Иона

VI

Министр юстиции и генерал-прокурор Дмитрий Николаевич Набоков вполне понимал Андрея Александровича.

Сугубо штатские – как два отставных служивых. Понимают друг друга с полуслова.

Околоточному надзирателю, отставному унтеру, хватило пары слов, сказанных ему бывшим унтером Глашкиным.

Иона Матвеевич вряд ли расчитывал на особенное к нему отношение и высокое покровительство в таком деликатном вопросе. Но о штатской министерской кухне и кто с кем чаи предпочитает распивать, был прекрасно осведомлен.

Помнил он о натянутых отношениях прежнего своего министра, а ныне председателя Кабинета министров, Петра Александровича Валуева с бывшим главноуправляющим III Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии Петром Андреевичем Шуваловым, помнил о негласном соперничестве чинов гражданских и полувоенных ведомств, о Высочайшем терпении к первым и Высочайшем благоволении ко вторым.

Был свой резон и у Дмитрия Николаевича. По его юридическому пониманию, полномочия, переданные III Отделению по дознанию и следствию в политических делах, соотносились с полномочиями кота, приставленного к сметане.

Пресекать и недопускать – да. А коли не пресекли и допустили, то от расследования извольте держаться на расстоянии. Последствия от непресекновения и допущения не менее, а может и более губительны, чем от смуты.

Впрочем, Дмитрий Николаевич прекрасно понимал, что III Отделение не молот, а нечто между молотом и наковальней. То, что удерживает горячую массу, а какую форму этой массе придадут – вечный вопрос о молоте и наковальне. Лбами столкнутся, да так, что искры полетят, или изящную вещицу выкуют.

Были у Набокова сомнения и другого рода. Штатских "чижиков" в училище правоведения казуистике не один год учат. Жандармские же чины – военная косточка. Кавалерийский наскок против мужичка с хитринкой – весьма, весьма сомнительный подход.

И хитринку не разгадаешь и наскок отскоком аукнется.

VII

До понедельника, 17 марта, Иону не беспокоили. Пятничный, присутственный день, все попутал. А в субботу спешить было уже некуда. Прокурорские своих жандармских коллег ни о чем не спрашивали, делами не интересовались и даже не преминули посочувствовать, не без казуистики. Две недели сроку жандармскому ведомству на дознание, до обидного мало. Закон-с. А далее другая епархия, по ведомству юстиции.

Иона по одиночному своему помещению в доме предварительного заключения не метался. Мария Ивановна в свободе ограничена, но к благородному сословию и строгости благородные. Канарейка в обморочное состояние от нелицеприятной беседы с дознавателем впадать не станет. Не тот характер. Агитацию ненужную в запале тоже не начнет. Приучилась к сдержанности в дискуссиях с Ионой.

А Ионе Матвеевичу не грех и хитринку в ход пустить и время потянуть.

Жандармский подполковник, назначенный по делу в дознаватели, после предварительного ознакомления с обстоятельствами понял, по карточному своему опыту, что на шампанское расчитывать не приходится. Не те карты.

Кружок при Северно-русском рабочем союзе и заправляют там не кисейные барышни и не студенты-недоучки. Этих в планы посвящать поостерегутся. Для интересующихся и сочувствующих организуют формальную говорильню, а в случае чего ими же и прикроются.

За интерес и копья ломать не стоит, а сочувствие и к кошке можно проявить. Глашкина хоть и правдоискательница, но не наивна до такой степени, чтобы в их заведении душу изливать.

Но, на войне, как на войне. И с такими картами можно рискнуть. Марию Ивановну решено было пока не беспокоить.

На первом допросе подполковник с исключительной вежливостью и предупредительностью поинтересовался здоровьем и душевным состоянием Марии Ивановны.

"Не имею намерений, сударыня, пользоваться ситуацией и превратно истолковывать сказанное Вами в волнении, возможно, опрометчиво и необдуманно. Обстановка, Вы уж нас простите, не располагает к беседе в равных условиях. Успокойтесь, голубушка, придите в себя. Здесь отличная медицина, я распоряжусь, чтобы наше светило взяло Вас под свое покровительство. Герман Леонтьевич – добрейший, интеллигентнейший человек. Надеюсь, беседа с ним Вас немного ободрит. А наши разговоры оставим на потом. На потом, не спорьте, не спорьте."

"Вот так-то, чижики", – мысленно обратился жандармский чин к прокурорским. – "Две недели, если бы не приключившееся волнительное состояние. Не спорьте, не спорьте."

"А через неделю от неопределенности у фигурантки и волнение проявится."

VIII

– Ну-с, Иона Матвеев Глашкин, в революцию потянуло? – Дознаватель наткнулся на взгляд Ионы и понял, что избрал ошибочную тактику. Этот служака, если упрется, и две и три недели слова не скажет. – Устал, устал, вот уже и прибаутками изъясняюсь. Месяц, со дня покушения на Его Императорское Величество, без отдыха. Но, рук не опускаю. Следую военному моему долгу и присяге. Отечеству от революций, как и от внешних напастей равное зло. Вы, как военный человек, должны меня понимать.

"Не то, не то. Какая, к черту, революция. У него жена под стражей, а я ему про Его Императорское".

– Что с Вами приключилось? "Обысканы, задержаны…" Отписались, а мне расхлебывать. Кстати, имел честь беседовать с Марией Ивановной. В порядке, в порядке, не беспокойтесь. Легкое нервное потрясение. Не сомневаюсь, без умысла попала в революционную, с позволения сказать, стихию. Могу представить себе ее состояние от осознания ошибочного сего шага. И сам бы рад поскорее покончить с этой кутерьмой. Объяснимся, как говорится, и распрощаемся.

– Простите, господин подполковник, я не понимаю, в чем обвиняют мою жену и меня, – сделал свой ход Иона.

– И я не понимаю, любезный. В протоколе значится: "участие в кружке" и, соответственно, "знание о существовании кружка". Что прикажете мне отписать на это?

– Участие или подозрение в участии? – уточнил Глашкин.

– С точки зрения буквы закона, подозрение возникает на основании наличия сведений о том или ином действии, – прибег к казуистике дознаватель. – Если подходить к этому формально, сведения, в достоверности которых нет сомнения, суть доказательства. В Ваших же интересах развеять эти сомнения с моей, если пожелаете, помощью. Готов Вас выслушать.

"Не позавидуешь чижикам. Как бы самому не запутаться", – подполковник промакнул лоб, изображая участие в судьбе Глашкиных.

– Вы сказали, "кружок", – прикинулся мужичком Иона, – Это что-то вроде сходки? Для воровства или других умышлений?

– Именно, что для умышлений. Вы абсолютно точно выразились.

– А что умышляли? Что в сведениях про это сказано?

"Знал бы я, что "умышляли", ты бы по другому у меня запел", – жандарм сделал вид, что ищет в деле нужную бумажку, чтобы не встречаться с Ионой взглядом.

– Послушайте, Глашкин, Вы не могли не знать, где и с кем проводит время Ваша жена.

– Я жену в четырех стенах не держу. Я на службе, жена при хозяйстве. На рынок сходит, родителей навестит, подружек давних, о писателях модных посудачит. В Петербурге это не в диковинку, мы как все, – Иона уперся взглядом в подполковника. – Если это кружки, то полстолицы с умыслом.

"Черт тебя дери. Послушал бы вот такой Глашкин, что за разговоры ведутся в их карточных застольях, в каторгу упек бы. А о чем моя супруга болтает на своих девичниках и представить страшно".

IX

Промучившись с Ионой до вечера пятницы, дознаватель выписал постановление об освобождении.

22 марта, в субботу, Иона первым делом сверился со своим гроссбухом, затем обошел адвокатов.

Подполковник, не желая признавать поражение, продержал Марию Ивановну еще две недели.

14 апреля, в пятницу, Глашкину выпустили под особый надзор полиции.

В августе было упразднено III Отделение, отправлен в отставку министр внутренних дел. В сентябре дело о Глашкиных по соглашению министров внутренних дел и юстиции было прекращено. Марию Ивановну, как выяснилось позже, оговорила вдова титулярного советника Елизавета Петровна К. Имела ли титулярная советница виды на Иону Матвеевича или кот Глашкиных, недолюбливающий Елизавету Петровну, тому виной, кто знает.

Правовед Набоков в умозаключениях своих оказался прав. Все не то.

Переживший за пятнадцать лет семь покушений, Александр II погиб в марте следующего, 1881-го, года.

Примечания.

Персоналии к книге первой в порядке упоминания.

Глашкин Иона Матвеевич,

род. 08.06.1830 в селе Иевлево Богородицкого уезда Тульской губернии,

личный почетный гражданин,

на военной службе с 1847 года,

участник обороны Севастополя в составе Тобольского пехотного полка 22.10.1854 – 27.08.1855,

медаль "За защиту Севастополя" на Георгиевской ленте,

каптенармус 4-й гренадерской роты Тобольского полка с 1856 года,

курьер Департамента общих дел (Канцелярия министра) Министерства государственных имуществ 01.02.1858 – ок. 1885,

серебряная медаль "За усердие" для ношения на шее на Станиславской ленте 1878,

золотая медаль "За усердие" для ношения на шее на Станиславской ленте 25.11.1881,

ок. 1872 – 1902 содержатель извоза в Санкт-Петербурге по адресу Измайловский полк 1-я рота, 7-9,

содержался под арестом по делу жены с 14.03 по 22.03.1880

–

Глашкина Мария Ивановна,

род. 1852,

урожденная Федорова-Струбинская,

получила домашнее образование,

проходила по делу Северно-русского рабочего союза в марте-апреле 1880 года.

–

Глашкин Епимах Матвеевич,

род. 31.10.1825,

брат Глашкина И.М.

–

Федорова Анна Федоровна,

род. 1825,

мать Глашкиной М.И.

–

Зеленой Александр Алексеевич,

1818-1880,

генерал от инфантерии,

командир Тобольского пехотного полка во время обороны Севастополя 22.10.1854 – 27.08.1855,

товарищ министра с 1857, министр государственных имуществ 1862 – 1872.

–

Валуев Петр Александрович,

1815-1890,

действительный тайный советник,

министр государственных имуществ 1872 – 1879,

председатель Комитета министров

1879 – 1881.

–

Толстой Лев Николаевич граф,

1828-1910,

писатель,

участник обороны Севастополя.

–

Достоевский Федор Михайлович,

1821-1881,

писатель,

проживал в ротах Измайловского полка,

эпизод с "Тарасовой ямой" (дом содержания неисправных должников, 1-я рота, 7) приведен в романе "Идиот".

–

Тарасов Николай Степанович,

1800-1870,

потомственный почетный гражданин,

купец 1-й гильдии,

домовладелец,

–

Тарасов Николай Алексеевич,

1853-1918?,

внук Тарасова Н.С.,

домовладелец.

–

Эвенгоф Николай Андреевич,

священник 1859 – 1874 домовой церкви по 1-ой роте, 7.

–

Кудрявцев Евгений Васильевич,

диакон 1860 – 1874, священник 1874 – 1876 домовой церкви.

–

Новоселов Александр Трофимович,

Алексеев Демид Трофимович,

швейцары дома министерства государственных имуществ.

–

Ливен Андрей Александрович светлейший князь,

1839-1913,

тайный советник,

товарищ министра с 1872, министр государственных имуществ

25.12.1879 – 25.03.1881.

–

Набоков Дмитрий Николаевич,

1827-1904,

действительный тайный советник,

министр юстиции, генерал-прокурор

30 мая 1878 – 6 ноября 1885.

–

Черевин Пётр Александрович,

генерал-майор,

начальник III отделения Собственной Его Величества канцелярии

март – август 1880.

–

Зуров Александр Елпидифорович,

генерал-майор,

Санкт-Петербургский градоначальник

9 мая 1878 – 8 мая 1880.

–

Комаров Александр Владимирович,

генерал-майор,

начальник Петербургского губернского жандармского управления 1878 – 1883.

–

Любимов Василий Михайлович,

подполковник,

пристав 1-го участка Нарвской части,

угол 3-ей роты и Тарасова переулка.

–

Миних Павел Филипович,

поручик, помощник пристава.

–

Гарфинкель Герман Леонтьевич,

доктор медицины,

врач Дома предварительного заключения, Шпалерная, 23.