Лучшая защита

«Время до посадки сорок три минуты. «Пеликан-1» вышел на ближнюю орбиту Айрин. Оборонительные системы противника отслеживают движение, но подачи мощности на силовые установки орудий не зафиксировано. Ракеты-перехватчики не активированы, рейдеры орбитальной обороны дрейфуют в семнадцати градусах. Вероятность атаки – ноль. В предполагаемой зоне высадки группы один – чисто. В зоне два – обнаружены системы противокосмической обороны, цель не отслеживают. В зоне три – чисто, четыре – обнаружены ПКО морского базирования, вероятность контратаки тридцать процентов. В зоне пять…»

И так далее. Фирсов выслушал сводку электронного координатора и продолжил:

– Лекцию компа, надеюсь, слышали все? Обстановка ясна? Предупреждаю, подавлять наземные системы «Пеликан» не будет. Сброс модулей должен пройти незаметно. Если засветитесь при посадке, лучше просто уходите обратно в космос и ждите, когда вас подберут. Поиск вражеских ракетных шахт производить всеми доступными методами, но строго по инструкции. Никакой самодеятельности и новаций. Стандартная процедура. Мы проделывали это не один десяток раз. Времени у нас более чем достаточно – сутки, а особого противодействия со стороны противника или гражданского населения я не предвижу. Не исключены, конечно, вспышки энтузиазма, но как нейтрализовать героев-одиночек, вы знаете не хуже меня. Лучше будет избежать даже таких стычек, но я понимаю, что хотя бы одна пятерка все равно засветится.

– Обижаешь, командир, – буркнул рядовой Коробков. – Мы ж «зет-группа», а не пехота бестолковая…

– Поставлю каждому по литру виски, например «Револьвера», и ящик персонально Коробкову, если о нашем присутствии на планете не узнает ни одна живая душа.

– Вообще не узнает или в ближайшие сутки? – невозмутимо уточнил Коробков.

– До прибытия штаба.

– Забились, – согласился Коробков. – На кон ставлю свой «Порш». Не подведите, парни, не оставьте без колес боевого товарища!

– Коробок, у тебя нет «Порша», – заметил Жданов.

– И не будет, – добавил Агеев. – Прав командир, если б у нас месяц был на прочесывание, растворились бы, как сахар в речке, а за сутки целый шарик чисто не обыщешь. Так и в инструкции сказано – в сжатые сроки разрешено применять все доступные методы, от скрытого наблюдения до провокаций и разведки боем.

– Верно, дядя Бум. О любых подозрительных объектах докладывать немедленно. Мой дублер – Крематорий, то есть капитан Прахов. Вопросы?

По отсеку пролетели смешки. Прахов, чернявый, с тонкими чертами лица и ранней сединой на висках, встал и театрально поклонился. Прозвища были нормальным явлением, и никто на них не обижался, поскольку давались они не просто так, а по делам. Даже если казалось, что они всего лишь производные от фамилии. Так, Коробок, то есть сержант Коробков, специализировался на вождении всех видов транспорта, питая особую слабость к БРМ, на военном языке – «коробочкам». Прозвище Прахова появилось тоже безотносительно к связи праха с крематорием. Когда группа действовала в полном составе, он управлял самоходными системами огневой поддержки. Эти машины использовались там, где требовалось применить тактику «выжженной земли», на языке спецназовцев – «устроить крематорий». Был неформальный позывной и у Фирсова, но применяли его редко, соблюдая хотя бы видимость субординации. Чаще всего его называли просто командиром.

– Ну, так есть вопросы, рота злых дядек, или нет?

– А кто дублирует капитана?

– Лейтенанты. Начиная со Жданова и так далее по количеству годовых нашивок. Но я надеюсь, до Кювье мы не дойдем. Столько боевых потерь Птичкин нам не простит.

Смешки возобновились. Птичкиным бойцы называли генерала Свенсена, единственного непосредственного начальника «зет-группы», а теперь еще и командующего армией вторжения.

– А если «айры» нас прижмут, поддержка будет?

– Нет.

– Как всегда, – притворно вздохнул Лопухов. – Что за работа?

– Нормальная работа, – негромко сказал самый опытный боец подразделения, рядовой Клюев. Он служил в спецгруппе семнадцатый год и в свое время даже шефствовал над молодым Фирсовым, но до сих пор оставался «убежденным рядовым». Что, кстати говоря, не имело принципиального значения. Когда дело касалось военных хитростей и мнение Клюева не противоречило приказу, оно считалось своего рода истиной в последней инстанции. – Надо бы первым делом горный район Сен-Поль прочесать. В прошлую заварушку мы там почти не шарили. Если шахты существуют, они там, в горах. Я думаю.

– Там та-акие дебри! Пока до голых скал доберешься, заблудишься на фиг, – притворно вздохнул Бойко.

– Вот потому и надо, – веско сказал Клюев.

– Дед, смотри, одышку заработаешь, по горам-то скакать… – хохотнул Коробок.

– А я на твоем ослике поеду, – невозмутимо парировал рядовой. – Хоть посмотрю, что это за штука – антиграв.

– Щас!

– По плану в районе, близком к Сен-Полю, высаживается первая группа, – задумчиво сказал Фирсов. – Наверное, Дед, ты прав. Этот кряж стоит прочесать получше. Пока менять план не будем, но морским пятеркам приказываю не задерживаться на глубинах. Если пусковые в море, то либо на шельфе, под куполами, либо на плавсредствах. Глубже мили искать бессмысленно. Как только закончите, выдвигайтесь в центр главного континента и заходите на Сен-Поль с юга, юго-востока и запада. Встретимся на плато Трибьюн.

– Принято, – в унисон ответили капитан Прахов и лейтенант Жданов.

Симонов, Картер и Чен подтвердили получение приказа короткими «есть». В этот момент снова забормотал комп-координатор.

«Минутная готовность, активирован демпфер, «Пеликан-1» вошел в стратосферу. Высота шестьдесят четыре тысячи, перешел на горизонтальный полет. Пятеркам занять места в модулях».

– С богом! – Фирсов приподнялся и махнул рукой сразу всем бойцам.

Ответа он дожидаться не стал. Сел и пристегнулся. В ту же секунду палуба десантного отсека лязгнула, в ней раскрылись узкие щели, и вокруг каждой из десяти пятерок поднялись многослойные борта модулей. Борта вошли в пазы на потолке, и снова послышался лязг. Теперь не под верхней палубой, а где-то глубже. Это сработали замки – расцепляя десантные отсеки и соединяя каждый из них с положенным по спецификации модулем в грузовом трюме.

Спустя секунду в днище корабля с шипением раскрылся первый люк. Дальше все прошло без лишнего шума. «Пеликан» вышел в расчетную точку, отстрелил первый десантный модуль с подвешенным к брюху контейнером-модулем грузового отсека, задраил люк и помчался дальше. Вторую пятерку он должен был сбросить через пятнадцать минут в четырех тысячах километров от места высадки первой…

Фирсов не сумел проводить взглядом «Пеликана» – тень корабля мелькнула на фоне солнца неуловимо быстро, но это не имело значения, даже ритуального. Важнее было правильно приземлиться: мягко и скрытно. Вот это имело огромное значение, и не только потому, что гладкое начало операции по всем приметам сулило аналогичный финал. Кроме «военно-народных» примет, Фирсов полагался на элементарный здравый смысл. Если модуль сядет незамеченным, о прибытии разведгруппы в окрестности Сен-Поля – городка, одноименного горному массиву, – не узнает противник, а значит, разведчикам не придется отвлекаться на глупости вроде заметания следов и на всяческие игры в прятки с местной контрразведкой.

Модуль снизился до стандартной радарной высоты, и автоматика включила на полную мощность все виды маскировки, от генераторов «стелс-волн» до оптических преобразователей. Теперь посадочный челнок нельзя было обнаружить ни визуально, ни приборами. Разве что случайно с ним столкнуться, но никаких летающих объектов поблизости не наблюдалось; местные авиатрассы проходили далеко в стороне.

Киберпилот уверенно завел модуль на посадку в самый центр дремучего лесного массива, примерно в десяти километрах от городской окраины. Снизившись до сотни метров, он сбросил скорость на ноль и на мгновение завис, будто раздумывая, как бы поаккуратнее протиснуться меж ветвей высоченных хвойных деревьев. Совсем без шума приземлиться ему не удалось. Десяток высохших сучьев все-таки обломились, но в целом посадка вышла чистой.

– Вот бы сейчас выбраться наружу и сразу бункер найти, – мечтательно вздохнул Бойко. – Целые сутки в запасе! Можно было бы и на солнышке поваляться, и грибы пособирать. Грибная жареха под сметанкой… м-м… верх блаженства!

– Мечтатель, – фыркнул Агеев, с привычной легкостью облачаясь в боевой костюм. – Жорж, тут грибы произрастают?

– Не сезон сейчас. – Кювье уже собрался и теперь проверял оружие.

– Обломись, Боек, с жарехой. Сухпаем обойдешься.

– Готовы? – Фирсов закрыл щиток шлема.

– Как пионеры…

Агеев толкнул в бок замешкавшегося Лопухова. Тот нахлобучил шлем и встал в короткий строй в проходе между креслами.

– Жорж, смотришь прямо и вверх, Бум, Боек – влево, вправо, Лопух – держишь тылы. Я буду следить за почвой и перспективой.

– Вряд ли они успели тут растяжек наставить, – заметил Агеев. – Да и перспектива в лесу… спорная.

– Разговорчики. Если больше комментариев нет, пошли!

Корма модуля раскрылась двумя створками – вверх и вниз, – и десант спустился по нижней как по пандусу на мягкую хвойную подстилку древнего, почти непроходимого леса. На Айрин снова ступила нога захватчика…

4

Штурм-крейсер «Адмирал Макаров» дрейфовал на стационарной орбите, методично обстреливая промышленные кварталы столицы Айрин города Браво. Каждый залп тяжелых орудий корабля вызывал в атмосфере явления, похожие на мешанину из молний, полярного сияния и облачных вихрей. Примерно полчаса после каждого залпа город было невозможно рассмотреть из-за клубов дыма и сконденсированных плазменными зарядами облаков. Правда, наведению орудий это не мешало. В боевом охранении штурм-крейсера стояли восемь малых рейдеров и два десятка перехватчиков, но все они бездельничали. Орбитальные заслоны айринцев – дюжина челноков с лазерным оружием, небольшой отряд истребителей и два устаревших фрегата – ушли на ночную сторону планеты и сели в джунглях малого южного континента. Примерное место их посадки отследили контролирующие темное полушарие штурм-крейсеры «Орегон» и «Прага», но штаб флота пока не отдал приказа бомбить, и «ночная» группировка просто держала карликовые космические силы Айрин под прицелом. Из прочих оборонительных систем на орбите осталось полтора десятка спутников и боевая станция «Аллюр», но орудия на спутниках были разряжены, а станция захвачена десантом с абордажного корабля «Майкоп». Еще двенадцать штурм-крейсеров землян и сопровождение из полутора сотен кораблей меньшего класса заняли позиции над планетой, перекрыв все возможные зоны подлета и старта с ее поверхности. Флот Наций контролировал ближний космос и воздушное пространство Айрин целиком и полностью.

Впрочем, без нескольких мелких инцидентов все-таки не обошлось. Один из кораблей-авиаматок, войдя в стратосферу для сброса истребителей, отклонился от курса и пролетел в опасной близости от зоны орбитальной бомбардировки. Вследствие этого два самолета погибли под огнем своих: радиопомехи во взбудораженной плазменными зарядами атмосфере расстроили системы навигации, и самолеты столкнулись. Другое происшествие случилось в космосе. Какой-то неопознанный гражданский челнок опасно приблизился к малому рейдеру «Скользящий» и взорвался. Судя по силе взрыва и полученным рейдером повреждениям, челнок был под завязку набит взрывчаткой и металлическими болванками. Сразу после этого командующий флотом отдал приказ сбивать любые подозрительные суда и корабли, но больше ни одного камикадзе в окрестностях Айрин не появилось, и приказ остался невыполненным.

Последний, третий, мелкий сбой отлаженной программы захвата произошел на поверхности планеты. Едва с плацдарма, обеспеченного спецназом и десантниками, маршем на Браво отправилась первая танковая колонна, в роте капитана Сведеборга обнаружился ренегат. Как выяснила позже военная полиция, командир одного из танков был уроженцем Айрин, потерявшим во время первой войны всех родственников. Как ему удалось записаться в армию и дослужиться до лейтенанта, еще предстояло разобраться армейской прокуратуре. Предатель застрелил водителя и наводчика, сел за рычаги и благополучно умчался в густые леса предгорий кряжа Сен-Гош. Поиски дезертира заняли почти двенадцать часов. Когда вертолетное звено обнаружило танк, он бесстрашно вступил в неравную схватку и даже сбил одну из винтокрылых машин, прежде чем был уничтожен. Спецназ, обследовавший обгорелый остов танка, не нашел в нем трупа переметнувшегося лейтенанта, но больше искать его не стали. Обстановка требовала сосредоточения всех сил на главном направлении.