно, был горяч и скор на расправу со своими подданными (вспомним, стрелецкий бунт во время его заграничного вояжа, понудивший его раньше времени вернуться на родину!) и «на войне – как на войне», но своих солдат попросту не уничтожал, а лишь отправлял в бой на благо Отечества. Впрочем, «сколько людей – столько и мнений»…

Русская артиллерия первой открыла огонь из находившегося недалеко от деревни леса и заставила отступить шведские полки. Однако шведы столь резво контратаковали спешенных драгун Невского/Нарвского полка Кемпбелла, прикрывавших беспрепятственный выход других частей из леса на опушку, что даже захватили четыре пушки.

Наступил критический момент в сражении!

Продвижение шведов вперед смогло остановить лишь отчаянное сопротивление семеновцев, под началом участника еще Азовских походов Петра и будущего фельдмаршала, князя Голицына Михаил Михайловича-старшего – смело бросавшихся в штыковые контратаки, да густой лес, куда срочно отвели расстроенные передовые русские отряды, понесшие большие потери. Русские, получив небольшую передышку, спешно вновь строились в боевой порядок и готовились снова атаковать, но Левенхаупт наглядно показал, что он «не зря столько лет ел горький солдатский хлеб». Сначала он умело накрыл врага артиллерийским огнем, а потом тут же двинул в атаку 8 батальонов свежей второй линии при поддержке трех конных полков. В завязавшемся ожесточенном бою шведы имели преимущество перед русскими, которые так и не успели до конца развернуть все свои линии. Если бы не преображенцы, посланные в обход, то семеновцам Голицына пришлось бы совсем туго. Неожиданное появление петровских гвардейцев на левом фланге противника и несколько залпов почти в упор вызвали его замешательство, а затем и вовсе понудили его податься назад. Более того, преображенцы трижды кидались в штыки, но трижды их отбрасывали плотным огнем.

Кровавое противостояние длилось несколько часов.

Огонь был такой интенсивности, что все слилось в один сплошной гул. Солдаты четырежды опустошали и набивали свои патронташи. Ружейные кремни крошились и стирались до основания. Железные части ружей раскалялись так, что к ним нельзя было притронуться.

Противники пошли в штыки. Начался самый страшный вид боя – жуткий, рукопашный бой, в котором никто не хотел уступать: уже умирая, люди, грызли, душили друг друга. В ходе многочасового боя противники так устали, что в один момент просто повалились на землю на боевых позициях. Не в силах продолжать бой, они пару часов отдыхали неподалеку друг от друга. Петр не препятствовал этому, поскольку уже получил известие о скором подходе отряда Бауэра и собирался с его свежими силами снова обрушиться на уже порядком измотанного боем врага.

Выход долгожданной русской драгунской кавалерии Бауэра между 16 и 17 часами на правый фланг шведов усилил натиск на них. Теперь русские почти на 4 тыс. превосходили неприятеля.

К 17 часам дня шведы были оттеснены до вагенбурга, а потом на плечах у отходящего противника русские ворвались в деревню (в кровавом месиве Бьёрнеборгский пехотный полк полег почти полностью!), но тут к шведам вернулся их авангард, ранее посланный вперед прикрывать обоз. Сначала – 1.377 человек, а затем еще 1.429 чел. и силы сторон примерно сравнялись.

Правда, к этому времени специально посланная Бауэром тысяча всадников сумела-таки обойти левый фланг шведов и захватить мост через речку Леснянку, отрезав Левенхаупту путь к отступлению. Но в отчаянной штыковой контратаке свежие шведские гренадеры сумели отбить переправу. Еще до темноты шведы смогли вернуть и вагенбург и не допустить прорыва своего фронта.

Но тут преподнесла сюрприз капризная сентябрьская погода: пошел дождь со снегом и градом. У обеих сторон кончились патроны и сражение снова перешло в рукопашную схватку. Оно прекратилось в 19 часов из-за наступивших сумерек и начавшейся резкой снежной вьюги, которая слепила глаза обессилевших солдат.

Артиллерийская же дуэль затихла только поздно вечером.

Левенхаупт сумел-таки отстоять и деревню и переправу, но положение шведов все равно было очень опасным.

Русские провели ночь на позициях. Тут же со своими солдатами под снегом и дождем находился и царь Петр I. Утром следующего дня он собирался возобновить атаку, но Левенхаупт, не надеясь на удачный исход боя, бросил раненных, и под прикрытием снежной метели ночью скрытно повел свой поредевший отряд к Пропойску, посадив пехоту на обозных лошадей. Так он стремился спасти хотя бы живую силу.

На месте лагеря перед уходом по его приказу разожгли бивуачные костры из ставших больше ненужными обозных фур, чтобы противник решил, будто шведские войска заночевали в Лесной. Шведы попытались было увезти артиллерию, но пушки увязли в вязком месиве размокшей под дождем и снегом дороги и вытащить их уже было невозможно.

Несмотря на упорное сопротивление, солдаты Левенхаупта, все же, потерпели поражение.

По шведским данным они потеряли ок. 4 тыс. человек. Зато по русским сведениям: только убитыми и раненными – 6.397 человек и 2.673 солдата со 703 офицерами – пленными и 44 знамени. (Подобное расхождение легко объяснимо: во все времена воющие стороны стремились превысить потери противника и преуменьшить свои.) Более того, шведы лишились всей артиллерии: 10 пушек попали к русским, а остальные Левенхаупт вынужден был оставить в болоте заклепанными. Порох и заряды утопить в реке Сож. Кроме того, в его рядах оказалось немало дезертиров. Казаки и калмыки рубили их на ходу. Правда, свыше тысячи солдат сумели окольными тропами через леса вернуться назад в Ригу, где «загремели» под военный трибунал, а он в шведский армии был однозначным – расстрел за ретираду с поля боя.

Русские потери тоже были немалыми: они составили 3.967 человек – 1.111 убитых и 2.856 раненых…>>

Битва у Лесной подняла боевой дух русских солдат, поскольку это была ихпервая крупная победа над примерно равными по числу шведскими силами.

Петр I впоследствии не только ежегодно отмечал годовщину битвы при Лесной, но и писал, что победа при Лесной – «матерь Полтавской виктории» – от одной (28 сентября 1708 года) до другой (27 июля 1709 года) прошло ровно девять месяцев.

…Кстати, на Кадашевском монетном дворе Москвы были отчеканены 4.618 серебряных медалей диаметром 28 мм для раздачи нижним чинам – участникам битвы, которые носили их на Андреевской ленте. Для офицеров выпустили 6 типов золотых медалей достоинством 13, 6, 5, 3, 2 и 1 червонец в зависимости от чина и заслуг (всего 1.140 золотых наград)…

В памятном бою под Лесной особо отличился князь Голицын Михаил Михайлович-старший. После того как Петр произвел героя в генерал-лейтенанты, Голицын решился обратиться к довольному царю с просьбой за Репнина, разжалованного в солдаты за провал под Головчиным. Под Лесной он собственной кровью искупил вину и Петр не только вернул ему генеральский чин, но и назначил опять командовать дивизией.

Остаткам корпуса Левенхаупта, преследуемым русскими драгунами генералов Флуга и Фастмана, повезло. Хоть они и понесли потери, но им удалось-таки оторваться от русских и уйти вниз по течению Сожи в направлении Стародуба и Почепа. Левенхаупт совершенно не знал, где стоит армия Карла XII. Возможно, что если бы остатки разбитого под Лесной корпуса вышли бы на русские позиции у Почепа, то потерпели бы окончательную катастрофу, но случайно они наткнулись под Стародубом на авангард Лагеркруны.

Это их и спасло. Узнав, где находится шведский король, Левенхаупт пошел в нужном направлении.

Только когда 12 октября до Карла добралось от 4.000 до 6.500—6.700 (данные сильно разнятся) деморализованных солдат во главе с Левенхауптом, он осознал масштабы понесенного поражения. Но категорически запретил сообщать об этом на родину, даже направил «дезу» о большой победе над 40-тысячным (!) воинством московитов: единоличные правители во все времена остерегаются (а по сути дела – смертельно боятся!) сообщать своей «пастве» о катастрофах, тем более, военных, когда пролили море крови и положили генофонд нации «бес числа»! Народ этого не любит…