Наследник

В полевом штабе за развёрнутой на столе картой уже стояли командиры танковых, артиллерийских, авиационных и пехотных частей. После знакомства маршала с командным составом «красных» приступили к обсуждению плана ночной атаки на полевые позиции «зелёных». Однако большую часть времени провели не за раскрашенной красными стрелами топографической картой, а рассматривая местность на фотоснимках аэроразведки. Изображение с кадров фотоплёнки проецировалось на растянутую на стене простыню. Карпин руководил действиями офицера связи, работающего с фотопроектором, при этом концом длинной указки водил по чёрно-белым изображениям укреплений оборонительной линии противника.

После постановки боевой задачи обсудили и условности организации учебного боя. Окопы обозначены вспаханной плугом полосой земли, головы вражеской пехоты выполнены из обрезков фанеры, воткнутых в импровизированный бруствер, макеты танков собраны из толстых железных листов, пушки деревянные. Фанерные планеры будут изображать вражеские самолёты, артиллерийский огонь должен вестись учебными снарядами с пустыми болванками, стрельба из противотанковых ружей – стеклянными пулями.

– Стеклянными? – удивился необычному новшеству маршал.

– Стеклянные дешевле бронебойных, – пояснил Карпин, – и не наносят повреждений корпусу танка. Ведь противотанкисты будут бить в упор по бортам Т-34.

– Хорошо, хоть не по лёгким танкеткам лупите, – проворчал маршал. – Кстати, я знаю, что вы переоборудовали тысячу устаревших танков, переданных вашей армии.

– Да, пока наша армия ещё не укомплектована новыми средними танками, мы попросили у командования старые модели лёгких, отремонтировали на заводах за счёт Парагвая и установили на них модернизированные башни с современным электроприводом. Вместо старых пушек в башнях разместили двадцатимиллиметровые автоматические с удлинённым стволом и большим углом его возвышения. Теперь старички могут бить не только вражеские танки в борт, но и низколетящие самолёты сбивать, да и пехоте больше достанется.

– А ночниками тоже оборудовали?

– Только советскими моделями с инфракрасными прожекторами, – подтвердил Карпин. – На наших Т-34 такие используют стрелок-радист и водитель.

– Сразу оба? – удивился Тимошенко.

– Водитель видит отображение экрана прибора в зеркале трубы перископа, совмещённого с ночным прицелом пулемёта. Обзор возможен лишь по ходу движения танка, как видит дорогу водитель в свете обычных фар. Командир машины через свой прибор пассивного типа тоже видит подсвеченную инфракрасным лучом дорогу, но имеет возможность осматриваться далеко вокруг. Подвижный объектив прибора ночного дальновидения расположен на башне танка и ещё используется в качестве орудийного прицела. Изображение нечёткое, но, к примеру, вражеский танк с работающим двигателем отлично заметен даже с километровой дистанции.

– Для прицельного огня танку дальше и не надо, – удовлетворённо кивнул Тимошенко и решил уточнить ещё одну деталь операции: – А как вы рассчитываете проводить фланговый удар через минное поле?

– Пустим впереди танковой колонны «черепаху», – применил непонятный маршалу сленг казачий генерал. Пришлось разъяснять: – Мы переделали несколько тяжёлых танков Т-35 под машины минного разграждения. Почти десятиметровая длина его корпуса позволяет легко преодолевать рвы. Сняв с танка все орудийные башни, убрав боекомплект и лишний запас топлива, а также сократив экипаж с десяти человек до двух, мы поместили в корпус второй двигатель, увеличив мощность машины. Эти изменения позволили прикрыть низкий силуэт корпуса с боковых проекций и по фронту дополнительным слоем наклонно установленных броневых плит, придав ему вид панциря черепахи. Впереди к танку подцепляется минный трал из блока железных катков, закреплённых на раме, подпрыгивающей при подрыве мины под катком. При преодолении полосы минного заграждения танк разбрасывает перед собой дымовые шашки, скрываясь от огня противника. Продвигаясь вперёд, он оставляет за собой след из рассыпанного мела, а ночью обозначает путь светом тлеющих прогоревших шашек. Прорывающуюся машину прикрывает огнём колонна танков, следующая за дымящей «черепахой».

– И получается? – прищурив глаз, глянул на парагвайского новатора маршал.

– Сами сегодня убедитесь, – улыбнулся Карпин. – Ведь противотанковые мины будут настоящие.

– Как тут у вас всё серьёзно, – опять уважительно покачал головой Тимошенко.

По окончании совещания командиры поспешили к своим частям. А Тимошенко шёпотом задал Карпину терзающий его вопрос:

– А товарищ Сталин следил за ходом обсуждения операции?

– Во всяком случае, трансляция в Москву велась, – пожал плечами Карпин и обернулся к офицеру связи: – Лейтенант, канал обратной радиосвязи с верховным главнокомандующим уже налажен?

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Чувствительный микрофон громкой связи включён, можете говорить.

– Оставь нас одних, – решил засекретить беседу с вождём генерал.

Когда за лейтенантом закрылась дверь, Карпин повернулся лицом к вмонтированному в стену объективу телекамеры, находящейся в соседнем помещении.

– Товарищ Сталин, разрешите доложить обстановку, – вытянулся по стойке смирно генерал-лейтенант.

После некоторой паузы из динамика рации раздался чуть искажённый эфирными помехами голос вождя:

– Я в курсе происходящего, товарищ Карпин. Хорошо работаете, профессионально. А вот к товарищу Тимошенко у меня есть вопросы.

– Слушаю, товарищ Сталин, – шагнул вперёд маршал и тоже встал по стойке смирно.

– Вы, товарищ маршал, уже видели фотоснимки с условной гибелью на поле аэродрома всего своего штаба?

– Ещё нет, товарищ Сталин, – смутился Тимошенко от столь оперативной передачи данных в штаб.

Очевидно, Сталину понравилось, как можно почти мгновенно передавать в Москву не только телевизионную картину происходящих за тысячу километров событий, но и информацию в виде фотографий. Телевизионный канал позволял почувствовать себя в какой-то мере подобным всевидящему Богу. Вождь уже успел осмотреть расположение войск с высоты, недоступной даже птицам. Затребовал в руки фотоснимки с истребителя, который атаковал московский самолёт. По запросу даже копию лётной карточки дерзкого молодого пилота «Аэрокобры» получил, пока наблюдал за совещанием в штабе армии.

– Попросите товарища Карпина размножить фотографии и раздать всем условно убитым штабникам. Пусть поместят в траурную рамку и держат на рабочем столе как напоминание о своей халатности. – Сталин сделал паузу, пытаясь подобрать подходящие слова, чтобы выразить возмущение. – Выстроились на поле как королевские пингвины в зоопарке! Вы не на парад отправлены, а на военно-полевые учения. Товарищ Тимошенко, проследите за сменой формы на полевую и более ответственно относитесь к проведению боевых манёвров. Как вы уже заметили, у парагвайских товарищей всё поставлено серьёзно. Прошу вас соответствовать и делать выводы из увиденного.

– Слушаюсь, товарищ Сталин.

– Что комиссия генштаба думает о распространении на другие военные округа опыта фотофиксации результатов воздушных атак?

– Полезная методика, – кивнул народный комиссар обороны. – А главное, выпуск простой фотоаппаратуры, в отличие от специфических теле- и радиоприборов, можно быстро наладить на базе советских заводов.

– Отправьте заказ немедленно, а на первое время возьмите несколько комплектов фоторужей у генерал-лейтенанта Карпина. Заодно попросите откомандировать истребительное авиазвено лейтенанта Покрышкина в Западный военный округ, пусть парагвайские орлята сразятся с опытными советскими соколами, – ворчливо приказал Сталин, хотя в душе ему очень импонировал факт, что лётчиком-асом на «Аэрокобре», атаковавшей МиГи, оказался молодой советский лейтенант, а не парагвайский ветеран. – Посмотрим, как себя покажет новомодная заморская техника в бою с проверенными временем моделями самолётов. Фотофиксация побед не позволит командованию подсуживать поединки.

– Тогда уж для полной объективности и новые МиГи с молодыми лётчиками тоже надо отправлять в учебные бои, – предложил расширить эксперимент маршал, но засомневался в другом: – Только вот тут есть существенная проблема – обученные парагвайскими инструкторами лётчики сражаются в паре, а советские истребители воюют звеньями по три самолёта. Состязание выходит неравнозначное. Хотя стоит заметить, опытный лётчик, воевавший в Испании, сказал мне, что нашим «тройкам» сильно доставалось от немецких «двоек».

– Вот и проверим, чья тактика боя эффективнее, – решил выяснить Сталин. – Пусть три пары парагвайцев сойдутся с двумя звеньями советских мастеров воздушного боя – так по-честному выйдет. Новые машины и юношеская дерзость – против матёрых ветеранов, но на чуть устаревших моделях самолётов. Товарищ Тимошенко, забирайте у генерала все встречавшие вас три пары истребителей.

– Я бы всё же и парочку парагвайских ветеранов на «Аэрокобрах» ещё послал на воздушное ристалище, – предложил добавку щедрый хозяин. – Ведь у немцев и машины мощные, и тактика боя проверена в реальных схватках, и лётчики-асы.

– Немцы нам не противники, – не понравилось дерзкое замечание казачьего генерала Сталину. – Вы лучше скажите, товарищ Карпин, можете ли организовать телевизионные каналы связи со всеми военными округами?

– Существующим флотом тропосферных дирижаблей можно только прикрыть западную часть границы от Балтийского до Чёрного морей, – поубавил аппетиты вождя Карпин. – При этом для создания устойчивого канала связи с Москвой придётся ещё задействовать и радиовышки. Также потребуется поставка дополнительной телерадиоаппаратуры из Парагвая. Для экономии средств предлагаю ограничиться передачей фотоматериалов и организацией ретрансляции радиопереговоров со штабами дивизий.

– Организация телерадиоканала с Москвой на уровне дивизий – хороший результат, – вынужденно согласился на реально возможное Сталин, хотя вождю очень бы хотелось лично контролировать всевидящим оком удалённые от столицы районы. Однако оперативная пересылка фотоснимков и устойчивая голосовая связь с командующими тоже совсем неплохо. – А пока что, товарищи, держите меня в курсе войсковых учений. Товарищ Тимошенко, от вас жду подробный телеотчёт с отснятым киноматериалом и предложения по реорганизации подготовки РККА к боевым действиям.

– Так точно, товарищ Сталин, – отдал честь стеклянному глазу телекамеры Тимошенко. От ощущения отовсюду взирающего колючего взгляда вождя маршалу теперь было уже трудно избавиться.

Карпин тоже отдал воинскую честь и дождался когда погаснет контрольная лампочка на пульте офицера связи.

– Канал телетрансляции разорван, – выдохнув, дал отбой для маршала Карпин.

– Ох и подвели же вы меня с этим авианалётом на поле, – сняв фуражку и утерев лоб тыльной стороной ладони, посетовал Тимошенко.

– Это ещё что. Меня вон самого уже дважды «зелёные» разведчики в плен брали на дорогах, – развёл руками генерал-лейтенант. – На войне как на войне – враг скидок не делает.

– Но должны же соблюдаться какие-то условности! – возмутился маршал.

– Чем меньше, тем для всех лучше, – замотал головой казачий генерал и рассмеялся. – Зато навыки выживания вырабатываются. Я теперь, наверное, даже на параде буду к земле припадать, когда над головой самолёты пролетят.

– А спать вы тоже отвыкли, – взглянув на часы, иронично заметил Тимошенко.

– Сегодня удастся только часок вздремнуть, пока будем лететь к месту ночной атаки, – пожал плечами Карпин. – До рассвета «красные» должны выбить врага с линии обороны – тогда можно будет и поспать до полудня, когда начнём накат «зелёных» отражать.

– Лететь? – уловил главное в словах генерала Тимошенко. – Что-то посадочной полосы я на фотоснимках местности не заметил.

– Автожирам аэродромы не нужны, – отмахнулся Карпин.