Социальное насилие

Социальное творчество как «способ» адаптации и средство самоутверждения должно потеснить и заменить в этих качествах агрессивность, стяжательство и «волю к власти»[123 - См.: Творчество как девиантность / ред. Я. Гилинский, Н. Исаев. – СПб.: Алеф – Пресс, 2014.].

Социальное насилие, возникшее как средство адаптации, сохранения и развития «венца природы», исчерпало себя в этом качестве, становится не только нефункционально и неадаптивно, но и угрожает самому существованию человечества. Случай не уникальный в истории Земли. Так, вымерли сильные и злобные гигантские ящеры. Их ранее адаптивные возможности стали неадаптивны. Ящеры не смогли по ходу эволюции «перестроиться»… А человечество?

Признаюсь, автор не очень верит в «оптимистический» вариант продолжения человеческой истории… Все попытки просветителей, гуманистов, демократов, либералов, «добрых царей» заканчивались крахом. Прогресс науки, технологий, знаний сопровождался «прогрессом» средств насилия вплоть до изобретения и «совершенствования» средств массового уничтожения.

Казалось бы, есть простые максимы:

– Терпимость (толерантность).

– Ненасилие (Ахинса или Ахимса).

– Космополитизм (интернационализм).

– Veneratio vitae (А. Швейцер).

Эти простые истины должны бы быть «национальной идеей» каждого этноса.

А вместо этого – всё то, что имеем от питекантропов до современников… И совершенствуются только орудия убийств, от заостренного камня до ядерного оружия.

Часть II. Феноменология насилия

Глава 4. Насильственная преступность

Общая характеристика

Насильственные преступления против личности – лишь одно из проявлений социального насилия. По классификации С. Жижека они относятся к «субъективному насилию» – наиболее очевидному. Название «насильственные преступления» или же «преступления против личности», принятые в литературе, условны, поскольку все преступления – суть проявления насилия в широком смысле этого слова (как нанесение вреда, принуждение, ограничение свободы воли), все преступления так или иначе затрагивают интересы личности.

Конечно, насильственные преступления совершаются во всех странах, во все времена. Более или менее подробный их анализ невозможен в рамках настоящей работы. Поэтому ниже будет представлен обзор ситуации в России лишь с некоторыми отсылками к мировым тенденциям.

В узком смысле под насильственными преступлениями против личности понимаются нелегитимные, запрещенные уголовным законом деяния, посягающие на жизнь, здоровье, физическую (в том числе, половую) неприкосновенность личности. К таким деяниям в России относятся преступления, предусмотренные главами 16 и 18 Уголовного Кодекса (УК) РФ, ст. ст.126 – 128, 205 – 206, 277, 317 – 318, 333 – 335, 353, 356, 357, 360 УК РФ, а также иные преступления, когда они посягают на жизнь, здоровье или физическую неприкосновенность граждан (например, хулиганство сопровождаемое насилием, грабеж с насилием или разбой, преступления против безопасности движения и эксплуатации транспорта, повлекшие вред здоровью или смерть и т. п.).

Однако в силу традиции и с учетом имеющихся статистических данных, мы вынуждены в дальнейшем анализе ограничиться теми преступлениями, непосредственным объектом которых является жизнь, здоровье (гл. 16 УК РФ), половая неприкосновенность и свобода (гл. 18 УК РФ). Так, с 1997 г. к преступлениям против личности уголовная статистика относит и учитывает: убийство и покушение на убийство; убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление; причинение смерти по неосторожности; умышленное причинение тяжкого вреда здоровью; умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью; причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта; истязания; изнасилование и покушение на изнасилование; насильственные действия сексуального характера и др.

Динамика тяжких преступлений против личности в России представлена в табл. 2. Кроме того, обширный материал содержится в монографии В. В. Лунеева[124 - Лунеев В. В. Преступность ХХ века. Мировые, региональные и российские тенденции. 2-е изд., – М.: Wolters Kluwer, 2005. С. 397 – 455; Он же. Курс мировой и российской криминологии. Особенная часть. Т. 2. – М.: Юрайт, 2011. См. также: Гилинский Я. Криминология. Указ. соч. С. 201 – 249.]. Поэтому ограничимся краткой характеристикой некоторых качественных изменений преступлений против личности.

Большинство исследователей отмечают: увеличение числа заказных убийств по экономическим и политическим мотивам, а также вследствие «разборок» криминальных структур (по некоторым данным, значительно превосходящим официальные, ежегодно в стране совершается 500 – 600 убийств «по найму»[125 - Преступность и культура / ред. А. И. Долгова. – М.: Криминологическая Ассоциация, 1999. С. 146.]); рост количества актов и жертв терроризма; взятие заложников; вымогательство с применением изощренных методов насилия (пытки). Нередко называется рост числа серийных убийств на сексуальной почве, включая педофилию. Однако скорее мы имеем дело с эффектом быстрого реагирования средств массовой информации. По мнению психологов и психиатров, доля лиц с патологией влечений (в том числе сексуального характера), которые являются основными субъектами таких преступлений, относительно стабильна в популяции.

Очень высок уровень латентных насильственных действий, включая преступные, по отношению к детям. Чрезвычайно высока и латентность жертв «дедовщины» в армии[126 - См.: Беловранин А. Черная книга. – М.: ArsisBooks, 2011; Дедовщина в армии / ред. С.А Белановский. – М.: Институт народнохозяйственного прогнозирования, 1991; Лунеев В. В. Преступность ХХ века. С. 772 – 774; Мацкевич И. М., Эминов В. Е. Преступное насилие среди военнослужащих. – М.: Юрист, 1994; Нарушения прав человека в армиях стран СНГ. – М.: МОПЧ, 1992.]. К этому следует добавить «засекреченность» статистики военной юстиции.

Вот как характеризует ситуацию в армии В. В. Лунеев: «В 60-е годы (ХХ в. – Я.Г.) «дедовщина» носила унизительный, но ритуальный характер: били «провинившегося» пряжкой ремня или ложкой по ягодицам. В 70 – 80-е годы упомянутые деяния приобрели опасный насильственный и массовый характер с тяжкими, а нередко и смертельными последствиями… Укрывательство «дедовщины» в середине 80-х годов превысило все мыслимые пределы. Как показывали некоторые проверки, военные госпитали были переполнены солдатами с переломами челюстей, разрывами печени и селезенки и другими травмами от «неуставных отношений». Боясь расправы и старослужащих, и командования, они, как правило, утверждали, что получили повреждения от случайного падения… Реально «дедовщину» загнали в подполье воинских отношений. Правда об этом стала известна обществу лишь в 1990 – 1991 годы, после массового негодования родителей потерпевших от «дедовщины» военнослужащих»[127 - Лунеев В. В. (1997) Указ. соч. С.387-389.].

Не следует думать, что ситуация с тех пор изменилась в лучшую сторону. Скорее – наоборот[128 - Помимо монографии В. В. Лунеева 2005 г., см.: Беловранин А. Указ. Соч.; Моргуленко Е. А. Причины и меры предупреждения нарушений уставных правил взаимоотношений военнослужащих при отсутствии межу ними отношений подчиненности. Дисс. …канд. юр. наук. – М., 2003.].

И еще несколько соображений по поводу «заказных» убийств. Убийства по найму были известны всегда. В силу разных причин лицо, задумавшее уничтожить кого – либо, действовало не само, а «поручало» это другому (другим) лицам. Чаще всего – за вознаграждение, но это могла быть и «идейная» услуга. Условно можно выделить две группы заказных убийств: бытовые (устранить ненавистного супруга, отделаться от кредитора, нежеланного ребенка, обеспечить скорейшее получение наследства и т. п.) и «элитарно – конкурентные» – «освободить» место на троне, устранить конкурента в политике, бизнесе и т. п. Кроме того, по характеру исполнения можно различать «тайные» заказные убийства (чаще всего – бытовые) и «на публику» – открытые, явные, рассчитанные на устрашение других конкурентов (дабы им не повадно было!). Все эти разновидности убийств по найму сохранились по сей день.

Современной новеллой является формирование института и корпуса профессиональных наемных убийц – киллеров, специально подготавливаемых, различной степени квалификации, а, соответственно и с определенной таксой оплаты «труда».

Динамика тяжких насильственных преступлений, представленная в Табл. 2, свидетельствует об определенных закономерностях (при всех поправках на «несовершенство» официальной статистики. О масштабах латентной – незарегистрированной – преступности свидетельствуют данные специальных исследований[129 - Латентная преступность в Российской Федерации: 2001 – 2006 / ред. С. М. Иншаков. – М.: ЮНИТИ, 2007; Теоретические основы исследования и анализа латентной преступности / ред. С. М. Иншаков. – М.: Юнити – Дана, 2011.] и утверждение проф. М. М. Бабаева: «Ни одной цифре, которая публикуется официально МВД, я – сотрудник МВД, полковник милиции в отставке – не верю. Это бессовестная ложь»[130 - The New Times, 2009, март.]).

Табл. 2. Тяжкие преступления против личности в России (1985 – 2015)

Наблюдается устойчивое снижение уровня (в расчете на 100 тыс. населения) насильственных преступлений, также как всей преступности, в годы горбачевской «Перестройки» (1986-1988). Аналогичное снижение всех показателей преступности, включая насильственную), а также самоубийств, было во время хрущевской «Оттепели» (например, самый низкий уровень преступности в России после Второй Мировой войны – ниже 400 – отмечен в 1963-1965 гг.). Это свидетельствует, с моей точки зрения, о позитивном влиянии процессов либерализации и демократизации (насколько вообще можно говорить о «либерализме» и «демократии» в России). Существенный рост насильственной (и иной[131 - См. упомянутые труды В. В. Лунеева и Я. И. Гилинского.]) преступности начался с 1992 г. и достиг первого максимума в 1994 г. («Перестройка» захлебнулась), второго максимума в 2001 (убийства) – 2002 (причинение тяжкого вреда здоровью) годах.

Достаточно неожиданное снижение началось с 2002 г., достигнув к 2015 г. минимума. Поскольку все факторы, обусловливающие преступность вообще, тяжкую насильственную, в частности, сохраняются в России и даже усугубляются (степень социально – экономического неравенства), это сокращение, согласно официальной статистики, вызывает у специалистов недоумение.

Однако с конца 1990-х – начала 2000-х годов происходит сокращение количества и уровня (на 100 тыс. населения) преступлений во всем мире – во всех странах Европы, Азии, Африки, Австралии, Северной и Южной Америки[132 - См., напр.: Harrendorf S., Heiskanen M., Malby S. (Eds.) International Statistics on Crime and Justice. – Helsinki, 2010 (и выше упомянутые ежегодники).]. Наиболее ярко это проявляется в динамике уровня убийств – как наиболее опасного и наименее латентного преступления (табл. 3)[133 - Источник: Ежегодник World Health Statistics. – Geneve; Barclay G., Tavares C. International comparisons of criminal Justice statistics, 2001 // Home Offce, 2003; UNODC:1 nt ent ional hom icide (1995 –2011).].

Как мы видим из табл. 2, точно такая же картина наблюдается с динамикой преступности в России после 2006 г., а по тяжким насильственным преступлениям – с 2001–2002 гг.

И перед мировой криминологией встал вопрос: чем объясняется это неожиданное общемировое сокращение объема и уровня преступности?

В России первоначально пытались объяснить тенденцию снижения уровня преступности традиционным сокрытием преступлений от регистрации. И это действительно имеет место. Однако общемировой характер тренда не позволяет ограничиться столь простым (и отчасти справедливым) объяснением. Назову несколько гипотез, существующих в современной криминологии.

Во-первых, преступность, как сложное социальное явление, развивается по своим собственным законам, не очень оглядываясь на полицию и уголовную юстицию, и, как большинство социальных процессов, – волнообразно[134 - См., напр.: Волновые процессы в общественном развитии. – Новосибирск, 1992.] (напомню, что с начала 1950-х – до конца 1990-х преступность росла во всем мире).

Во – вторых, бо?льшую часть зарегистрированной преступности составляет «уличная преступность» (street crime) – преступления против жизни, здоровья, половой неприкосновенности, собственности. «Беловоротничковая преступность» (white – collar crime), будучи высоколатентной, занимает небольшую часть зарегистрированной преступности. А основные субъекты «уличной преступности» – подростки и молодежь, которые в последние десятилетия «ушли» в виртуальный мир интернета. Там они встречаются, любят, дружат, ненавидят, стреляют (так называемые «стрелялки»), «убивают», совершают мошеннические действия и т. п., удовлетворяя – осознанно или нет – потребность в самоутверждении, самореализации.

Обычно взрослые негативно относятся к «стрелялкам», пытаясь запретить их размещение в сети или же ограничить к ним доступ. Между тем университеты в Вилланове и Ратгерсе опубликовали результаты своих исследований связи между преступлениями и видеоиграми в США[135 - Как игры влияют на преступность // http://hronika.info/igry/33627-kak-igry-vliyayut-na-prestupnost.html (http://hronika.info/igry/33627-kak-igry-vliyayut-na-prestupnost.html) (дата обращения: 27.11.2014).]. Исследователи пришли к выводу, что во время пика продаж видеоигр количество преступлений существенно снижается. «Различные измерения использования видеоигр прямо сказываются на снижении таких преступлений, как убийств», – заявил Патрик Марки (Patrick Markey). Исследователи считают, что есть несколько возможных объяснений этой зависимости. Так, люди, которым нравятся жестокость и насилие, больше играют в видеоигры с явной демонстрацией жестокости. Таким образом, они «оздоравливаются» с помощью игр. Кроме того, люди предпочтут больше времени проводить за игрой, снижая, таким образом, количество преступлений на улицах.

В-третьих, возможно, имеет место «переструктуризация» преступности, когда «обычную» преступность теснят малоизученные и почти не регистрируемые, высоколатентные виды преступлений эпохи постмодерна, в частности, киберпреступность.

В – четвертых, как считают участники одной из сессий («The Crime Drop») XII Европейской конференции криминологов (Бильбао, 2012), причиной снижения уровня преступности может быть повышенная «секьюритизация», как результат массового использования современных технических средств безопасности (видеокамеры, охранная сигнализация и т. п.).

Таблица З. Уровень на (100 тыс. населения) смертности от убийств в некоторых государствах (1984-2011)

Табица 4 Структура преступлений против личности в России (1987-2013), в %[136 - * С 1993 г. публикуются общие сведения об убийстве с покушениями и изнасиловании с покушениями** Только причинение средней тяжести вреда здоровью]

Место преступлений против личности в структуре преступности

Удельный вес рассматриваемых преступлений в общем объеме преступности в России составлял: 1986 г. – 5,3 %; 1987 г. – 5,4 %; 1988 г. – 6,0 %; 1989 г. – 5,8 %; 1990 г. – 5,5 %; 1991 г. – 4,6 %; 1992 г. – 4,4 %; 1993 г. – 5,2 %; 1994 г. – 5,8 %; 1995 г. – 5,2 %; 1996 г. – 4,8 %; 1997 г. – 4,9 %; 1998 г. – 4,6 %; 1999 – 4,1 %; 2000 – 4,3 %; 2001 – 4,6 %; 2002 – 5,6 %; 2003 – 5,2 %; 2004 – 5,2 %; 2005 – 4,5 %; 2006 – 4,0 %; 2007 – 3,8 %; 2009 – 3,9 %; 2010 – 4,1 %; 2011 – 4,3 %; 2012 – 4, 3 %; 2013 – 4, 3 %[137 - Здесь и далее основной статистической базой служат ежегодники «Преступность и правонарушения», а также ежегодники «Состояние преступности в России».]. Это относительно невысокая доля с тенденцией к сокращению. Напомним, однако, что в Японии в 1995 г. удельный вес преступлений против личности составил всего 0,7 %.

Стабилен удельный вес тяжких насильственных преступлений в общем объеме преступности: так, с 2009 г. по 2013 г. ежегодно доля убийств составляла 0,6 %, причинение тяжкого вреда здоровью – 1,5 % – 1,6 %, и знасилований – 0,2 %.

Некоторые мировые показатели убийств представлены в Табл. 3.

Структура преступлений против личности

Внутреннюю структуру преступлений против личности проследим за несколько лет (табл. 4).

Как видно из приведенных данных, с середины 90-х годов минувшего века возрастает доля убийств (с покушениями) в структуре преступлений против личности и сокращается удельный вес изнасилований (с покушениями) и привилегированных составов убийств при относительной стабильности иных преступлений. С 2006 г. происходит сокращение доли убийств и изнасилований. Однако трудно сказать – отражает ли это реальную динамику и структуру рассматриваемых преступлений или же является следствием очень высокой латентности изнасилований.

Хотя убийства всегда и везде относятся к числу преступлений с наименьшей латентностью («труп не спрячешь»!), однако за последнее десятилетие в России и это тягчайшее преступление становится высоко латентным. «Прятать трупы» удается, прежде всего, за счет лиц «пропавших без вести» и не найденных. Так, в 1995 г. было объявлено в розыск лиц, без вести пропавших – 57 850, установлено (с учетом прошлых лет) – 47 863, осталось в розыске – 25 232, всего разыскивалось (с учетом прошлых лет) – 78 781, всего установлено – 57 382 (72,8 %); в 1998 г. было объявлено в розыск лиц, без вести пропавших – 52 677, установлено – 46 577, осталось в розыске 25 485, всего разыскивалось ранее объявленных в розыск (прошлых лет) – 26 107, всего установлено из ранее объявленных в розыск – 4 245, процент установленных в данном году – 88,4, процент установленных за прошлые годы – 16,3; в 2003 г. всего разыскивалось 518 260 человек, из них были разысканы 318 015 (61,4 %), остались в розыске 192 957 человек. Далее, среди все возрастающего числа неопознанных трупов (в 1990 г. – 2 837, в 1995 г. – 18 381, в среднем за последние годы – свыше 16 – 18 тыс. ежегодно) по многим не удается определить причину смерти (вследствие гнилостных и иных изменений), а потому не регистрируются возможные случаи убийств. Не попадают в данные уголовной статистики и деяния (в том числе, лишение жизни), совершенные лицами, не подлежащими уголовной ответственности в связи с недостижением возраста уголовной ответственности или же невменяемостью.

Приведем выдержку из выступления проф. В. С. Овчинского: «За 2008 год в органы внутренних дел поступили 147 тыс. заявлений о пропаже людей. 72 тысячи были найдены без проведения розыскных мероприятий. Остальных искали сотрудники соответствующих подразделений МВД, и они нашли большую часть людей. Они работали хорошо… но остались ненайденными около 5,5 тысяч человек.

Еще одно: неопознанные трупы. В прошлом году были обнаружены несколько десятков тысяч трупов, из них большая часть опознаны, но из – за так называемых гнилостных изменений и других факторов остались неопознанными около 6,5 тысяч трупов.

Итак, мы имеем 5 тысяч разницы между медицинской и уголовной статистикой, 5,5 тысяч людей так и не было найдено, 6,5 тыс. неопознанных трупов»[138 - Владимир Овчинский: уголовная статистика управляема // URL: http://www.vz.ru/news/2009/3/5/262484.html (http://www.vz.ru/news/2009/3/5/262484.html) (дата обращения 06.09.2011).].