Возлюбленная святая. Небесная любовь, счастье, оздоровление, тонкость чувств

Чую дух – вот главное – близ храма.

Он, как облако любви, лежит…

Им питаясь, не бываю сыт.

Жажду. В нём моё сердечное желанье.

*Слово «любовь» я пишу со строчной буквы, когда речь идёт о чувстве; и с прописной – когда говорю о Божестве.

Обмен огнём

(Двести шестнадцатый взгляд на изображение святой Лузии, что в храме её имени в Белу-Оризонти)

Не дева ты, как Сан-Жералдо – не мужчина.

У Справедливости и Правды пола нет.

Мне ангелов, а не людей близка община,

Где нет деленья бытия на тьму и свет.

Бел огнь Небес, но на Земле бывает красным.

Бесцветна грязь, но в жизни может быть черна.

На Небе всё иное: чисто и безгласно.

Судьба нам быть родными свыше вменена.

При входе в церковь тело, будто плащ, снимаю.

Горя, мы ходим по обоим этажам.

С благоговением святым тебе внимаю —

Полымени, который есть твоя душа.

Играя, иногда меняется огнями.

Приятно, позабыв себя, побыть тобой.

Меняемся мольбами, именами, снами.

Что одинаково – так ангельский покой,

Желанье плакать от божественного счастья,

Любить холодный люд, что ходит там и тут…

А в нашем храме в пламени цветы цветут.

Мы – вместе с ними, в очеса родные глядя.

Когда не разделяю

(Двести семнадцатый взгляд на изображение девственного лика святой Лузии из парка Маркоса Маззони)

Когда не разделяю чувства прихожан,

Сижу близ храма в парке Маркоса Маззони.

Я на витраж святой Лузии зрю влюблённо.

И сопереживает мне её душа.

С ней праздник каждый день: покой и откровенье.

Преображается сознанье и сердечный быт.

Я слепну и духовное стяжаю зренье.

Охвачен жаждой всё, что чую, полюбить…

Внушаешь, учишь… Душу распахнув, внимаю.

Лузия, счастлив быть твоим учеником.

В тебе иль в вечности (не знаю) растворяюсь…

Я горести забыл, и во весь мир влюблён.

Ты – счастье созерцать, благоговеть, смеяться

Душой, беззвучно. – Гласный смех хорош в миру.

Я равнодушен к тле. Мне Небо по нутру:

Не плотскими губами – духом целоваться…

Что славят прихожане громогласно в храме?

Тебя ли? Почему ж тогда мне душу ранят

Гитара, бубен, бабушек нестройный глас

И в парке я сижу, по-своему молясь?

В парке Маркоса Маззони у церкви