Новогодние волки

Глава 1. Первый новогодний волк

– Дедушка, расскажи историю.

– Спи, сорванец. Поздно уже для историй. Завтра – великий день. Отдыхай.

– Ну де-е-еда, ну пожа-а-алуйста.

– Так и быть. Одну историю. Расскажу я тебе сегодня, пожалуй, про…

– Мою любимую! Можно? Мою любимую!

– Хорошо! Только лежи спокойно. Не ёрзай. Так вот…

Как-то раз, в самый канун Нового года, деревенский кузнец Николай собрался в лес за ёлкой. Дождавшись, когда дети уснут, он оделся потеплее, обнял жену, схватил топор и лыжи и вышел и́з дому. Ёлку дóлжно было найти не простую, а самую стройную, пушистую и высокую, чтобы не стыдно было у ку́зницы поставить и всей деревней возле неё праздник справить.

Подпоясался Николай, сунул за ремень топор, закрепил лыжи на меховых сапогах и направился в лес.

Предновогодний вечер выдался морозным. На небе ярко мерцали звёзды. Круглая жёлтая луна освещала путь, вырисовывая на снегу длинные сизые тени деревьев. Николай бродил по лесу вот уже несколько часов, но подходящей ёлки так и не сыскал: эта мала, та кривая да жидкая. Тогда решился Николай пойти туда, куда деревенский люд сроду не хаживал.

– В запретный лес! Да, дедушка? Он же в запретный лес пошёл? Правда?

– Правда, правда.

– Вот глупый! Деда, а почему он заранее днём в лес не сходил, ёлку не приглядел?

– А мне почём знать-то?! Может, работы много было накануне праздника, а может, сюрприз деревенским хотел сделать. Он же единственный кузнец на всю округу, а работа у кузнеца, сам понимаешь, не из лёгких. Чего стоит только… Что такое? Чего пихаешься?

– Деда, не отвлекайся. Дальше, дальше рассказывай!

– Ну так и не отвлекай! Дальше…

Всё дальше и дальше уходил кузнец в запретный лес. Вдруг видит, далеко, на прогалинке, подходящая ёлка-красавица стоит. Обрадовался кузнец, побежал, под ноги не глядит да и сверзился в сугроб – зацепилась лыжа о ветку кустарника. Выкарабкался кое-как, голову поднял, а ёлки и след простыл.

Что за диво!

Глядь, а ёлка на другой полянке, за овражком!

Неужто заплутал?!

Спустился Николай в овраг, оттуда бочком вскарабкался на пригорок, глядь – снова нет ёлки.

Что-то тут нечисто!

Испугался кузнец и ринулся обратно по своим следам прочь из дикого лесу. Бежит, торопится. Дышит тяжело, горячо. Вот до родной деревни уж рукой подать. И вдруг – что за чудо! Прямо перед ним высится ёлка. Широкая, стройная, густая – загляденье просто. Дивится кузнец: «Как же я сразу её не заприметил? Вот и следы мои, в двух шагах от неё. Ну да ладно». Отцепил Николай лыжи, воткнул в сугроб, топор достал и побрёл к ёлке, чуть не по пояс в снег рыхлый проваливаясь.

Но не успел он сделать и трёх шагов, как ёлка колыхнулась, крутанулась, и увидал кузнец пред собой огромную страшную волчью морду. Волк размером с трёх быков! Зубы оскалены, глаза голубым светятся, а вместо шерсти пушистые еловые ветки топорщатся. Волк как зарычит! Мужик на спину повалился и завопил со страху…

– Это ты! Это был ты, дедушка! Правда же?! Правда?

– Правда! – Дед улыбнулся и ласково лизнул малыша.

– Ты был тем волком! Представляю, как мужик перепугался! Барахтался в снегу и визжал: «Помогите!», «Спасите!». Вот умора!

– Хе-хе! Что правда, то правда, вид у него был презабавный: глаза на выпучку и орёт дурниной. Шапка в снег свалилась, мокрые волосы вздыбились. Кхе. Да. Напугал я его – век помнить будет. Рычу ему: «Как ты посмел в наш лес с топором ступить?», а тот лишь рот разевает, хрипит беспомощно и глазами вращает. Так… о чём я? А! Ну так вот…

«Как посмел ты ступить в наш лес с топором?» – закричал чудовищный волк. Кузнец со страха лепечет что-то про детей, про праздник. Сел тогда волк, гордым спокойным взглядом смерил мужика. «Не боись, – говорит, – рассказывай всё по порядку!»

Николай немного успокоился и дрожащим голосом поведал волку о празднике, что «Новый год» зовётся. О том, что ждут его все от мала до велика, подарки готовят, песни-стишки разучивают, украшения мастерят, лакомства заготавливают на неделю. И о том, что ну никак нельзя справить праздник этот, не нарядив ёлку новогоднюю.

Призадумался волк. Прищурил глаза голубые и говорит, мол, будет тебе, мужик, ёлка на праздник, но взамен и вы, люди, будете нас, волков, в этот праздник кормить до пуза. А в лес запретный с топорами больше ни-ни!

На том и порешили. С того дня каждый Новый год приходят вечером в деревню еловые волки. Людской народ украшает их гирляндами, игрушками. И сидят волки на улицах без движения, шеи вытянув, словно и впрямь ёлочки лесные, пока детишки вокруг хороводы водят, песни поют да веселятся. А когда дети усталые по домам разбредаются, уносят еловые волки в запретный лес мешки с гостинцами для волчат своих.

Люди же в запретный лес больше не ходят, зверей не беспокоят, деревья не калечат.

– Дедушка, а когда я новогодним волком стану? Смотри, как я сидеть умею!

– А ну, лечь! Мал ещё, сорванец! Какой из тебя новогодний волк? Снегом присыпет, так и не видно будет.

– Дедушка, ну пожалуйста! Хоть во дворе у кого постою!

– У Чернолапа клянчи, а не у меня. Как он решит – так и будет. А теперь – спать! Утро вечера не дряннее. – И дед заботливо укрыл Рычуна седым хвостом.

Глава 2. Вторжение

Старый тетерев, нахохлившись, поёживался от мороза на макушке высокой сосны. Вздремнуть бы. Да только как тут уснёшь! Галдёж, вопли, суета. Тетерев вытянул шею, чтобы разглядеть меж отяжелевших от снега сосновых лап, что за кавардак внизу творится.

Тьфу ты! Еловый волчонок с лисичкой играют. А суматоха такая, будто егеря с собаками на охоту вышли! Тетерев распушил перья, брюзгливо покосился на малышей и, придвинувшись поближе к стволу, закрыл глаза.

– Нашла! Я тебя нашла! Ты совсем не умеешь прятаться! – Молодая лисичка, заливаясь смехом, прыгала вокруг чуть выглядывающей из сугроба ёлочки. – Давай же, Рычун, вылезай, хватит притворяться! Я тебя нашла!

– Бу! – раздалось у неё над самым ухом.

Лисичка от неожиданности подскочила и развернулась в воздухе. Позади стоял еловый волчонок и широко улыбался, скаля мелкие острые зубы.

– Опять не угадала! Снова водишь! Считай!

– Черепахой тебя по лбу! Ты меня напугал! – У лисички заметно дрожали кончики ушей. – Клянусь кракеном, я тебе отомщу!

– Рыжевласка! Когда ты научишься отличать меня от ёлок?

– Сколько раз тебе говорить! Меня зовут РЫЖАЯ ЦУНАМИ! Это моё пиратское имя! Сложно запомнить, крыса сухопутная?

– Ты и моря-то не видела ни разу. Какой из тебя пират!

– Ну и что? Подумаешь! Что тебе всё время отец твердит? – Рыжая Цунами села и с важным видом пробасила, передразнивая Чернолапа, отца Рычуна: – «Чтобы стать вожаком стаи, нужно вести себя как вожак! А ты, бестолочь еловая, только и знаешь, что…»

– Ну говорит. И что? – недовольно перебил Рычун.

– А то! Если я хочу стать пиратом, значит, и вести себя должна как пират! Понял, крабья башка? – Лисичка в шутку стукнула друга по лбу.

– Ладно, Рыжевла… Рыжая Цунами. Ещё в прятки поиграем?

– Погоди, видишь, за осинником галки в небо взлетели? Побежали, глянем, что там случилось.

– Бежим!

Старый тетерев приоткрыл один глаз. Ну наконец-то. Ускакали, сорванцы. А то разгалделися, словно птенцы желторотые. Тетерев вспомнил, как пищат молодые голодные тетеревята, и про себя улыбнулся.

***

Еловый волчонок с лисичкой спешили в сторону осинника разведать, что напугало галок. Ребята наперегонки пересекли берёзовую рощицу, перемахнули через замёрзший ручей и поваленный дуб, вдруг с разбега упёрлись носами в огромные чёрные лапы. Друзья подняли головы. Сверху на них смотрел, нахмурившись, сильный и высокий еловый волк. Его тяжёлый взгляд словно вдавливал в землю. У зверят опустились уши.

– Ахой, дядя Чернолап, – поздоровалась по-пиратски Рыжая Цунами.

– Куда это вы носы навострили? – рявкнул вожак еловых волков, недобро прищурившись.

– Ну пап, ну ты чего, – обиделся Рычун, – там галки взлетели, вот мы и побежали посмотреть. Что такого?! Мы же знаем, что к людям нам нельзя. Мы за осинник ни шагу!

Конечно же, Рычун с подругой не раз выбегали за границы запретного леса. Но отцу знать об этом не обязательно.

Чернолап пристально уставился на сына. Видимо, поверил, потому что складки на его морде разгладились, и он примирительно проворчал:

– Люди к нам пожаловали. Надо разнюхать, что им нужно.

– Побежали, посмотрим, – запрыгал от радости Рычун.

– Куда это «побежали»! – рявкнул волк. – Марш домой! Люди нарушили договор. Не к добру это.

– Ну па-а-ап!

– Кому сказано, бегом домой! – Чернолап наклонился к сыну и, оскалившись, впился в него колючим взглядом. Потом покосился на лисичку и буркнул: – Тебя это тоже касается.

Друзьям ничего не оставалось, как подчиниться. Понурив головы и покорно свесив хвосты, они развернулись и поплелись в сторону логова. Чернолап удовлетворённо рыкнул им вслед и поспешил к границе запретного леса.

Рычун, уткнувшись носом в снег, еле перебирал лапами. Все считают, что ему повезло с отцом. Ещё бы! Великий Чернолап! Вожак! Повелитель леса! Знали бы они, как он рычит на сына. Ничего не разрешает.

– Ну и куда ты плетёшься, как старая каракатица?

Язвительный оклик подруги заставил Рычуна вздрогнуть и поднять голову.

– Как куда? Папа ведь велел…

– Креветки мне в ноздри! Ты что, действительно пойдёшь домой и всё пропустишь? Ты как хочешь, а я разузнаю, зачем люди в наш лес припёрлись.

Лисичка потрусила по следам Чернолапа, хитро оглядываясь. Недолго думая, волчонок устремился за ней.

Сразу за осинником заканчивались владения еловых волков. Молодым волчатам строго-настрого заказано бегать сюда. Лисичка Рыжевласка, или, как она сама себя называет, Рыжая Цунами, хоть и воспитывалась в волчьей стае, считала, что на неё эти правила не распространяются. Не раз она подначивала Рычуна нарушить запрет. Но сегодня друзья подкрались к поляне и спрятались в кустах, стараясь не высовываться. На пригорке толпились люди, галдели и размахивали топорами. Напротив грозно возвышались еловые волки. Чернолап выскочил вперёд и так устрашающе рыкнул, что всё вокруг стихло. Даже птицы не смели нарушить тишины.

Вожак стаи обвёл суровым взглядом перепуганных мужичков и проревел:

– Как посмели вы нарушить уговор?! Зачем пришли? Да ещё и с топорами! Или забыли, что вам путь в запретный лес заказан?

Рычун услышал, как что-то упало в снег. Потом ещё. Жалкие орудия – топоры и вилы – выскальзывали из ослабевших рук притихших мужиков и терялись в сугробах.

– Ну! – прикрикнул Чернолап. – Зачем пожаловали?!

– М-м-ы, мы ли-ли-лишь хо…

Тут мужик в густой меховой шапке с кудрявой рыжей бородой набрался храбрости и выпалил:

– А ну, верните наших детей!

Он выпучил глаза, словно удивляясь собственной смелости, и, смутившись, тут же надвинул шапку пониже на лоб, и присел в сугроб.

Чернолап вопросительным взглядом окинул свою стаю. Те недоумённо мотали головами.

– Какие к лешему дети? – продолжил он низким спокойным голосом. – Да хватит уже дрожать. Говорите!

Переваливаясь с боку на бок, застревая в сугробах, навстречу волку вышел широкоплечий мужик. Собрался с духом, выпятил грудь, снял шапку и представился:

– Потап я. Плотник деревенский. Отдайте моих детей, ведь они – самое дорогое, что у меня только есть. Пожалуйста, зачем вам…

– С чего вы решили, что дети у нас? – перебил Чернолап.

– Так ведь это… Я ж сам… Своими глазами…

– Не мямли. Рассказывай по порядку!

– Есть у меня дети. Маша и Вова. Мальчик и девочка. То есть наоборот. Девочка и мальчик. Так уж любят они Новый год! А кто ж не любит?! Уже который день места себе не находят. Игрушки мастерят, хату украшают. Дома и разговоров-то только о том, когда вы к ним придёте. Ждут вас очень. Ну то есть ждали. А вот с утра, – в голосе Потапа послышались ледяные нотки, – выбежали они на улицу поиграть, а мы-то с женой дома сидим, у печки. Гостинцы, значится, готовим. Для вас. Вдруг слышим, кричат радостно: «Ёлка, ёлка пришла!» Я ещё подумал: «Как-то рановато для еловых волков. Чего это они?» И тут крики оборвались. Как отрубило. Схватил, значится, я шапку, шасть за ограду и вижу, ёлка в лес убегает. А детей, кровиночек моих, с тех пор никто и не видел. – Мужик злобным взглядом обвёл стаю. – Кто-то из ваших это! Еловые волки моих детей в лес уволокли!

Деревенские мужики осмелели. Снова загалдели. Какой-то тощий мужичок замахал над головой топором.

– Сдались нам ваши дети! Что мы с ними делать-то будем?! – недоумённо завыли еловые волки.

– А нам почём знать! – заорали в ответ мужики. – Да только видел Потап утикающую ёлку. Кто ж, кроме вас, может ёлкой оборачиваться!

В спор врезался хриплый сильный голос, и все волки сразу затихли.

– А как двигалась та ёлочка?

Вперёд вышел старый седой волк Остроклык, и люди тоже затихли, увидев первого новогоднего волка.

– Дедушка! – прошептал Рычун.

Рыжая Цунами поспешила прикрыть его пасть лапой.

Не дождавшись ответа, Остроклык присел на задние лапы и неуклюже запрыгал, то вжимаясь в снег, то высоко подскакивая и вытягиваясь всем телом, как червяк.

– Она двигалась так?

– Не совсем… – Потап неуверенно потёр лоб. – Но похоже.

– А макушка при этом вот так дёргалась? – И старый волк глупо затряс седой головой.

– Да, вроде бы… – Мужик виновато пожал плечами.

– А хвост сзади был? – Остроклык помахал перед носом кузнеца своим сильным хвостом.

– Хвоста не припомню, – почесал затылок Потап.

Старый волк нахмурился. Взгляд его потускнел, морда словно окаменела.

– Зарази меня гном! – Остроклык печально покачал головой. – Пихтовики!

Люди недоумённо забормотали, поглядывая друг на друга. Рыжая Цунами потянулась мордочкой к уху Рычуна и прошептала:

– Что ещё за пихтовики, обглодай меня пиранья?

– Тшш! Не мешай! – Рычун внимательно следил за происходящим на поляне.

Остроклык поднял голову, окинул взглядом поляну и заговорил:

– В те времена, когда я, Остроклык, был ещё маленьким волчонком и охотился на бабочек, лес был другим. Про людей никто и слыхом не слыхивал. То ли страшилися они нашего леса, то ли и деревни рядом ещё не было. Уж и не упомню. В ту пору в лесу жили и другие существа, умевшие притворяться ёлками. Пихтовиками их называли. Было их много, нраву дикого, и со зверьём не ладили. Волки с пихтовиками не знались, а потому никто в лесу и не догадывался, какие чёрные помыслы таились в их дремучих трухлявых головах.

Остроклык поднял глаза к небу, призывая воспоминания. На его морду словно упала чёрная тень. И без того хриплый голос сделался тихим и зловещим.

– Тот вечер я помню смутно. Был ещё мал. Но отец с матерью не раз рассказывали, как увели пихтовики всех зверят из лесу. Как метались бедные родители, как заливались слезами. В один вечер пропали все малыши. Никто не знает, какая великая беда случилась бы, не найди еловые волки по следам поляну на самом краю леса, у берега реки. Волки ворвались туда и увидели зверят, окружённых склонившимися над ними пихтовиками, готовыми растерзать ребятишек. Завязался бой. Злодеям удалось вырваться, они кинулись бежать через замёрзшую реку. Волки погнались было следом, но лёд под их тяжестью тут же покрылся белыми трещинами – пришлось отступить. Пихтовики удирали по льду без опаски, но напрасно. Огромная льдина взмыла в воздух белой стеною. Крики, брызги студёной воды – и пихтовиков унесло течением под лёд. С тех пор их никто не видел. Мои внуки не верят этим рассказам, считают их старыми сказками, но я всё видел собственными глазами. Не думал я, что ещё раз услышу об этой нечисти.

Остроклык замолчал, задумчиво всматриваясь вдаль.

– Ты точно помнишь, как выглядели пихтовики? – Чернолап прервал молчание старика волка. – Столько лет прошло с тех пор.

– Да провариться мне на этом тесте, если это не они! – заявил Остроклык.

– И что нам делать? – плотник Потап неуверенно переминался с ноги на ногу. – Где искать этих ваших пихтовиков? Вы нам поможете?

– Поможем?! – Чернолап рявкнул так, что люди повалились в сугробы. – Вы нарушили уговор. Вы пришли в запретный лес. С топорами! Переполошили всех зверей. Напугали наших детей. И теперь вы требуете помощи?! Вон отсюда! И не оглядывайтесь! Не видать вам сегодня ни помощи, ни волков, ни ёлок, ни Нового года! Радуйтесь, что живыми уходите!

– Раз так, то и вы от нас не ждите гостинцев! – закричали мужики. – Уйдём, сами детей отыщем и отпразднуем Новый год без вас!

– Скатертью по рогу, – рявкнул вдогонку мужикам старый Остроклык.

У Рычуна аж в голове зашумело. Как это не будет Нового года?!

Рыжая лапа зажала ему рот. Оказывается, он встал в полный рост и рычит от негодования!

– Тсс! – Рыжая Цунами, выпучив глаза, еле слышно ругала его: – Ты что, забродивших медуз объелся?! Тихо сиди и не рыпайся.

Рычун недовольно потоптался на месте и снова вжался в мягкий снег.

– Ты что, не слышала?! Праздника не будет! – прошипел он.

– Ну, это мы ещё посмотрим, морской огурец мне в глотку! – Лисичка хитро подмигнула.

Глава 3. Поиски

– Ты когда-нибудь слышал про пихтовиков? – Рыжая Цунами, дождавшись, когда все разойдутся, выскочила из укрытия и внимательно обнюхивала глубокие следы.

– Да нет, откуда бы… – Рычун до сих пор не мог прийти в себя.

– Может, дед тебе чего говорил?

– Дед только и знает, что про старые походы в деревню рассказывать. Поговорками этими дурацкими человеческими сыпет всё время…

– Это точно! – Рыжая Цунами встрепенулась, села, вытянула морду и хриплым голосом пробубнила: – Нет дыма без коня. От бобра бобра не ищут. Своя рыбёшка ближе к телу. Слышит звон да терзает батон.

– Умора! – Волчонок не выдержал и расхохотался. – Вылитый дедушка!

– Эх, найти бы этих пихтовиков да спасти человеческих детей, правда? – Лисичка припала носом к снегу, обнюхивая человеческие следы.

– Ты что! Нам же туда нельзя! – Рычун, выпучив глаза, робко попятился.

– Медузу мне за шиворот! Настоящие морские волки не знают слова «нельзя»!

– Так то морские. А я – еловый. Я все слова знаю, – пробурчал волчонок.

– А слова «праздник», «веселье», «Новый год», которых у нас не будет, знаешь? Тысяча морских чертей, курс на деревню, вызволим этих жалких сухопутных детёнышей!

– С чего ты решила, что это нам поможет отпраздновать Новый год?!

– А ты представь! Храбрый еловый волчонок освобождает человеческих детей из плена и приводит в деревню, люди хвалят и славят его, приглашают к себе на праздник! Потом бегут в лес. Уже не с топорами, а с подарками, просят прощения, кланяются, уговаривают грозного Чернолапа не обижаться и побыть ещё раз новогодним волком! И закатывают такой праздник, которого ещё свет не видывал. А рядом с главным новогодним волком, на почётном месте, будет сидеть молодой… новогодний… Ну же, Рычун, кто, по-твоему, будет главным героем праздника?

– Молодой… новогодний… волчонок! Спаситель человеческих детей! – В глазах Рычуна заплясали огоньки. – А ты уверена, что у нас получится?

– Отставить панику! Поднять якорь! Клянусь жабрами осьминога, где бы ни прятались эти жалкие трусливые пихтовички, капитан Рыжая Цунами и её юнга Рычун отыщут их нору и вызволят детей из плена! Поднять паруса! Полный вперёд!

Бойкая лисичка поскакала по сугробам прочь от запретного леса. Еловый волчонок Рычун неуверенно потоптался на месте, фыркнул, кивнул сам себе и побежал следом за подругой.

***

Когда запахло дымом, зверята сбавили ход. Рычун осторожно семенил по белому твёрдому насту, стараясь не шуметь, поминутно оглядываясь и принюхиваясь. Высоко над головами озябший ворон на еловой ветке встрепенулся и уронил ком снега. Уши волчонка нервно дёрнулись.

– Слушай, а ведь люди тоже детей ищут. Что если они нас заметят?

– Да они олений запах от бараньего не отличают. Не смогли по горячим следам пихтовика поймать. Решили, что это волк. Они собственный хвост в норе без помощника не сыщут. Бродят туда-сюда по лесу, словно барсуки по весне.

– У людей вообще нет хвостов. И всё-таки…

– Гляди, снегири! – перебила Рыжая Цунами. Она действительно углядела вдалеке большую стаю снегирей, что-то клевавших в сугробе. Поддавшись охотничьему инстинкту, она тут же позабыла про похищенных детей и, прижав брюхо к земле, поползла к яркой стае.

Рычуну было не до охоты. Он ослушался отца, нарушил правила, где-то рядом бродят озлобленные люди, а жуткие чудища крадут детей. Кто знает, вдруг они и зверятами не побрезгуют. Может, всё-таки вернуться домой?

– Юнга, ко мне! – Охота закончилась неудачей. Птицы разлетелись врассыпную, но мордочка лисички сияла, как весеннее солнце. – Ну же, скорее, не будь черепахой!

Волчонок с неохотой рысцой подбежал к подруге.

– Что ещё?

– Ты совсем ничего не чуешь? Ноздри водорослями забились?

Рычун почесал нос и принюхался. Действительно, запах необычный. Пахло одновременно гнилушками, старой медвежьей берлогой, хвоей и чем-то скисшим. Приглядевшись, волчонок заметил неглубокие следы, уже припорошённые снежком.

– Ты думаешь, это он? – Рычун отчего-то не решался назвать чудище.

– Конечно же нет! Это всего лишь гигантская лесная креветка проскакала на задних лапах! Не будем терять времени, юнга! Вперёд!

Лисичка, сверкая пятками, скрылась за кустарником. Рычун осмотрелся. Куда же делись снегири? Будто растаяли. Он тщетно силился отыскать малиновые пятна в верхушках деревьев на фоне голубого неба. Чудеса!

Раздумывать дальше над загадкой было некогда. Жадно вдохнув непривычный запах, волчонок бросился по следу.

Следы уводили в глубь леса, но не туда, где жили еловые волки, а правее, за реку, к Серым Горам. Перебежав реку по крепкому льду, Рычун оглянулся. Он ещё ни разу не видел родного леса со стороны. От реки до самых гор тянулась широкая ровная степь.

Высоко над землёй, разрезая сильными крыльями дымку редких облаков, кружил огромный молодой беркут. «Ага! Кто это там такой яркий, словно осенний куст рябины, бежит через равнину к скалам? Лиса! Молоденькая! – На лис беркут ещё не охотился, но знал от родителей, что лисята – хорошая добыча. – Надо спуститься чуть ниже. А кто это несётся вслед за ней? Волчонок. Про волков родители ничего не говорили. Шерсть у него какая-то странная. Будто ветви еловые сложены аккуратно. Тьфу ты, да это же еловый волк – хранитель леса. Ну нет. Этих лучше не трогать!» И молодой хищный беркут полетел дальше, высматривать зайцев-беляков.

Когда Рычун с Рыжей Цунами добрались до подножия гор, следов было уже не разобрать – колючий ветер давно стёр их и разогнал запахи.

– Ну и что будем делать, капитан Рыжая Цунами? – поддразнил подругу Рычун.

– Ветер штормовой, – словно не замечая издёвки, пробормотала лисичка, – нужно бросить якорь вон за теми скалами.

Рыжая Цунами засеменила к увенчанным тяжёлыми снежными шапками чёрным валунам, охраняющим вход в широкую тёмную расщелину. Отвесные стены оберегали проход от ветра и снега. Лисичка сунулась туда, но тут же выскочила с вытаращенными глазами. Рычун бросился к расщелине и замер. В конце узкого прохода виднелась светлая поляна. Из сугробов тут и там торчали невысокие деревца: малышки-со́сенки, тощие осинки, большой, давно осыпавшийся куст рябины. Вся поляна была усеяна следами. Рычун пригнулся и крадучись двинулся вперёд. Рыжая Цунами, бесшумной тенью скользила за ним.