Систематизированный бред (Коротко и не ясно)
Наконец, Куаныш очутился в огромном зале ресторана. Гостей было очень много и все они казались ему какими-то одинаковыми. С одной стороны лица, фигуры, одежда, голоса были разными и в тоже время какими-то похожими друг на друга. Он спросил у маминой сестры – почему все такие одинаковые, на что она, не раздумывая, ответила – «Они же родственники!». «А этих я никогда не видел раньше» – не унимался Куаныш. «Теперь они тоже родственники» – улыбнулась она и исчезла. Понятно, подумал он и пошел присматриваться к родственникам поближе. Все что-то обсуждали и смеялись. Проходя мимо кучек людей, ему казалось, что идет жаркое обсуждение какой-то очень важной для всех темы. Каждый высказывает свое мнение, и тема раскрывается со всех возможных сторон, обнаруживая все новые и новые грани. Подходя ближе, Куаныш вдруг понимал, что никакой темы на самом деле нет. Каждый говорит сам с собой, а вся нить разговора держится на том, что следующий собеседник хватает последние слова из реплики предыдущего и, повторяя их, начинает говорить совсем о других вещах. Некоторые принимались вдруг жарко спорить о чем-то. Пытаясь понять, о чем спор, Куаныш приходил к выводу, что спорщики говорят друг другу одно и то же, а видимость спора создается из-за постоянно вставляемых слов «нет», «да, но» и т.д. Но им, по-видимому, это доставляло какое-то особое удовольствие. Разгоряченные спором стороны вдруг соглашались в одном – за это надо выпить… Посреди зала постоянно что-то происходило – то танцы, то песни, то какие-то шутки. Взрослые периодически поворачивались к центру зала, кивали, смеялись и разворачивались обратно продолжить споры.
Увидев других детей, Куаныш устремился к ним, как обычно позабыв все, что увидел и понял только что. Сначала играли в догонялки. Потом взрослые почему-то решили, что детям надо вести себя тише (не иначе, кто-то рассказывал очередное очень важное стихотворение). Поэтому было решено играть в прятки, потом опять в догонялки, потом опять в прятки. Так, незаметно наступил вечер. Куаныш услышал голос мамы – «Иди, поешь» и понял, как сильно он голоден. Его усадили за стол, с одной стороны которого сидели какие-то люди, развернутые боком и наблюдвшие за происходящим в центре зала. На его стороне было почти пусто. Только справа сидел какой-то дедушка, которого он вроде бы где-то когда-то видел. Старик, похоже, был сильно пьян – завис в нескольких сантиметрах над тарелкой и как будто бы рисовал пальцем по столу. Куанышу стало интересно, чего это он там рисует, и он подсел поближе. Оказалось, что дед обводит пальцем узор на скатерти – красную волнистую непрерывную линию с одинаковыми завитушками. Куаныш завороженно следил за движением пальца, и на мгновение ему показалось, что это он, а не палец путешествует по красной линии узора. Старик ощутил, что кто-то за ним наблюдает и поднял свою большую и тяжелую голову. У него была седая с рыжими полосами и почему-то квадратная борода. Все его черты лица, казалось, были полностью расслаблены и тянулись вниз. Это напоминало старый, почти пустой мешок, все немногочисленное содержимое которого, собралось и утрамбовалось в самом низу. Во влажных и уставших глазах висел какой-то вечный вопрос.
«Ты кто?» – спросил старик.
«Куаныш» – ответил Куаныш.
Старик икнул и кивнул или кивнул и икнул так, что чуть не угодил лицом в тарелку с нетронутой едой.
– Знаешь, что означает этот узор?
– Нет.
– Это судьба. Судьба казаха.
– Как это?
– Вот смотри (палец опять пополз вдоль одного из завитков), казах рождается и идет по своему пути. Этот путь похож на путь его отца, как один завиток на другой. Он выполняет свой долг. Затем его сын идет по этому пути, в точности повторяя путь своего отца. Так и появляется этот узор. Он идет из вечности. Твоя задача повторить узор и родить сына, тогда он продолжится дальше. И так будет всегда. Этот узор – твоя судьба…
Куаныш опять очутился внутри узора. Он увидел перед собой красную дорогу, окруженную пустотой. Там в пустоте было холодно и дул ветер. Но пока он оставался на линии ему было тепло и спокойно. Очнувшись, он понял, что едет домой с родителями. Глаза слипались, сильно хотелось спать. Старик с узором стирался из памяти, уступая место ночному городу, пролетающему в огнях фонарей.
Трубка Мира
«Курить бросить легко. Я сам бросал тысячу раз»
Марк Твен.
Это было в начале времен. Божественный белый бизон в облике прекрасной женщины передал первым людям Священную Трубку, а вместе с ней и знания о смысле всего сущего. Трубка – символ зарождающейся Вселенной, курящий человек – символ Бога-творца. Во время ритуального таинства, человек, действуя как Творец, расширяет границы Мира, испуская дым во все стороны Света. При этом он утрачивает свою обособленность и освобождается от одиночества, полностью растворяясь в расширяющемся пространстве…
Сейчас любой из нас за копейки может купить набор из двадцати священных трубок и совершать таинство всегда и везде бесчисленное число раз. Современный цивилизованный мир предлагает дешевое и доступное средство для умиротворения и борьбы с одиночеством. Тем не менее, некоторые люди пытаются бросить курить, и у некоторых это даже получается. Но какой ценой?!
Обычно человек курит, когда хочет сделать перерыв, замедлиться и снять напряжение. Курение в группе дает чувство общности и взаимопонимания. Курение может быть атрибутом сексуальности и социального статуса. Сигарета помогает делать эффектные паузы в разговоре, давая время обдумать ответ. Где все это взять без курения? Как расслабляться, общаться и производить впечатление? Это вопрос.
Человек, бросающий курить – нервный, раздражительный, взрывчатый тип, чаще всего, набирающий лишний вес. Попытки бросить курить, через некоторое время, приводят к осознанию жизни такой, как она есть – бессмысленной, идиотской суеты завистливых, подлых и мелочных созданий – «венцов творения». Появляется понимание того, что ты на самом деле никому не нужен. Супруга или супруг считают тебя эгоистичным паразитом, с которым связывают только дети. Дети уверены, что ты тупой зануда. Родители все еще пытаются тебя изменить, не спеша, погружаясь в неизбежный маразм. «Друзья» и «подруги» просто используют тебя, мгновенно исчезая, как только становятся нужны. Хочется биться головой об стену, плюнуть на всех, разрушить все и построить новый мир с нуля. Но эта задача требует некоторой самоотверженности и душевных сил, которые уже и так на исходе. Последствия радикальных перемен добьют тебя. Гораздо разумнее вернуть все на свои места…
Дым, как волшебные очки, через которые будущее представляется не таким уж и мрачным. Супруга или супругу можно терпеть (все остальные варианты-то еще хуже). На худой конец, можно найти кого-то на стороне. Дети скоро вырастут, успокоятся и станут «нормальными» людьми, такими же, как ты сейчас. Родители рано или поздно умрут, довольные, что ты преподнес им их «стакан воды». Друзья не так уж и плохи, учитывая, что дела их идут еще хуже, чем у тебя – на их фоне, ты хоть что-то из себя представляешь…
В целом, ты и так уже много сделал – дожил до своих лет, тебе хватает на хлеб, для своего круга ты человек значительный. В конце концов, ты звено в непрерывной цепи поколений. Ты не лучше и не хуже других. В наше время просто жить – уже подвиг. Опыт показывает – серьезные перемены ни к чему хорошему не приводят. Возможные выгоды сомнительны, а потери реальны. Не стоит торопиться с принятием важных решений. Подожди немного и все вопросы решаться сами собой. Такова мудрость жизни. Ты творец своей Вселенной. Затянись священным дымом и расширь границы своего сознания. Слейся с Божественным Абсолютом – уйди от одиночества и смерти в мир совершенства и гармонии.
Демократическая трагедия
– Была такая поэма у аль-Газзави. "Парламент птиц". Это о том, как тридцать птиц полетели искать птицу по имени Семург – короля всех птиц и великого мастера.
– А зачем они полетели искать короля, если у них был парламент?
– Это ты у них спроси. И потом, Семург был не просто королем, а еще и источником великого знания. А о парламенте так не скажешь.
– И чем все кончилось? – спросил Татарский.
– Когда они прошли тридцать испытаний, они узнали, что слово "Семург" означает "тридцать птиц".
– От кого?
– Им это сказал божественный голос.
Виктор Пелевин, «Generation П»
Представим, что человеческий мозг – это парламент, принимающий решения путем рассмотрения разных предложений от всех парламентариев. Что это за парламентарии? Это части нашей личности – нашего "Я".
Один из них, например – это Я трехлетний, который уверен, что настоящий мужчина должен быть именно таким, как мой отец, настоящая женщина должна быть именно такая, как моя мать, а отношения между людьми должны быть именно такими, как между ними.
Второй, это Я пятилетний, который понял, что меня любят, только когда я соответствую ожиданиям родителей. Когда я делаю что-то естественное (например, хохочу или злюсь), но неуместное или плохое с точки зрения родителей, они меня стыдятся, ненавидят или презирают. Поэтому я принимаю решение надеть маску и соответствовать ожиданиям родителей. А когда я испытываю желание сделать что-то естественное, но нехорошее с точки зрения родителей, я чувствую себя недостойным, жалким и ужасным.
Третий, это Я семилетний, посмотревший на все происходящее в семье более осмысленным взглядом и принявший решение, что ни за что не допущу повторения судьбы своего отца.
Четвертый, это Я половозрелый. Здоровое животное, которое хочет вкусно есть, двигаться, активно общаться с себе подобными, заниматься сексом и рожать детей.
Пятый Я, это двойник моего отца, разговаривающий его голосом и считающий, что достойный человек должен быть идеальным, не совершать ошибок, знать все наперед, быть смелым, решительным и сообразительным абсолютно во всех жизненных ситуациях.
Шестой Я, это двойник моей матери, говорящий ее голосом и считающий, что я так же должен быть абсолютно идеальным, но только в ее понимании, что я не имею права желать других женщин, быть всегда ее маленьким и сладким сыночком, сверяющим с ней каждый свой шаг.
Седьмой Я, это тот, кто одним глазком заглянул в суть вещей и с ужасом обнаружил реалии окружающего мира (назовем его экзистенциалист). Например, то, что я рано или поздно состарюсь и умру, что никто и никогда не в силах будет по-настоящему меня понять, что жизнь не имеет никакой цели и смысла, а все, что происходит со мной – результат не внешних обстоятельств, а моих собственных решений, осознанных или неосознанных.
И вот человек – счастливый обладатель мозга заканчивает среднюю школу, его биологический возраст – 17 лет и ему предстоит принять важное и судьбоносное решение – как и с кем жить дальше, и что вообще делать со своей жизнью. Начинаются парламентские слушания.
Трехлетний "Я" говорит – «Хотите вы этого или нет, но я буду по-настоящему любить и желать только тех женщин, которые похожи на маму (особенно характером) и стремиться стать похожим на отца».
Пятилетний "Я" говорит – «Я совершенно уверен, что родители (а значит и все остальные важные для меня люди) меня никогда не примут таким, какой я есть. Из-за этого я злюсь и сделаю все, чтобы отомстить родителям, делая все вопреки их желаниям».
Семилетний "Я" говорит – «Я не хочу унижаться и страдать как отец, поэтому я сделаю все, чтобы не связываться (по крайней мере, надолго) с женщиной, даже отдаленно похожей на мать».
Половозрелое животное говорит – «Пока мы тут заседаем, я просто изнемогаю от плотских желаний, не могу усидеть на месте, хочу есть, заниматься сексом, потом опять есть, опять заниматься сексом и так до бесконечности».
Голос отца говорит – «Ты не должен поддаваться своим желаниям – будь идеальным рыцарем без страха и упрека, иначе ты полное чмо».
Голос матери говорит – «Не делай ничего, что может принести мне страдания, а страдания мне приносит все, что ты делаешь как твой отец – особенно пытаешься общаться с женщинами, принимать самостоятельные решения и радоваться жизни».
Экзистенциалист кричит – «Опомнитесь несчастные! Зачем вам все это?! Это все иллюзии и бред…».
Очень трудно поверить, что парламентарии в голове могут прийти к какому-то согласию. Они начинают спорить, каждый насмерть стоит на своем, и никто не хочет уступать. Постепенно конфликт перерастает в жесточайшую драку, из-за чего тело начинает выглядеть как поле боя – то давление скачет, то прыщи лезут, то ладони потеют, то понос, то золотуха, в общем – болеет. Спасает только молодой возраст – компенсаторные возможности не дают развалиться и быстро залечивают раны. Но это только пока…
Тем временем каждая часть личности начинает действовать и естественно действует по своему, не взирая ни на кого и ни на что. Трехлетний без ума влюбляется в девушку, по характеру – копию матери и при этом ведет себя в точности как отец (не то, каким отец себя представляет в своих фантазиях, а именно как в реальности, обнаруживая все свои "слабости").
В это же самое время, пятилетний начинает мстить родителям – бросает учебу, гуляет, напивается, в общем, превращается в чудовище (по крайней мере, в глазах родителей).
Семилетний в это же самое время постоянно ссорится со своей любовью, которую нашел трехлетний – придирается, издевается, обижает, чем приносит немалые страдания трехлетнему, который в перерывах между конфликтами начинает извиняться, молить о пощаде, обещать измениться и т.д.
Половозрелый самец пытается совокупиться со всем, что шевелится, причем, без презерватива. Удается ему это нелегко, мешает навязчивый голос матери и, как ни странно, трехлетний, который не подозревает, что любовь может иметь отношение к сексу. Спасает только пятилетний, который напивается в стельку и в этот момент дает возможность скинуть с себя любой гнет.
Голос отца и голос матери постоянно спорят между собой и одновременно с этим стыдят всех остальных абсолютно за все, что происходит, потому что все это с их точки зрения отвратительно, низко и позорно.
Экзистенциалист пытается найти в происходящем какую-то логику и выход, но все остальные бесцеремонно и энергично его затыкают, кто как может – пятилетний подливает водки, самец погружает в оргии и т.д.
Проходят годы и что мы видим перед собой – человека, который женат на нелюбимой женщине, выбранной матерью, изменяющий ей с любовью всей своей жизни, с которой в постоянных конфликтах. Занимается он ненавидимым, зато стабильным делом и строит из себя достойного представителя традиционной культуры. Детей своих он, то любит, то ненавидит. Ненавидит, когда узнает в них себя, а особенно когда они пытаются быть свободными и делать то, что хотят. Он горько пьет и непрестанно рыдает своей язвой и гипертонией, повторяя судьбу своих родителей, и одновременно катится к мучительной смерти в отчаянных, неосознанных и бессмысленных попытках отомстить им же – своим ничего не подозревающим родителям (которых и в живых-то давно нет).
***
А ведь все могло бы быть совсем не так. В некоторых-то парламентах у людей получается выслушать друг друга. Хотя вряд ли. Но теоретически, такая возможность, скорее всего, есть. Например, как в этой старой хасидской притче о раввине, который вел разговор с Богом о Рае и Аде (взято из книги Ирвина Ялома «Теория и практика групповой психотерапии»):
«Я покажу тебе Ад», – с этими словами Господь ввел раввина в комнату, полную истощенных, отчаявшихся людей, сидящих вокруг большого круглого стола. В центре стола стоял дымящийся горшок с тушеным мясом, такой огромный, что с лихвой хватило бы каждому. Мясо источало такой восхитительный аромат, что рот у раввина наполнился слюной. Тем не менее, никто не прикасался к еде. Каждый из окружающих стол едоков держал в руке ложку с очень длинной ручкой – достаточно длинной, чтобы дотянуться до горшка и набрать полную ложку мяса, но слишком длинной, чтобы ею можно было положить мясо в рот. Раввин понял, что страдания этих людей и в самом деле ужасны, и сочувственно склонил голову.
«А теперь я покажу тебе Рай», – сказал Господь, и они вошли в другую комнату, точную копию первой – тот же большой, круглый стол, тот же гигантский горшок мяса, те же ложки с длинными ручками. Однако здесь царила атмосфера веселья: все были сытыми, упитанными и розовощекими. Раввин в замешательстве посмотрел на Господа. «Все очень просто – объяснил Господь – Требуется лишь определенный навык. Дело в том, что люди в этой комнате научились кормить друг друга!»
Психоанализ
Этот сон. Он преследует меня почти каждую ночь. Я не высыпаюсь. Хожу весь день, как вареная. Муж с дочкой называют меня зомби.
Ну так вот, сон. Ночь. Я как будто бы маленькая, лет пять. Почему-то оказалась одна в сарае. Стою в углу и смотрю на наш дом через щели в досках. Там какой-то праздник, гости шумят, смеются. Играет музыка, в доме пьют, танцуют. Выходят покурить на крыльцо, громко разговаривают о чем-то. Меня никто не видит. Я не хочу выходить. Не хочу быть там. Или хочу, но что-то меня смущает. Как будто я стесняюсь.
Вдруг резкий шум сзади. От испуга перехватывает дыхание. Я вздрагиваю и поворачиваюсь. Темно и ничего не видно, но я знаю, кто это. Мой отец. Огромный и пьяный. Дышит, как будто тихо рычит. Как дикий медведь. Хотя домашних медведей же вроде не бывает? Я слышу его тяжелые слоновьи шаги. Наконец он выходит на полосу света. Весь мокрый, этот сильный, резкий запах пота. Расстегнутая рубашка, волосатое пузо в чем-то измазано. Стеклянные глаза. Один глаз налился кровью. Из носа висит сопля. Ну не сильно висит, так, чуть-чуть. Движется прямо на меня, что-то говорит невнятно, как будто жует. И приближается. Я как камень, не могу сдвинуться с места. Страшно очень. Все сжимается внутри. Холодно. Ужас. И я просыпаюсь вся в слезах. Долго не могу прийти в себя. Меня трясет. Издалека приходит мысль, что это сон, ничего этого нет и все хорошо. Но тело не может поверить еще долго. Потом только отпускает и я падаю на постель без сил. В полудремотном состоянии, опустошенная лежу, пока не зазвенит будильник. Вот.
– Ты думала о том, что говорит тебе отец во сне? И вообще, чего он хочет?
Да. Нет. Я не знаю. Он как будто невменяемый. Как животное. Пьяная, грязная, вонючая свинья.
– Давай пофантазируем. Представь, что ты смотришь этот сон как бы со стороны. Как кино. Чего он от тебя хочет – что тебе приходит в голову? Не торопись.
Он. Он хочет схватить меня. Разорвать на части. Я вижу, как он откусывает от меня куски мяса. Фу, не хочу!
– Ты когда-нибудь представляла, как твои родители занимаются сексом? Можешь сейчас это сделать?
Что сделать, представить? Зачем? Не знаю, это странно. Мне неприятно об этом думать.
– Почему? Что тебя смущает?
Ну, они старые.
– Представь их молодыми.
Ну ладно. Мама какая-то напряженная. А папа вообще размяк. Фу. Хотя нет. Мама его кусает, а он так жестко ее хватает. И всё молча. Не знаю, неприятно. Зачем мне это представлять?
– Я давлю на тебя, да?
Ннет. Хотя да, я не хочу об этом говорить. Но я думала, так надо. Только не пойму зачем.
– Так скажи это. Скажи – «Не дави на меня».
Не дави на меня. Не знаю. Обидно как-то. Разочарование какое-то. Но ты же на меня не давишь?
– А если бы давил?
Ну может, это метод такой. Вообще, на меня часто давят. Как будто, всем от меня что-то надо. И все хотят сесть на шею. Использовать меня.
– Если бы я использовал тебя, то в каких целях? Например, из-за денег или еще что-то.
Ты, нет. Хотя да. Я же плачу тебе. Может ты проводишь эксперименты, изучаешь меня. Я же больная, да?
– Зачем мне изучать тебя?
Ну ты потом напишешь научную статью или будешь говорить всем, какой странный случай и все такое. Если мне станет лучше, будешь хвастаться, чувствовать себя крутым специалистом или типа того.
– Типа, я прославлюсь благодаря тебе?
Ну да, будешь думать, какой я умный, вылечил такую дуру.
– Попробуй сказать это. Скажи – «Ты повышаешь свою самооценку за мой счет».
Ну я так не говорила. Ну ладно. Ты повышаешь свою самооценку за мой счет. Что я чувствую? Чувствую, что что-то в этом есть. Немного обидно.
– Скажи – «Как человек, я тебе не интересна».
Как человек, я тебе не интересна. Ну а что во мне интересного? Зачем я тебе нужна? Ты же доктор, а я пациент. Мы же не друзья. Хотя если честно, у меня и друзей-то нет. Близких по крайней мере. То, что я говорю тебе я бы никому не смогла сказать. Обидно и страшно.
– Тебе не приходило в голову, что отец в твоем сне, хочет тебя изнасиловать?
… Нет, ты что. Не хотел. Хотя, я вот говорю тебе, а на сердце не спокойно. Тревога какая-то. Откуда у тебя берутся такие мысли?
– Ты никогда не представляла, как занимаешься с ним сексом?
С кем, с папой? Нет, ты что! Не заставляй меня представлять это. Ты псих.
– Ты можешь этого не делать. Что тебе мешает представить?
Не знаю, это неправильно. Он же мой отец. Так нельзя. Даже подумать страшно.
– Отвратительно?
Отвратительно? Нет, скорее даже… не знаю, как сказать. Хотя, я же не во сне. Могу попробовать.
… Уфф, так странно. Как будто меня тянет прижаться к его мокрому, сальному телу, вдохнуть его горячее дыхание. Я полный псих, да? Откуда у меня эти слезы. Аааа, я не могу остановиться. Ыыыыыыы. Меня тошнит…
…
Слушай, я и правда думала, что он хочет меня изнасиловать. Я видела, как он делал это с мамой. Или мама с ним. Они оба ненормальные. Он просто хотел меня обнять и понюхать. Он до сих пор как будто плачет, когда я говорю ему гадости. Блин, я ничего не понимаю. Но как-то легко стало. Как будто выспалась наконец-то…