Провокатор

– Вот именно. Если бы нам удалось их стравить, вот тогда я поверил бы в успех, да и «дрель» довел бы до ума, пока суд да дело. Короче, рано мы дергаемся. И непродуманно. Может быть, в тактическом плане штаб все грамотно просчитал, но в стратегическом – нет. Масштабности мышления генералам не хватает и терпения.

– Стратег нашелся! Сделаем, что сможем, а история пусть судит, рано или поздно, грамотно или нет.

– Ничего мы не сможем сделать, – уверенно сказал Грин. – Не дадут.

– Грин, ты не прав!

– Все! – Фил вскинул руки. – Ты сама предложила, не будем о грустном. Только о нас, никаких дел, никакой политики. Хорошо?

– Ладно, – нехотя согласилась Вика. – Хотя так вряд ли получится. Это раньше можно было плюнуть на весь мир и жить, как нравится, или вообще уехать куда-нибудь на Гоа. Теперь куда бы человек ни уехал, от всеобщих проблем не спрячется. Они ведь общечеловеческие, а значит, касаются каждого. Ты тем более не спрячешься.

– Чем я лучше других? – пытаясь нащупать способ уйти от надоевшей темы, спросил Грин.

– Во-первых, ты не последний человек в Сопротивлении.

– Только в его научном секторе.

– Все равно не последний. А во-вторых, ты глубже многих переживаешь происходящее.

– Я?

– Не спорь! Вспомни сны двухлетней давности.

– Какие? А-а, про вторжение? – Грин кивнул. – Да, это было нечто из ряда вон. Только сны я видел до вторжения, так что это вряд ли доказывает, что я глубоко переживаю.

– Глубоко, – упрямо заявила Вика. – Так глубоко, что начал переживать заранее.

– Не знаю, не знаю. – Филипп покачал головой. – По-моему, дело не в переживаниях. Тут что-то другое. Каждый раз, когда вспоминаю, поражаюсь точности тех снов. Помнишь, в середине декабря двенадцатого, когда ты опоздала на поезд?

– Помню. – Вика зябко поежилась. – До сих пор мурашки по коже.

– Мой августовский сон в тот вечер сбылся во всех подробностях. Не сбылся лишь последний эпизод, в котором меня схватили серпиенсы. Но этот эпизод мне приснился после того, как мы обсудили первый, помнишь? Так что это, наверное, был уже не вещий сон, а обычный. Домысленный перепуганным подсознанием.

– А голоса больше не слышишь?

– Слышу иногда, – нехотя признался Фил. – И что забавно, они дают толковые советы. В работе это здорово помогает. Даже задумываюсь иногда, стал бы я ведущим специалистом, если б не они?

– Шиза ты моя непутевая. – Вика усмехнулась и крепко прижала голову Грина к своей груди. – Голоса твои – это ты сам. Запомни раз и навсегда.

– А вещие сны? – Филиппу было не очень удобно сидеть согнувшись, но он был готов оставаться в таком положении целую вечность.

– И они тоже. – Вика отпустила Грина.

– А твои?

– Мои не в счет. – Девушка поморщилась. – Приснилось-то всего разок и так… в общих чертах.

– Ну да, в общих чертах. – Грин скептически хмыкнул. – С точными датами, терминами, подробностями… и так далее.

– Без «так далее», – отрезала Вика. – Раз в жизни и палка стреляет. Мой сон не в счет. А твой сон как раз и вскрыл твои выдающиеся способности. Да так резко вскрыл, что ты с перепуга начал «голосами» прикрываться. Мол, не я все это могу и умею, а они! Прекращай трусить, Грин, и признайся хотя бы самому себе, что ты гений.

– В таком приятно признаваться, – Грин улыбнулся, – но это неправда. В остальном, возможно, ты права.

– Не возможно, а точно. За это и выпьем. Наливай.

– Чуть позже.

– Наливай, а то снова покусаю.

– А налью, кусаться не будешь?

– Обещаю!

– Ладно. Ты обещала.

Вика не сдержала своего обещания. Оставила Филу еще несколько синяков на груди и плече, и даже, когда он оказался у нее за спиной, умудрилась тяпнуть Грина за руку. Все это Фила забавляло, хотя ему и было больновато. Но боль была мелочью в сравнении с осознанием собственной сексуальной значимости, осознанием, что способен удовлетворить такую фурию.

«Гордись, мачо!»

Грин гордился, хотя все это его по-прежнему слегка напрягало. И новый спецназовский имидж Вики, и внезапно проснувшийся в ней цыганский темперамент, и фрейдистские покусывания в приступе страсти, и… впрочем, достаточно. Фил заставил себя отбросить посторонние мыслишки. Какие времена – такие нравы. Сейчас времена требуют оголенных нервов, бурлящих инстинктов и прочих метафор, значит, так тому и быть. Придут другие времена, мирные, Вика станет прежней. А пока… война, сэр.

«А если не станет? Что будешь делать… сэр? Обманывать себя дальше?»

«Мы же договаривались, до утра галлюцинации молчат!»

Грин поднял хмурый взгляд к потолку. Он не врал Вике, он действительно по-прежнему слышал загадочные потусторонние голоса. Вернее, один голос. И не иногда, а постоянно. И этот голос извне (а быть может, изнутри – Фил пока не определился, признавать себя сумасшедшим или нет) действительно давал толковые советы. Но сейчас никаких советов Филиппу не требовалось. Ни толковых, ни даже гениальных. Отношения с Викой были его сугубо личным делом.

«Ладно, молчу».

Впрочем, Грин и без подсказок извне отлично понимал, что обманывает себя. Но не рвать же отношения с любимой девушкой из-за того, что она увлеклась делом, которое тебе не нравится. Пусть даже это увлечение на всю оставшуюся жизнь. Не меняется вторая половинка, изменись сам, если действительно любишь!

Филипп осторожно встал, почти бесшумно вышел в коридор, освещенный лишь далекой дежурной лампочкой, и нащупал в красноватом полумраке полку, где лежала запасная пачка сигарет.

Да, придется измениться. Он чиркнул колесиком зажигалки, прикурил, но сделал всего затяжку и затушил сигарету. Когда-то ради девушки он бросил курить. Два года не баловался. Потом с девушкой пришлось расстаться, и привычка вернулась, словно никуда не уходила. К чему этот пример? В ответ на собственный вопрос Грин пожал плечами. Просто пришло в голову. Может быть, и ни к чему.

«Все верно, Фил, – вновь проснулся голос извне. – Ради Вики тоже надо будет измениться. Жаль только, что меняться придется не в лучшую сторону».

Если ты ее по-прежнему любишь. Голос этого не сказал, но Фил отлично видел в мыслях виртуального собеседника этот довесок к фразе.

И, к сожалению, оговорка была уместна.

2. Москва, Тушинский купол, август 2014 г

Энергетический купол занимал только половину бывшего летного поля, но все равно выглядел внушительно, даже величественно. Может быть, на восприятие влияло то, что поблизости от купола не было никаких строений и не с чем было сравнивать. Виднеющиеся в отдалении дома и без того казались мельче, чем были в действительности, а уж в сравнении с близким куполом вовсе терялись. А возможно, дело было в видимой структуре энергополя. Невооруженный глаз четко различал спектр внешнего слоя, который искрился, как горный снег под солнцем, причем, в отличие от снега, даже в пасмурную погоду.

Но можно было рассматривать и третий вариант. Величественность куполу придавали не габариты или «бриллиантовая огранка», а осознание любым, кто на него смотрит, насколько могучая сила создает пузырь энергополя и насколько велики в могуществе своем обитатели этого купола.

Эффект Храма, так психологи называли комплекс ощущений, который возникал при виде купола у простых смертных. Впрочем, у непростых тоже. Даже сам Магнус Арт Первый, великий Правитель Земли-216, не раз сдержанно восхищался красотой и величием куполов серии «Диам».