Ангельская подработка

Считая, что он очень остроумен и смог меня напугать, этот дурень с улыбкой стал ожидать моей реакции. И я не заставила его долго ждать. Правда, реакция была не та, на которую он рассчитывал. Захлопнув рот от очередного удивления, я что есть силы пнула его по голени. Чуть ниже колена. Парень, зашипев, как змея, согнулся пополам, потирая ушибленное место.

– Ты мне угрожаешь? – проорала я в тёмную макушку парня перед собой. – Серьёзно?

Ангелы в холле начали оборачиваться на наш шум, с интересом глядя, что же происходит. За спиной неожиданно послышался звук открывающихся дверей лифта. Алексей, что перед этим пытался успокоить своего коллегу, рассыпаясь в извинениях, сориентировался, как никогда быстро. Схватив в охапку, затащил неумолкающую меня в кабину.

– Нет, ты слышал? – я попыталась вырваться, вытянув руки перед собой. – Он мне угрожал, средь бела дня!!! Или вечера!! Люди!!! Да где это видано?! Ангелы-ы-ы!!!!

– Да успокойся уже, пожалуйста, – умолял Лёша, вцепившись в меня, как клещ.

– Да правда что. Ну, погоди, вещий Олег, я тебе вещалку твою… – услышав угрозу, грубиян даже про свою ногу забыл, подняв ко мне лицо. – Ходи теперь и оглядывайся, понял. – двери лифта, к радости Лёши, стали закрываться.

– Да что с тобой?

Лёша, тяжело дыша, опустился прямо на пол, когда лифт наконец-то закрылся.

– Это с тобой что? – голос слегка охрип. – Кто он такой, чтобы говорить нам такое?

– Он мой старший коллега, – удручённо посмотрел Лёша. – У нас у всех есть обязанности и субординация, которую нужно придерживаться. А ты вообще случайная душа…

– И что? – приподняла бровь, сложив руки на груди. – Теперь будешь отправлять души в портал силой? Чтобы у коллег проблем не было.

– Нет, – Лёша встрепенулся, быстро поднимаясь. – Да и дело-то не в этом. Олег теперь это не спустит ни тебе, ни мне. Уж поверь. Ты слишком импульсивна, слишком… Хотя, чего тебе бояться, это мне тут отдуваться придётся.

Лёша вымученно улыбнулся. А до меня дошло: я опять втянула ангела в неприятности. А ведь хотела наоборот заступиться. Стало стыдно и не по себе. К слову, должна заметить, после смерти сдерживаться стало гораздо труднее, а я и раньше была девушкой с изюминкой.

– Ты не должен давать себя в обиду, – проговорила я, сочувственно хлопнув его по плечу. – Получив пару раз отпор, обидчики обычно отстают, а вот тем, кто всё терпит, не освободиться от этого уже никогда.

Лёша пожал плечами и просто уставился перед собой. Решила тоже помолчать для разнообразия. Лифт ехал медленно, но через пару секунд словно начал ускоряться. Пару раз моргнул свет, но Лёша продолжал спокойно стоять рядом, убрав руки в карманы брюк. А вот мне вновь за этот бесконечный день стало тревожно. Кабина теперь совершенно точно ускорялась. Когда уже это всё закончится?

– Лёш, – позвала ангела, – мне кажется, лифт…

– Что?

Но больше я сказать ничего не успела. Свет резко потух, а кабина рухнула вниз. Было чувство, что я парю в воздухе, нахожусь в свободном падении.

– А-а-а-а-а-а… – завопила я, замахав руками и ногами в поиске опоры.

– Что такое? – послышался рядом голос ангела. – Ты почему орёшь? Опять!

– Падаем, – я свой голос и не думала понижать. – Мы умрём!!!

– Да тише ты. – Лёша мою панику не разделял. – Всю компанию сейчас на уши поставишь. Так нужно, это переход.

Так как я смутно понимала, что мне пытался объяснить ангел, молчать я точно не собиралась. Тогда Лёша, скрипя зубами, просто вновь загрёб меня в охапку и прижал к своему боку.

– Тихо! – приказал он. Всё-таки заставила себя утихнуть, но вцепилась в парня, что есть сил, и вспомнила, что у него же есть крылья. – Это переход, обычным лифтом мы бы долго добирались.

– Но… – пискнула я, – но мы же летим вниз.

– Всё верно. Кабинет Павла Ивановича находится на самом нижнем этаже.

Это как же нужно не любить своё начальство, чтобы угнать его практически под землю. Интересные люди эти ангелы, уникальные фантазёры.

– О таких вещах нужно предупреждать, – на нервах повысила голос. – Ты умерла. Тебя убили по ошибке. Лифт полетит вниз в полной темноте. Понимаешь, о чём я?

– Ой, хватит орать, – вдруг осмелел Лёша. – Можно подумать, у меня хоть раз была возможность что-то нормально объяснить. Ты же ходячая катастрофа. Я отходить от шока не успеваю.

Может он и прав. Я постаралась привыкнуть к чувству полёта и через мгновение даже почувствовала пол под ногами. Но ангела отпускать не спешила, на всякий случай.

– Знаешь, Алёшенька, – сделала пару глубоких вдохов. – Если ты ещё раз забудешь мне сказать что-нибудь важное… я тебя убью.

– Не сможешь, – парень усмехнулся. – Я ангел и не живу смертной жизнью. Поэтому…

– Ой, не умничай. Неужели думаешь, что я не придумаю, как тебе жизнь развеселить?

Наконец-то загорелся свет, и лифт так же резко остановился. Если бы Лёша меня не держал, я бы вылетела из него очень эффектно. Поспешила выйти из этой адовой кабины. А приехали мы в миленький офис. Небольшая приёмная была хорошо освещена. Около дверей лифта стоял кулер с водой, а по углам огромные кадки с фикусами. Так же имелась стойка-ресепшн, где мелькала светлая макушка секретаря, а рядом – внушительная дверь с табличкой, гласившей: «Директор: Ках П.И.».

Мы подошли к стойке. За ней сидела милая блондинка с кукольным личиком и огромными голубыми глазами. Длинные ресницы бросали тень на высокие скулы, а пухлые губы, покрытые алой помадой, растянулись в ленивой ухмылке, когда мы встали напротив неё.

– Здравствуйте, Анна Петровна, – вежливо обратился к ней Лёша. – Директор у себя?

– Здравствуй, Лёшенька, – сладким голосом, чуть ли не пропела местная секретарша. – Поздравляю с первым рабочим днём.

Она громко захлопала в ладоши, звонко смеясь. Тут даже мне стало неловко, что уж говорить про Лёшу. Я заметила, как у него покраснели уши.

– Спасибо, Анна Петровна, – промямлил он. – Так директор…

– Ой, – девушка вдруг сделала удивлённые глаза и указала пальцем на рубашку ангела. – У тебя тут грязь прилипла. Ты видел?

– Это которая возле этой маленькой дырочки? – вклинилась я, поковыряв пальцем нужную дырочку.

– Да, – искренне изумилась Анечка, – сейчас так модно? У тебя на одежде тоже грязь и дыры. Когда я пропустила этот тренд, изумительно.

Она вновь рассмеялась, хлопая в ладоши. Пришлось сделать вид, что весь бред, который она тут говорит с серьёзным видом, чистой воды правда.

– Анечка, – позвала её аккуратно. – Павел Иванович на месте?

– Ой-й, так мило-о… – она сложила ладошки под щёку, надув губки. – Меня никто так тут не называет. Ты, наверное, наша знаменитая душа. Буду звать тебя «душенька».

– Не надо, – вырвалось против воли.

– Поздно, душенька, – она задорно щёлкнула меня по носу, вне себя от счастья.

– Психи, – вновь не смогла сдержаться я, – вы все тут психи.

– Ангелы, душенька. Ангелы-ы.

– Анечка, мне нужен ваш директор. Он на месте?

– Не знаю. Сходи посмотри и мне заодно скажешь. А то к нему уже раза три приходили какие-то мрачные ангелы с другого филиала, о каком-то договоре говорили. Еле выгнала их отсюда.

– Да, тяжело тебе тут работается, – моим сарказмом можно было батон обмазать.

– Душенька, ты первая, кто это заметила. – Анна всплеснула руками. – Иди, моя хорошая, посмотри-посмотри.

И она махнула в сторону двери, словно благословляя. Я ещё какое-то время похлопала на неё глазами. Подошла к кабинету директора и, громко постучав, тут же распахнула дверь.

– Добрейший вечерочек, Павел Иванович. Вы тут?

Из глубины кабинета послышался грохот и мужское бормотание. Я обернулась к ресепшену.

– Анечка, он тут.

4 глава

Мой бесконечный день тянулся, как улитка по щебёнке, и заканчиваться не думал. Каждое новое место или знакомство, словно проверка на прочность для моей подуставшей психики. Если честно, уже и не думала, что конец этому когда-нибудь настанет или будет он хотя бы хорошим для меня. Поэтому, когда я зашла в кабинет, то, не дожидаясь приглашения, просто рухнула на ближайший к столу директора стул. Вытянула ноги и осмотрелась.

Дорогая мебель, картины на стенах, растения в горшках и много света, даже если учесть, что были мы глубоко под землёй. Во всяком случае, я так считала, а как было у ангелов на самом деле – известно только им.

Вернёмся к кабинету. Он был бы просторным, если бы не одно «но». Все возможные поверхности были завалены стопками бумаг, книг, папок и прочими офисными продуктами. Они были всюду: на столе, стульях, подоконниках и даже на полу. Видимо, у Анечки девиз: работа не волк, в лес не убежит.

– Добрый вечер, юное создание. – Павел Иванович осторожно следил за мной. Когда я ворвалась в кабинет, он уронил что-то на пол, и застала я его на коленках под столом. Сделала вид, что не заметила.

– Здравствуйте.

Ках Павел Иванович был мужчиной в возрасте, коренастым с добрыми глазами и пышной бородой. Абсолютно седой: волосы, и брови, и усы. Вообще, если надеть на него колпак и алую шубу – вылитый Санта Клаус.

– Вы так резко зашли, – директор сел на своё место, двигая стопы бумаг, чтобы отчистить места на своём столе. – Я испугался и… упал.

Так вот почему он был под столом. Ясно.

– Извините. У меня тоже день, как-то не задался. Меня по ошибке убили, знаете ли.

Мужчина смутился, но у меня не было таких намерений, поэтому, сев ровнее, добавила:

– Вы же знаете кто я и по какому вопросу? – возможно, я веду себя слишком нагло, но я-то понимала, кто тут виновник всех этих дел. Пусть отдувается за своих служащих, потому что если я покажу своё смятение, директор может поручить Олегу проводить меня до портала. – На самом деле я очень устала и вымотана от нашествий новых впечатлений, но шла к вам с надеждой, что вы мне поможете.

– Вы – Елена Станиславовна Колесникова. Душа, которая умерла раньше времени по нашей вине. – Павел Иванович виновато улыбнулся.

– Я рада, что вы признаёте свою вину.

– Ну, а как же? – мужчина откинулся в кресле, сложив руки в замок. – Инцидент есть, этого не отменить. И пусть я не защищаю своих работников и ни в коей мере не оправдываю, но должен заметить, случилось это не из злого умысла.

– Охотно верю, но от этого не легче.

Разговаривая с ним, я, к своему удивлению, стала успокаиваться. На душе становилось как-то легче, и всё не казалось таким уж нереальным и неправильным. Ках говорил уверенно, размеренно. Его дикция была не хуже, а может даже лучше, чем у многих сотрудников новостных каналов, его хотелось слушать и слушать.

– Конечно, Елена Станиславовна, я тоже охотно верю. Позвольте предложить вам чашечку чая, впереди у нас будет серьёзный разговор.

– Спасибо, – почувствовала, как желудок сдавило в голодном спазме. – А можно печенюшку к чаю?

– И не одну, – Павел Иванович лукаво улыбнулся и потянулся к телефону на столе.

Нажав кнопку селектора на нём, вызвал к нам Анну. Девушка пришла быстро и с ослепительной улыбкой на лице.

– Павел Иванович, когда же вы успели проскочить мимо меня? – она погрозила начальнику пальчиком, сделав обиженный вид.

– Утром, Анна Петровна, – как малому ребёнку ответил мужчина, – когда пришёл на работу. Ты себе делала маникюр в это время.

– А-а-а… тогда ясно, почему я вас не заметила. А зачем вы меня звали?

– Анна Петровна, а можно нам две чашки чая и что-нибудь вкусное к нему?

Пока они рассыпались в любезности друг перед другом, я готова была подавиться слюной, мысленно поедая всё, о чём они говорили. Даже странность местной секретарши меркла перед моим голодом.

– Ой, Павел Иванович, вы уже взрослые, конечно, можно. Вот кофе нежелательно. И много вкусного перед сном не ешьте. А теперь простите, мне там Лёша рассказывает о своих приключениях.

Похлопав в ладоши, Анна, как ни в чём не бывало, выпорхнула из кабинета. Ну, вот. Попила Лена чая… с вкусняшками. В немом изумлении перевела взгляд на директора. Он сидел примерно в таком же состоянии.

– Что ж, сделаю сам. Подождите пару минут.

Он поднялся из-за стола и быстрым шагом вышел из кабинета. Не прошло и пяти минут, он вернулся с чайником, двумя кружками и большим блюдом с разными пирожными, печеньем и сдобой. Аромат сводил с ума, но тут возник вопрос: куда ставить это сокровище. Я быстро вскочила со своего стула, несмотря на всю усталость, ловко сгрузила бумаги в одну большую стопку и унесла к уже имеющимся залежам около окна.

– Благодарю, Елена Станиславовна, – директор поставил поднос на освободившееся место.

– Просто Лена, пожалуйста, – я взяла чашки, разлив по ним горячий напиток, отдала одну директору. – Мне кажется, у вас проблемы с секретарём.

– Тоже заметили? – как будто это кто-то мог не заметить. – Да. Она немного не собрана. Понимаете, дело в том, что ангелы приходят на службу внешне зрелыми юношами и девушками. Им от двадцати до сорока лет, но мысленно они проходят все стадии взросления, начиная с десяти лет. В это время ангелы находятся в специальных школах, с ними занимаются и после экзаменов они уже приходят в компанию, взрослыми и умелыми. Но с Анной ситуация вышла неоднозначная, поэтому я оставил её у себя секретарём, чтобы присматривать.

– Но вам уже больше сорока. Примерно в два раза.

– Верно. Ангел начинает меняться внешне к концу своей службы.

– То есть… – от удивления я замерла с чашкой у рта.

– Всё верно, – Павел Иванович улыбнулся. – Моя служба заканчивается. Но, думаю, лет двести перед перерождением, у меня есть.

Я задумалась, внимательно глядя на директора. Ему сейчас на вид лет восемьдесят. И ещё лет двести плюс…

– Да, наша жизнь отличается от земной. – Павел Иванович всё понял по моему лицу. – Это лучше просто принять, чем пытаться понять. Но поверьте, каждый ангел ждёт перерождения больше всего на свете. Потому что нет ни чего прекрасней, желанней и восхитительней земной жизни.

– Почему? – слегка задумалась. – Мы не можем переноситься в пространстве, летать и жить столько лет, как ангелы. Мы совершено обычны и не имеем сил. Чем же земная жизнь так прекрасна?

– Скажите вы мне об этом, – лукаво парировал Павел, чем поставил меня в тупик. – Почему вы так отчаянно не соглашались идти в портал, измучили Алексея и подожгли поле жизни, пусть и случайно. Вы преодолели огромное расстояние, пережили несколько телепортаций, чтобы оказаться на этом месте передо мной. А могли просто шагнуть в портал и забыть обо всём на свете.

Я так и замерла с чашкой в руках. Забыла и про голод, и усталость, и несправедливость вселенского масштаба. А ведь Дед Мороз небесный прав. Я ведь даже мысли не допустила расстаться с жизнью. А ведь если подумать, жилось мне так же, как и всем, ни чего особенного. Родители постоянно пропадали на работе, пытаясь свести концы с концами. Городок-то у нас небольшой, и звёзд с неба не достать, но они честно трудились на благо семьи и моего образования. Поэтому для меня главной всегда была учёба. Самым страшным было подвести родителей именно в этот период. Университетов в городе не было, но имелся поварской техникум. Туда я и поступила на стипендию. И всё шло хорошо, своим чередом… всё, как у всех. Но… я не готова отказаться от своей серой, абсолютно обыкновенной жизни, потому что она моя. Моя.

– Это сложно объяснить, – я посмотрела на директора, задумчиво нахмурившись.

– Верно, – он кивнул, отставляя чашку с чаем. – Ты ещё молодая душа, а есть вещи, ценность которым определяешь только спустя года. Как видишь, у ангелов этого времени более, чем достаточно. У нас есть способности, много того, о чём ты читала в книгах. Но нет той яркости, силы жизни. У еды не тот вкус, любовь не кружит голову. Мы слишком многое помним и знаем, чтобы просто наслаждаться теми трудностями, взлётами и падениями, что встречаются на жизненном пути смертного человека.

– Вы правы, – я с восхищением слушала мужчину, впитывая каждое слово, и, кажется, даже стала понимать, о чём он говорит. – Мне и правда сложно это понять, но это как раз то, что я испытываю.

– Значит в портал вы не пойдёте? Не смотрите так, Елена. Сейчас, когда вы узнали о нашем мире больше и понимаете, что к чему, всё должно показаться в новом свете. Многие бы согласились на портал, уж поверьте. Это действительно всё бы упростило.

Я покачала головой, закусив губу.

– Неужели я зря прошла такой путь? Если портал – это самый простой путь для меня, то должна быть и длинная тропинка.

– Верно, – он улыбнулся в ответ. – Альтернатива есть. Позвольте я вам кое-что покажу. Не пугайтесь.

Я кивнула, подумав попутно, что одному пернатому у Павла Ивановича нужно взять пару уроков. Директор в это время подошёл ко мне и подал руку. Я без колебаний ухватилась за широкую ладонь и зажмурилась. В лицо дунул холодный порыв ветра. Открыв глаза, увидела до боли знакомую площадь. Мы стояли в центре моего города, но всё вокруг замерло, словно включили стоп кадр. Горло сдавило спазмом, всё было таким родным и знакомым. Казалось, что меня тут не было вечность.

– Елена, вы как? – Павел Иванович с заботой заглянул в лицо.

– Странно, – призналась я.

– Вы должны потерпеть, чтобы впоследствии принять решение. Сейчас мы отправимся в больницу, и по дороге я вам кое-что объясню.

Он предложил согнутую в локте руку, чтобы я могла опереться, и мы пошли в нужную нам сторону. Двигались не спеша, а вокруг всё так и оставалось замершим.

– Позвольте откинуть формальность и перейти на «ты», – я кивнула, и директор продолжил. – Мы столкнулись со сбоем программы впервые за много миллионов лет. Поэтому не успели среагировать вовремя, хоть протокол на такие случаи имеется. Годы слаженной работы нас сильно расслабили, – он виновато опустил плечи. – Если бы мы заметили всё вовремя, то смогли бы остановить время, как сейчас, и всё исправить. Но, водитель успел тебя задушить, ограбить и скрыться. Мне пришлось немного переиграть момент твоей смерти, чтобы мы могли решить, как быть дальше. Так вот, ты не умерла от удушья, водитель сильно торопился и поспешил избавиться от тела. Когда он вытаскивал его из машины, ты ударилась головой об острый камень на земле и стала истекать кровью. Тебя нашли через час и вызывали скорую. На тот момент твоё сердце уже еле билось. Врачи сказали, что это чудо. Тебя экстренно перевезли в реанимацию и борются за твою жизнь.

Я и не заметила, как за рассказом мы зашли в больницу. Сейчас мы стояли напротив дверей реанимации, и я видела себя, лежащую на койке в окружении врачей и присоединённую к разным аппаратам. Кожа была бледной, в кровоподтёках и ссадинах. Неподалёку увидела родителей. Они стояли в обнимку. Папа придерживал почти упавшую на пол маму. На её щеке была дорожка слёз. Не успела высохнуть… я никогда не видела на их лицах столько боли и отчаяния. Ни разу в жизни. Они словно постарели на двадцать лет разом. Я аккуратно подошла и смахнула с маминой щеки слезинку, не в силах больше сдерживать свою.

– Елена, – позвал меня Павел Иванович, сейчас он выглядел очень серьёзно и внушительно. Поняла, что шутки кончились. – Наша компания приносит свои извинения и предлагает два пути решения этой проблемы. Первый путь: ты прощаешься с этой жизнью, отпускаешь её и идёшь на перерождение, чтобы начать всё заново. Ты не будешь помнить ничего: ни эту жизнь, ни ангелов, а значит никакой вины перед близкими и сожалений не будет. Врачам не удастся тебя откачать, и, когда я запущу время, они констатируют твою смерть.

Второй сценарий: они запускают твоё сердце, но при этом впадаешь в кому на время, пока нам удастся устранить все последствия сбоя в программе. Ошибка спровоцировала целый ряд случайностей, словно эффект домино и никто не знает, сколько нужно времени на устранение. Может год, полгода. Находиться всё это время неприкаянной душой ты не сможешь, а значит мы должны будем заключить контракт на трудоустройство. Я предлагаю тебе место во фракции Осень в качестве стажёра. Обдумай всё хорошенько и дай ответ.

Я вновь посмотрела на своё тело под проводами аппаратов, потом перевела взгляд на родителей. Вгляделась в родные черты, каждую морщинку и веснушку. Их руки были тёплыми и мягкими, как я всегда их чувствовала. О чём тут было думать? Я приняла решение, ещё когда убегала от Лёши в том поле. Правда, я не знала, что в итоге мой выбор приведёт меня сюда, к такой странной дилемме. Год, полгода, а может все десять… но я вернусь. Смогут ли выдержать это время мои мама и папа. Не сломаются ли от переживаний и горя?

– Вы должны быть сильными, – дрожащим голосом, смахнув слезу, проговорила я. – Не имеете права опустить руки. Я вернусь, вы должны дождаться.

Я чмокнула их в щёки и обернулась к Павлу Ивановичу.

– Я выбираю контракт.

Мужчина словно и не сомневался, что я выберу этот вариант. Кивнув, поднял руку и, щёлкнув пальцами, запустил время.

– Поздравляю, стажёр Колесникова, вы приняты на службу.

Всё вокруг наполнилось шумом, криками врачей и пиликаньем приборов. Я видела, как с разрядом тока дефибриллятора моё тело приподнялось над койкой, а потом грудная клетка поднялась вверх, делая вдох. Почувствовала тепло внутри.

– Откачали, – послышался голос папы. – Наша девочка выживет, вот увидишь.

Новый порыв ветра скрыл от меня больничное крыло.

5 глава

В кабинет Каха мы перенеслись так же быстро, как и в город. На душе скребли кошки, и я пыталась свыкнуться с тем, что теперь меня ждёт. А вот, что именно, я не имела ни малейшего понятия.

Не поднимая головы, вернулась на свой стул. На столе стояла моя чашка с всё ещё горячим чаем. Для простого человека такие перемены в пространстве и времени слишком сложны. Директор тоже молча обошёл стол и сел в своё кресло. Он только внимательно смотрел на меня и не говорил ни слова. Так прошло минут пять.

– Спасибо, – проговорила я. – За то, что дали этот шанс и позволили увидеть родителей.

– Я бы дал больше времени свыкнуться, но увы, оно не бесконечно даже для ангелов.

– И за это тоже спасибо, – я встряхнулась, прогоняя кадры больницы. – Я в порядке и готова поработать.

Павел Иванович видя, что я вновь стала собой, тоже отпустил серьёзность и улыбнулся в бороду.

– Я очень рад это слышать. Тогда не буду более задерживать. Сейчас придёт лидер фракции Осень, Елизавета Степановна. Вы будете находиться под её шефством всю службу. Все вопросы можете смело задавать ей.

Только он договорил, как в дверь постучали. На разрешение войти в кабинет зашла высокая, подтянутая женщина лет тридцати пяти. Она была хорошо сложена и сразу видно – много тренировалась. Длинный русый волос был собран в тугой высокий хвост. Карие глаза подведены чёрной подводкой. Идеально очерченные брови, слегка бледноватое лицо и жёсткая линия губ говорила о ней, как об упрямом и принципиальном человеке. Впрочем, как и взгляд, которым она наградила меня. Непроизвольно поёжилась.

– Павел Иванович, вызывали? – спросила Елизавета размеренным тоном.

– Да, Елизавета Степановна, – мужчина встал и жестом приказал сделать мне тоже самое. – Знакомься, это Елена, она наш новый стажер.

– Ясно, – она окинула меня ещё одним прохладным взглядом и добавила, как ни в чём не бывало: – а я причём?

Ох, сдаётся мне, не быть нам лучшими подружками.

– Она ваш стажёр. Отвечаете за неё крыльями лично.

Вот и всё. Точно не подружимся. Павел Иванович так это сказал, что шансов у нас точно не осталось. А голосом, которым со мной заговорили, можно было моря замораживать.

– Иди за мной. Живо.

– Всего доброго, – я быстро попрощалась с директором и трусцой последовала к дверям.

– Ты ничего не забыла? – Елизавета затормозила меня около дверей.

В недоумении посмотрела на женщину. Та, прицыкнув, указала головой куда-то мне за спину. Обернувшись, пусть не сразу, но заметила кучу тряпья на соседнем стуле, где я до этого сидела. Чуть было не забыла Алёшин плащ. Да и про самого парня я уже, если честно, подзабыла. Интересно, где он сейчас? Вот обрадуется, что я теперь с ними надолго. Обрадуется же? Нетерпеливое покашливание заставило меня ускориться.